Семья волшебников. Том 4 - Александр Валентинович Рудазов
– Что?.. – не поняла Лахджа. – Ты все-таки решил его…
– Решил… и похитил… да… Уговорил Матерь его переродить. Не спрашивай, чего мне это стоило.
– Если он был таким рьяным демонитом, зачем его понадобилось похищать?.. Или он был против?
– Не знаю, не спрашивал, – пожал плечами Такил. – Я… хм… а может, и правда стоило спросить?.. Я как-то не подумал.
Лахджа понимающе кивнула. Ну да, нормальная демоническая логика. Кого волнует мнение смертного? Даже если это твой бывший брат.
– Не знаю… «Любовь к пастушке»? – предположила она, ткнув наконец в одну из песен.
– Нет, – быстро коснулся красного пятна Такил. – Трепанго! Тебе штрафной ход.
– Ладно… – проворчала Лахджа. – Получается, твой брат сейчас в чреве Мазекресс?
– Да, и я веду его за руку. Он там спит, и я помогаю ему…
– Ты помогаешь Мазекресс рожать?..
– Да. Так повышаются шансы. С пятидесяти процентов до… более высоких. Мне, увы, приходится иногда бодрствовать. Зачем-то.
Лахджа вспомнила, как Мазекресс предлагала переродить Веронику, утверждая, что шансы будут выше. Так вот оно что. Понятно, почему Такилу пошли навстречу.
– И сколько ему еще осталось?
– Полгода. Может, чуть дольше. Было сложно уговорить ее дать ему великий дар.
– Он тоже будет апостолом?!
– Не говори никому. Поклянись, что не скажешь. Это наша с Мазекресс тайна. И… эм… наша с тобой тоже, видимо.
– Да кому я же расскажу, я же все забуду, когда проснусь!
– Ах да. Это очень удобно, когда ты такой болтливый, как я. Но все-таки поклянись.
– Ладно, я клянусь. Но это всё равно все узнают, когда он родится.
– Ну да. Но до тех пор – пусть останется секретом. Мы, может, и потом не сразу скажем остальным… посмотрим сначала, что у него за дар…
Лахджа задумалась, что за демон получится из гневливого, экзальтированного, припадочного юноши… хотя он уже давно не юноша. М-да.
– Жаль, Лахтун не с нами, – задумчиво произнес Такил. – Я скучаю по ней.
Его взгляд застыл. Он словно смотрел на километр вдаль, куда-то… в никуда. Кроме настольной игры, в этом сне не было декораций. Они словно сидели посреди Лимбо, затянутой туманом степной равнины. Под серым небом без светил и облаков.
– Хочешь, обниму? – предложила Лахджа.
– Да, давай.
Когда дружеские обнимашки закончились, Такил доверительно сказал:
– Ты очень хорошая. Я обязательно познакомлю тебя с братом.
– Жду с нетерпением, – сказала Лахджа, кидая на поле карточку Слона и подвигая вперед три красные фишки. – Зуккака. Так ведь надо говорить?..
– Да. Ты выиграла.
Пока они раскладывали игровые принадлежности в коробочки, хотя в мире снов это было абсолютно бессмысленно, Такил продолжал жаловаться:
– Ты извини, что я целый год тебя не навещал. Очень занят был, понимаешь. Остальным от меня все время что-то нужно. Сомнамбула, убей того. Сомнамбула, сведи с ума этого. Сомнамбула, где Тьянгерия? Что ей снится?
– Тьянгерия?..
– Неважно. Вот что я скажу – ничего хорошего ей не снится! Я устал на это смотреть! Мы с Яноем… неважно.
– Яной – это Анахорет?
– Да. Но это все тебя не касается… если сама не захочешь. Не знаю. Надо обсудить с Дзимвелом. Тринадцатый апостол лишним уж точно не будет…
– Я не буду подписываться на то, о чем ничего не знаю.
