Бывшие. Соври, что любишь - Даша Черничная
Глеб смотрит на меня недоверчиво, Максим хмурится.
— Но позвольте, Ульяна Романовна! До меня дошло очень нелицеприятное видео, на котором ученик ведет себя неуважительно по отношению к вам. Видео, я попрошу заметить, разошлось по всей школе! — директриса кипит.
— Анна Сергеевна, это две разные проблемы, которые не имеют между собой ничего общего, — отстаиваю свою точку зрения. — Вопрос о телефонах на уроке уже поднимался неоднократно, но, опять же, обсуждать сейчас его при Максиме Аристарховиче и Глебе нет никакого смысла, он не имеет к ним отношения.
Директриса снимает очки и с шумом выдыхает.
— Как директор школы, я не могу игнорировать эту ситуацию, — бросает взгляд на Максима. — Был звоночек? Был. Значит, и школа должна применить соответствующие санкции к нарушителю. Иначе никак. А то потом начнется вседозволенность, и мы скатимся в хаос.
Я понимаю ее. Она хочет переложить ответственность на родителей и сказать: посмотрите, какой у вас сложный сын.
— О каких санкциях идет речь? — вступает Максим и переводит взгляд на меня: — Ульяна Романовна, я правильно понял, что претензий к моему ребенку у вас нет? Если так, тогда я не вижу смысла в наказаниях.
Максим — обычный любящий отец, который будет заступаться за своего ребенка, это нормально. Больно ли мне оттого, что он так никогда не будет вступаться за Лешку? Очень…
Вижу боковым зрением, как Анна Сергеевна готова снова возмутиться. Такая трактовка произошедшего ей не по душе, поэтому я перебиваю ее.
— Послушайте, на самом деле, ситуация яйца выеденного не стоит. Со стороны Глеба был небольшой протест, что, я хочу заметить, вполне нормально для ситуации, в которой он оказался. Мы с Глебом поговорили один на один и разобрались во всем. Да, Глеб? — спрашиваю мягко.
Мальчик кивает, моего взгляда не выдерживает, отворачивается.
— Конфликт исчерпан, — произношу твердо и смотрю на директрису, а потом Максима.
Звенит звонок, и Ольга выпроваживает Глеба на урок, мы остаемся одни, и я произношу уже другое:
— Анна Сергеевна, Максим Аристархович, Глебу трудно адаптироваться тут. Он привык к другому. Другой учебной программе, другим детям и другим правилам. Ему сложно. Мы должны это понять.
— Ульяна Романовна, есть правила! — начинает директор. — Они должны соблюдаться всеми без исключения!
— Конечно, — соглашаюсь, — но помочь ребенку адаптироваться — также наша обязанность!
На Максима я не смотрю, но боковым зрением вижу, как он смотрит на меня, а после просит:
— Могу я увидеть то видео? О чем вообще речь идет?
Ольга протягивает Максиму телефон, тот начинает просмотр. Я не вижу картинку, но слышу звук. Вот диалог с Глебом с момента, как он опоздал, до момента, когда я попросила его убрать ноги.
Никонов хмурится, на его скулах начинают ходить желваки от злости.
— Я поговорю с сыном, — отдает телефон и смотрит на всех присутствующих холодно.
Когда мы все расходимся, Никонов срывается прочь. Я едва успеваю догнать его в коридоре:
— Максим! Максим Аристархович! — Он резко останавливается, а я по инерции впечатываюсь в его спину. — Простите.
Бормочу растерянно, а Макс держит меня за локоть, смотрит в лицо. Отпускает не сразу и будто бы нехотя.
— Что ты хотела?
Успокаиваю бешеное биение сердца.
— Максим, не дави на Глеба, пожалуйста. Ему сейчас поддержка, а не критика нужна.
— Тебе-то откуда знать, что ему нужно? — дергает подбородком.
— Можешь просто поверить мне? Он у тебя хороший мальчик, понимающий и, как мне кажется, очень эмпатичный. Мы с ним поговорили, и он понял, что так себя вести нельзя. Я повторяю: у нас конфликта нет, значит, и ругать его не за что. А вот поддержка ему нужна…
— Будет лучше, если ты свои советы будешь применять к собственному ребенку, а не к моему, — бросает мне холодно. — И да, Ульяна… Романовна, проследи за своим сыном. Я отчетливо слышал комментарии, которые он бросал в адрес моего сына, и они мне не понравились. Повторяю: у моего ребенка из-за твоего не должно возникнуть проблем. Уяснила?
Не дожидаясь моего ответа, уходит.
Глава 8
Ульяна
Сегодня я прихожу домой позже сына. У него нет тренировки, так что он должен быть дома.
Стучусь в дверь его комнаты.
— Можно, ма! — кричит он мне.
— Как у тебя дела в школе, сынок? — заглядываю внутрь, но не захожу.
У Лехи тут беспорядок. Постель не убрана, кругом разбросаны вещи, куча проводов и прочего.
Я прекрасно понимаю, что у Леши сейчас сложный возраст, конфликты возникают на ровном месте, поэтому стараюсь на весь этот бардак смотреть сквозь пальцы.
Сын сидит перед телевизором на большой подушке и играет в стрелялку.
— Все хорошо, ма, — отвечает не отрываясь.
Я не люблю, когда он настолько погружен в игры. Я вообще считаю их злом, но, если заберу приставку, буду врагом номер один.
— Через двадцать минут приходи обедать.
— Ага.
Я не могу сказать, что мне легко. Мне не помешали бы помощь и поддержка, но я сама сделала свой выбор, поэтому на жизнь не злюсь.
Быстро готовлю обед, а сама не могу найти себе места.
И все из-за разговора с Максимом. Мне кажется, это не последний наш конфликт. Дети не могут найти общий язык, а мы не в состоянии адекватно разговаривать, потому что есть что припомнить друг другу. Мне так точно есть в чем обвинить Максима.
Я даже подумываю перевести Лешу в другую школу и уйти туда работать. Насколько это целесообразно и действительно нужно — вопрос. Пока что я решаю все пустить на самотек и смотреть за развитием ситуации.
Из размышлений меня вырывает звонок.
— Алло.
— Уль, привет, — звучит на том конце голос моего мужа.
Моего бывшего мужа…
— Привет.
— Как у вас дела?
— Все хорошо. А у вас как дела? Как Марина?
Слышится тяжелый вздох.
— Нормально.
Мой бывший муж женился во второй раз.
Марина специфичная женщина. А еще она очень любит своего мужа и грезит об общем ребенке, который никак у них не получается. Ее раздражает, что муж продолжает общаться, по сути, с чужим ребенком, поэтому спит и видит, как бы заделать собственного, чтобы все внимание было сконцентрировано на нем.
Не могу ее в этом винить.
Я не настаивала на том, чтобы мой бывший поддерживал связь с
