Бывшие. Соври, что любишь - Даша Черничная
— Сорри, — звучит совершенно без раскаяния.
— Аккуратнее, — киваю ему.
Провоцируешь меня, да, мальчик? Понимаю. Мне бы тоже было не по себе в новой стране, новой школе, да еще и с новыми людьми.
У тебя там наверняка осталась вся жизнь и люди, которые стали тебе дороги.
— Узнаем цели и ценность человеческой жизни, семьи и семейных отношений…
В классе начинает громко играть мелодия. Какой-то рэп на английском.
— Еxcuse me, — абсолютно неискренне улыбается Глеб.
— Глеб, выключи, пожалуйста звук на телефоне, — прошу его мягко. — В школе у нас не принято оставлять звук включенным на уроках.
— Ага. Щас сделаю, — выключает, снова смотрит на меня.
А я продолжаю, хотя уже знаю, что будет дальше. Дальше он будет продолжать меня провоцировать, пока я не выгоню его или не разорусь. Он хочет конфликта. Что ж… он его не получит.
— Также мы обсудим роль школы в вашей жизни…
Сын Максима садится полубоком и складывает ноги на стол. Мысленно выдыхаю.
— Глеб, опусти пожалуйста, ноги на пол. У нас в школе не положено сидеть в такой позе.
— М-да? А в Америке нам разрешали.
Сомневаюсь…
— Хорошо, что мы больше не в Америке, правда?
— Да как сказать…
— Глеб, нужно опустить ноги.
— А если я не хочу? — дергает бровью и спрашивает с вызовом.
С детьми непросто. Позволишь вольность — сядут на голову. Перегнешь палку — будут ненавидеть всю оставшуюся жизнь и еще больше вредничать.
Неожиданно за меня вступается Люда, девочка, с которой сидит Лешка:
— У нас, у русских, есть примета для тех, кто кладет ноги на стол, — говорит по-деловому.
— Какая? — хмыкает Глеб.
Вместо Люды отвечает Лешка, при этом глядя на Глеба с оскалом:
— Если положить ноги на стол, то в доме в скором времени может появиться покойник.
Улыбка сходит с лица Глеба. Он опускает ноги и придвигает к себе учебник, прячется за него, а я бросаю взгляд на сына и Люду, которые улыбаются мне.
Заканчиваю урок спокойно, больше никто не мешает, не провоцирует меня. Глеб молчит.
После звонка я говорю:
— Ребята, всем спасибо за урок. Глеб Никонов, я попрошу тебя задержаться на минуту.
Мальчик закатывает глаза, но идет ко мне, садится напротив, на первую парту.
— Глеб, я хотела сказать, что мне неприятно видеть такое отношение к себе на уроках. Я тебя ничем не оскорбила, не обидела, чтобы ты саботировал мой урок таким поведением.
Он опускает глаза, а я продолжаю дальше спокойно:
— Я понимаю, что тебе нелегко. Все новое: место, люди, ты думаешь, что все настроены по отношению к тебе с негативом, но это не так. Мы всегда готовы прийти на помощь…
— Ага, особенно англичанка, — мальчик закатывает глаза, а я, не сдержавшись, прыскаю.
— Марта Леонидовна уже сорок лет преподает английский, просто прими как данность, что ей сложно противостоять.
Да, это специфическая дама. У Лешки тоже проблемы с ней, да и не только у него, еще у половины школы. Также она бегает ко мне каждую неделю, рассказывая, какой у меня сын лоботряс, что, конечно, не так.
— Ладно, Марту Леонидовну не берем в нашу команду, — киваю с улыбкой. — Но как минимум два человека на твоей стороне — Ольга Михайловна и я.
— Вы мама Леши, — произносит Глеб неуверенно.
— Мама Леши я дома, а тут я ваш учитель, который относится ко всем одинаково.
Молчит.
— Мы поняли друг друга, Глеб? — снова добавляю мягкости в голос.
— Поняли, — Глеб не смотрит на меня.
— Я рада. А теперь беги на следующий урок.
Мальчик уходит, а я продолжаю вести уроки, думая, как же все прекрасно решилось. Мы нашли общий язык и поговорили.
Когда звонит последний звонок, ко мне подходит взволнованная Оля.
— Уль, пошли к директору.
— Что-то случилось? — хмурюсь.
— В смысле?! Я посмотрела видео, где Никонов хамит тебе весь урок! Сергеевна вызвала Максима Аристарховича в школу. Ну и тебя в качестве пострадавшей зовет.
— Что? Откуда вы узнали? — ахаю я.
— Я ж говорю — видео ходит по школе.
Видимо, кто-то из ребят заснял мой урок.
— Черт! Мы же с Глебом разобрались во всем!
Спешим к кабинету Анны Сергеевны. По дороге Оля отвлекается на звонок и говорит, что подойдет через минуту, а я сталкиваюсь в коридоре с Максимом.
Тот зол. Гневно окидывает меня пристальным взглядом, хватает за предплечье и притягивает к себе, обдавая запахом своего парфюма:
— Что, мстить через сына мне решила?
Глава 7
Ульяна
— Ты в своем уме? — выдергиваю руку из хватки Максима. — Как ты вообще мог подумать?..
— Не стремно тебе к пацану цепляться, а, Ульяна Романовна? — Максим каменеет от злости, глаза мечут молнии ненависти.
Вот только при чем тут я?
— Я даже подумать не мог, что ты так грязно будешь мне мстить, — выдает, наконец.
— Я? Мстить? — поднимаю брови.
Это ж надо было такое придумать! Где там моя старая добрая стерва?
— Максим Аристархович, кто вы такой, чтобы вам мстить? — расправляю плечи. — Я и не вспоминала о вас все эти годы, о какой мести вы говорите?
Стараюсь говорить холодно, взглядом даю понять, что мне безразлично.
Это все круто, жаль, на деле я вспоминала Никонова едва ли не каждый день. А как возможно иное, когда ежедневно у тебя перед глазами маленькая копия мужчины, которого когда-то любила всем сердцем?
Максим отходит от меня на шаг, смотрит внимательно, пытаясь понять, вру я или нет.
Распахивается дверь, выходит Анна Сергеевна, окидывает нас хмурым взглядом. Видимо, мы выглядим не совсем спокойно, и ей это не нравится.
— Добрый день, Максим Аристархович. Ульяна Романовна, проходите.
Заходим внутрь. Тут уже сидит Глеб. Демонстративно отворачивается от меня.
Ясно, значит, виноватой во всем буду я.
Максим садится рядом с сыном, а подошедшая Ольга — рядом со мной.
— Итак, — начинает директриса, — у нас снова возникли сложности.
Она поджимает губы и постукивает ручкой по столу. Никонов колко смотрит на меня…
Выдыхаю и не даю директору сказать и слова.
— Анна Сергеевна, я сразу хочу обозначить, что конфликт исчерпан. Повода для сбора и обсуждения поведения Глеба