– Да, это было бы неразумно, – согласился Такил. – Я бы тоже не стал. Ладно, пока.
– Пока. Надеюсь, с твоим братом все пройдет нормально.
– Я тоже. Семья – это важно. Кстати, как там твои мама с папой?
– Точно! – вспомнила Лахджа.
И она поднялась в постели, глядя на привычную стену спальни. Резные дубовые панели, погашенные магические светильники, портрет какого-то славного предка, семейная инкарна, многоцветный рисунок Вероники… в распахнутое окно светило солнце и доносился птичий щебет. Лахджа пару секунд растерянно моргала, а потом вылетела за дверь и бросилась вниз, в гостиную…
Ты не поверишь, что мне сегодня снилось!
Опять этот твой Сомнамбула?
Да! Он такое сказал…
Мысли Лахджи запнулись, сама она притормозила у стола в гостиной. Астрид, Вероника, Лурия, Мамико, Эммертрарок и Уберта Пордалли сидели полукругом перед дальнозеркалом, смотрели «Слово волшебства». Рядом сидели кот, пес и попугай, на диване с газетой лежал муж, а перед ним громоздились стопкой вчерашние блины. Лахджа и Ихалайнен напекли их вчера целую гору, и было настоящее блинное обжиралово, но осталось изрядно, и они лежат тут…
– Лежат уже черствые, а все ходят мимо и игнорируют! – разозлилась Лахджа, демонстративно унося блюдо. – И каждый такой: ничего не вижу, ничего не знаю! Кто-нибудь доест или выкинет! Кто-то, кто не я!
В ее сторону даже головы никто не повернул, и только Лурия укоризненно приложила палец к губам. Сказка как раз подошла к кульминации.
Когда Лахджа вернулась, возмущенная непонятно чем, детская передача уже кончилась, и начался новостной эфир. Дальнозеркальный глашатай давал краткую сводку самого важного, что произошло в Мистерии и всем мире.
– … Внезапно оживился так называемый культ Двадцать Седьмого, – доносилось из-за стекла. – По всему миру они проводят праздники, а в Валестре устроили настоящий фестиваль. Архидиакон Коверн торжественно объявил, что их бог наконец-то родился…
– Вот идиоты, – произнес Майно, опустив газету. – Бог у них родился. У меня вон целых три дочери родились – я же не пляшу по этому поводу.
– А стоило бы, – сказала Лахджа, напряженно морща лоб.
Что ей приснилось?.. Что же ей приснилось?.. Это же было что-то очень важное! Сомнамбула что-то такое сказал…
Кажется, что-то важное…
– Тысяча пятьсот тридцатый год, значит… – произнес Майно, с сомнением глядя то ли в дальнозеркало, то ли на детей. – Ну технически это все еще двадцатые…
– Что?.. – не поняла Лахджа.
– Да ничего, неважно. Верочумцы кировы. Что тебе снилось?
– Я… я не помню! Я забыла! Все из-за тебя!
– Из-за меня, – согласился муж. – У меня тут тоже новости, кстати. Пока ты спала, нас навещал Сорокопут.
У Лахджи похолодело внутри. Она бросила быстрый взгляд на детей… все на месте. Майно спокоен.
– Он ушел? – спросила демоница.
– Я его поджарила, – снисходительно бросила Астрид. – Не знаю, чо вы с ним не справились, я бы его одной левой, если б он не сбежал.
Майно коротко рассказал, что случилось. Лахджа плюхнулась на диван, отхлебнула поданный енотом кофе и возмущенно спросила:
– А меня почему не разбудил?!
– Он ушел еще до того, как я достал меч, – ответил Майно. – Наша старшая его спугнула.
– Жаль…
– Я не виновата, – заявила Астрид. – Я не знала, что он такой жирный. Я думала, он превратится в шашлык, а он только слегка подрумянился.
– Ты слишком самоуверенна. Чего он хотел?
