Искушение - Ольга Дашкова

Инга делает попытку сдвинуться с места, но застывает. Смотрит на меня, в глазах шок, плотно сжимает губы.

— А вот это не твое дело, где и кому я буду отсасывать. Будешь так разговаривать со своими подружками малолетними, и, может быть, какая-то из них тебе когда-нибудь нормально отсосет.

А вот это интересно. А вот это щекочет нервы.

Медленно поднимаюсь, расправляю плечи, на мне лишь домашние брюки и больше ничего. Подхожу, намеренно наступаю голыми ногами на цветы, сминая бутоны пионов, останавливаюсь рядом, слишком близко. Инга не двигается, лишь поднимает глаза, чтобы посмотреть в мои. Она чертовски красивая, особенно сейчас, когда злится и готова меня убить.

Если дать сейчас ей в руки нож, она всадит его в мою грудь по самую рукоять. А потом сделает это еще и еще. Я бы сам за такое отношение убил. Но, блядь, ничего не могу с собой поделать, из меня так и лезет говно.

Хочу насолить, обидеть, задеть, но она непрошибаемая, не видит, как меня таращит около нее. Она не видит, что я уже сам тону в своем тестостероне и дерьме, пытающемся выбраться наружу.

— А ты умеешь? — ухмыльнулся, готовый принять удар. Пусть кричит, оскорбляет, пусть ударит меня, только не молчит. Только пусть то, о чем я сейчас говорил, будет неправдой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Инга поняла, о чем я спросил.

— Лучше закрой рот, Макс.

— Ты умеешь отсасывать так, как не малолетки?

— Макс, ты придурок. Я устала. И ты испортил мои цветы.

— К черту цветы. Ты пьяная?

— Это тоже не твое дело, — не кричит, во взгляде уверенность, говорит равнодушно, а меня всего колотит изнутри.

Рука поднимается сама собой, провожу по волосам, Инга не двигается, лишь делает резкий вздох, приоткрывая губы, продолжает смотреть на меня. Ее глаза хаотично бегают по моему лицу, спускаются вниз, на шею, плечи, грудь, ниже. Резко поднимает их вверх и уже смотрит в зрачки.

Аромат вишневой косточки становится ярче, кружит голову, никогда такого не было. Слышу удары собственного сердца.

— Макс, не…

Не даю ничего сказать, ухватив за шею, резко притягиваю к себе, впиваюсь в губы. Больно. Горько. Ярко. Инга упирается в мою грудь руками, царапая ногтями кожу, ломаю любое сопротивление, кусает, во рту привкус крови.

Наступаю, прижимаю Ингу к стене, сдергиваю с плеч пальто, откидываю его в сторону, не разрывая поцелуя, проникаю в рот языком, задираю платье, член стоит, трусь им о ее живот.

Накрывает за секунды, не отпущу, не сейчас.

Глава 8

Надо было не пить так много вина, голова идет кругом. Макс ломает любые попытки моего вялого сопротивления.

Я даже не поняла толком, что произошло. Испугалась, зайдя в гостиную в попытках найти вазу для цветов, выронила их, Макс растоптал, говорил пошлости. А потом, прижав к стене, начал целовать.

Макс вырос во всех местах, целовал меня как взрослый, с напором, причиняя боль, кусая губы, тут же зализывая укусы, проникая в рот языком. Легкие жгло, из них вышел весь воздух. Упиралась в плечи Макса, впиваясь в кожу ногтями.

Теплые ладони скользят по коже, платье задирается, все нутро горит, грудь ноет, внизу живота все сдавливает, я возбуждаюсь. Нет, это неправильно, так не должно быть, но это происходит здесь и сейчас.

Когда он так научился целоваться? Даю слабину, я два года держу себя в целомудрии и неприкосновенности к своему телу. Даже в фантазиях представить не могла, что какой-то мужчина будет трогать меня, трахать. Начала это фантазировать вчера, когда вернулась домой и встретилась с пасынком.

— Макс… Макс…

— Молчи.

Молния платья расстегивается на излом, Максим сдергивает его с моих плеч, покрывает поцелуями шею, рвет застежку лифчика. Прохладный воздух заставляет соски затвердеть еще больше, он накрывает грудь, а мои ноги на высоких каблуках подкашиваются. Спасает лишь то, что опираюсь спиной на стену и держусь за шею парня, так бы уже рухнула к разбросанным на полу пионам.

Пальцы Макса скользят по краю белья, отодвигают в сторону полоску трусиков, мне стыдно, что я там вся мокрая. Касается, из груди вырывается сдавленный стон, кусаю губы.

— Нет, Макс… м-м-м-м…

— Ты с ним такая мокрая стала, да, с тем козлом?

— Ма…

Не дает сказать и слова, разворачивает, толкает в стену, прижимается, ласкает шею, спину, впечатываясь в поясницу стояком. Его руки везде, на животе болтается платье, Максим рвет белье, последнюю преграду, заставляя прогнуться.

Движения резкие, частое дыхание, я сама готова кричать, но больше всего я в шоке от того, что мой разум не может справиться с телом, оно предает меня, откликается на все действия парня.

Оно хочет его.

Кричу, кусая нижнюю губу до крови, задыхаюсь, когда Макс проводит пальцами по промежности, размазывая влагу по половым губам, а потом входит.

Резко.

Жестко.

Ухватив за шею, дышит в ухо, хрипло ругается сквозь зубы.

— Сука… сука…

Начинает двигаться, другой рукой удерживая меня за талию, проникая на всю длину члена, растягивая, насаживая, заполняя. Я почти девственница, за два года отвыкла от такого, боль смешивается с удовольствием, задыхаюсь, царапаю стену, вкус крови во рту бьет по рецепторам.

Кончаю на седьмом толчке.

Позорно быстро, показывая свой голод.

Все внутри напрягается, тетива натянутых до предела нервов рвется, эмоции захлестывают, нет, они, словно хлыст, опускаются на оголенную плоть. Я не кричу, вою, сокращаясь на члене, даю еще больше влаги, она стекает по бедрам, я это чувствую.

— Дьявол…

Макс продолжает трахать, входить в меня, сжимая до боли бедра и шею, перекрывая кислород, член еще сильнее растягивает меня, но скоро все заканчивается, он выходит, кончает на ягодицы. В ушах шум, меня продолжает потряхивать, оргазм рушит сознание, ноги не держат.

Он не отпускает, теперь ласкает шею, прижимаясь лбом к моему затылку, а я готова провалиться сквозь землю.

— Уйди, — голос словно не мой, слова даются с трудом.

— Инга…

— Молчи, Макс, лучше молчи.

Отпускает, не могу даже развернуться и посмотреть парню в глаза, хочу уйти. Хочу сдохнуть. После яркого удовольствия, да такого, какого у меня никогда не было, это более чем странное желание.

Медленно трясущимися пальцами хотела было натянуть платье на грудь, понимая, как жалко выгляжу, но не стала, выпрямилась, аккуратно ступая, пошла в свою комнату. Хочу в душ. А потом, когда найду силы, я буду убивать своего пасынка.

Ушла в кромешной тишине, лишь стук каблуков бил по ушным перепонкам, как стук молотка, вколачивающий гвозди в гроб моей порядочности. Уже у себя, плотно