Тот самый сантехник 10 - Степан Александрович Мазур
Боря вдохнул полной грудью, желая запечатлеть этот момент и подольше сохранить в памяти. В воздухе витает запах свежего сена и цветочных композиций, а небо уже яркое, и начинает окрашиваться во все оттенки заката. А глядя на заходящее солнце, некоторые замолчали. А некоторые снова запели. Но уже о великом, о вечном и том, что пережито. Не каждым по отдельности, но целыми семьями, родами, кланами и словно записано на подкорку родовой памяти.
Никаких разговоров о работе и бизнесе, но вокруг всё мирское, попроще. И стаканы мелькают, передаётся полупустое ведро с квашенной капустой, переложенное брусникой для кислинки. И пусть оставшееся на шашлыки мясо давно не лезет, зато тянет обнять супругу. А она, опустив голову на плечо, будет сидеть рядом и смотреть, как свадебный вечер плавно переходит в ночь и загораются первые звёзды.
А едва стемнело так, что хоть свечку зажигай, Петро с Колясиком притащили с гаража аккумулятор и развесив две лампы по краям стола на врытую в землю швабру и метлу, снова дали второе дыханье застолью. Тут сразу стало видно, как подливают Катерине Матвеевне вино и Катя с Валей в оба уха нашёптывают всякое.
Но не успеет она и слова сказать в ответ, как на дальнем столе разнесётся:
— Это был мой кусочек!
И отчётливый звук — бац! С хрустом ломаемого носового хряща.
Боря сонно и так лениво перевёл взгляд, а там широкий Мотрюк, поперёк себя шире, в одно движение отправил под стол Полищука. Но Гаврила поднялся на защиту соседа и на его плечах повис Колясик. А дальше всё — как в чёрно-белом кино, если убрать звук: люди вокруг хаотично двигаются, машут руками, разлетаются столы, словно акула кусок отгрызла от плота с поверхности, а в голове даже нет вопрос — зачем?
Надо пар выпустить, значит надо!
Подвинув за плечо Раю, Боря включил режим защитника, готовый подскочить в любой момент на её защиту. Но их пару, как и пару Стасяна-Вали драка словно обходила стороной. Так как каждый в Петюхах знал, что задирать Сидоренко-среднего — себе дороже. А с ним и друга его старались сторонились.
Мужики дрались. Снова играл баян. Женщины шутили и смеялись. Это устраивало до поры до времени всех, но тут резко подскочила Катя.
— Валя, сучка такая! — тут же спалила она всю контору подруга. — А на моей свадьбе было меньше народу!
— На твоей свадьбе? — только переспросила Катерина Матвеевна, как пазл в её голове сошёлся. Вроде подругой невесты была одна, а теперь сама — невеста. То есть — другая.
— Стася, изращенец, ты бестолковый! Чего удумал⁈ На обеих жениться⁈ — тут же подскочила мать и её тут же поддержал отец, треснув кулаком по столу. От чего давно застывшая шурпа в миске улетела в сторону Петро, который тоже старался сторониться драки.
— В смысле на двоих? — подскочил и старший брат.
— А что, так можно было⁈ А как же традиции? — возмутился и Прайети и тут же зарядил Стасяну кружкой в лоб.
— Достали вы меня своими советами и традициями! Как хочу, так и живу! — поднялся Стасян, расправил плечи и кружку ту алюминиевую в руке согнул как бумажный стаканчик.
— Не по делу на старших буроишь! — возразил ему Петро.
— Твоё какое дело? Я за правду! А ты всей — не знаешь.
— Ты что, зачем ищешь? — подскочил рядом Колясик. — Щас мы из тебя правду-то всю и достанем.
— А ты попробуй!
Только моргнул Боря, как трое братьев уже под столом по земле катаются.
— Рая, пусти! — поднялся Боря, вздохнул и накинув пиджак ей на плечи, вынужденно вмешался в драку, на прощание пробормотав жене. — Прости за костюм… очередной. Но теперь сама понимаешь… Надо!
Раиса кивнула. Надо. Потому что нельзя, когда двое на одного. А брат это не только в плане родственных отношений. Или по бизнесу и прочим делам. Брать это когда ещё и по лицу за него, как он за тебя.
Вот только тогда — брат. А всё остальное — присказки.
Глава 22
Стройка: стены сами себя не построят
Двое мужчин вышли из внедорожника и с удивлением осмотрели участок. Джип Патриот никуда не делся. Да и прицеп с катером как закатили, так и стоял. По-прежнему качали воду из скважин насосы, создав небольшое болотце. Только поддоном с блоками прибавилось. И новые следу на участке от грузовых автомобилей добавились.
— Чего это они? Забыли, что ли? — чуть придерживаясь за рёбра, спросил Стасян.
Переваливаясь и чуть прихрамывая, Боря пошёл к кунгу. А впереди как завеса, состоящая из вони и смрада встала, как бывалый бомж, который обращается к тебе дать прикурить. И мух орда над двумя мешками, прислонёнными к лесенке, вьётся, как будто демона вызывали. Их повелителя.
И всё бы ничего, но не на его же участке!
— Ети их мать, они и про рыбу забыли! — добавил Глобальный, пиная немного опустошённые с прошлого раза, но все же больше целые мешки с тухлятиной, где биологический ресурс просто бесцельно пропал.
Стасян склонился над мешком, развязал тесёмки, посмотрел с интересом патологоанатома и ничуть не поморщившись, сказал:
— Ничего. На картошку пойдёт.
— В смысле?
— Это же чистый азот! — хмыкнул Сидоренко, и подсохшая полоса на щеке растянулась, от чего снова поморщился. — Копаешь ямку, кладёшь рыбу. Потом поверх сено, перегной и картофелину. Но можно и без сена. Да там так всё согреется и удобрит, что картошка потом с голову младенца получается. А то и яйцо буйвола!
Боря на яйца буйвола не смотрел. Но потерев синяк под левым глазом, кивнул. Свадьбы и драки делали его более понятливым и сговорчивым. Ещё и на счету прибавилось. Но не как плата за травму, какие-то нелепые суды и юридические разборки. А как мужицкое обещание «построить ещё пару домов, чтобы не хуже, чем у Стасяна». И миллионы прилетели, минуя посредника. Чтобы с него стразу спрашивать, как с застройщика, а не с брата, который «только рёбра хорошо ломает, а по жизни — дуб дубом».
Единственное, что знал о доме Стасяна Боря, это то, что у него на участке яма
