Жена без срока годности - Ольга Горышина
— Ботинки.
— Нормальные люди говорят — ноги. Если забыла.
— Хотела просто посмотреть на цвет твоих носков.
— Не белые. Кроссовки не ношу.
— Не бегаешь? Евгений Вадимович советует всем бегать.
— Интересуешься российской политикой?
— Нет, здоровьем мужчин после сорока. В спортзал ходишь?
— Да. И в баню с мужиками.
— А с девочками?
— Я женатый человек, забыла?
— Спорт тебе доктора не прописали?
— Я хожу, это полезнее. И сложнее в мегаполисе. Я люблю сложности.
— Перебирайся за город.
— Собаку заведу и переберусь…
И смотрит на меня так пристально, точно эта собака — я.
— Чай без сахара? — спросила, поймав этот тяжелый взгляд и не отпустив.
— Без. Ни алкоголя, ни сладкого. Ни женщин — это не совет докторов, если что… Это твой выбор.
Вместо ответа я повернулась к нему спиной и прошла на кухню. Второй вазы не было, набрала воды в кастрюлю и положила в нее букет, точно не разварившиеся еще спагетти. Андрей не стал комментировать неподобающее обращение с подаренными им цветами. Молча сел к столу, в ботинках. Я нажала на кнопку электрического чайника, в котором оставалась вода с прошлого моего персонального чаепития.
— Зачем тебе это надо? — услышала спиной.
— Что именно? — не повернула я головы в сторону говорящего.
— Ехать к мужику, с которым ты год, как в разводе? Зачем разводилась, — задал он вопрос вообще без паузы, — если уже соскучилась?
— Потому что он уехал. Это тебя не касается, — повернулась я к Андрею лицом, но от столешницы не отошла, прижалась к ней спиной, смирив детское желание сесть на нее задницей, ставшей вдруг до ужаса тяжелой.
— Касается. Очень даже касается, — говорил Андрей мрачно, глядя на меня исподлобья.
Боже, а взгляд у него всегда был открытый… Был. Всегда. Это всегда закончилось двадцать лет тому назад.
— Ты чувствуешь себя свободной? — не сделал он паузы для моего ответа, если он вообще предполагался.
— Да, за свободой я и ехала в Америку.
— Я про твоего мужа говорю, бывшего.
— Бывшего? — подняла я брови. — Которого?
— Бывший у тебя только один. Я — нынешний.
— Так думаешь? — сжала я губы, чтобы не плюнуть. Вот ужас, мне вдруг безумно захотелось увидеть, как моя слюна капает с кончика его носа…
— Так думает российское законодательство. Ему плевать, что у тебя есть американский паспорт. На территории Питера у тебя в паспорте стоит печать с моим именем.
— Андрей, что тебе надо?
— Жену. Мне надо жену. Тебя.
— Зачем?
— Потому что хочу. Потому что меня никто не заставлял на тебе жениться. И никто не заставит с тобой развестись.
— Понятно… — тяжелый вздох во множественном числе был замечательным саундтреком к нашей беседе. — Меняем паспорт, как есть. Понятно. Ничего не поменялось. Да я уже и не хочу заморачиваться с разводом. Я лучше поскорее окажусь на той территории, где я выбираю, какой паспорт показывать пограничнику.
— А ты уверена, что тебя выпустят из России?
— А почему нет?
— А если на тебя будет открыто уголовное дело?
За спиной шипел чайник. Шипел сильнее моего внутреннего голоса. Хотелось схватить его и ошпарить этому нахалу лицо — но тогда я собственноручно дам ему повод накатать на меня заяву в полицию. Да, у них давно полиция… Но берут на лапу, как поганые менты…
— И зачем тебе это надо? — спросила тихо, понимая, что сила моя теперь исключительно в спокойствии.
— Чтобы ты осталась в России и осталась моей женой.
У него все дома? Или я с умалишенным говорю?
— Я тебя нормально спрашиваю — зачем это тебе надо? — процедила я сквозь зубы довольно громко.
До соседей не достучусь, мне бы к его разуму простучаться, хотя бы азбукой Морзе.
— Марина, я говорю на полном серьезе. Ты поставила наш брак на паузу — может, пришло время нажать “резюм-баттон”, если так тебе будет понятнее?
— Я нажала на “делит”, тебя больше нет.
— Я здесь, Марина. Перед твоими глазами, на расстоянии вытянутой руки. И я не шучу.
“Ты просто несешь бред, Андрюш”, — это я подумала, это я не сказала, это читалось в моем взгляде. А он умел его читать. Когда-то. Умеет ли сейчас? И что я сама в состоянии без вербальной подсказки прочитать во взгляде Андрея? Пустоту. А есть ли в нем еще хоть что-то? В его душе…
— Ну и как ты представляешь себе нашу семейную жизнь? — проговорила, даже не спросила, не повысила голоса, сжимая пальцы перед собой в замок. Замок, давным-давно замкнутый на сердце.
— Не знаю. Ты сама сказала, есть варианты.
Голос у Андрея действительно пустой, усталый, немного детский, благодаря сквозящим в нем нудным интонациям.
Я улыбнулась, даже какой-то звук произнесла, малость похожий на смешок.
— Я говорила в прошедшем времени. Двадцать лет назад могли быть варианты. Сейчас — увы…
— Ему ты готова дать второй шанс, хотя он сам с тобой развелся, — смотрел Андрей исподлобья. — Чем я хуже? Я не разводился с тобой.
— Просто сбежал, — уже голосом хмыкнула я.
— Уехал первым. Называй, пожалуйста, вещи своими именами. То, что меня кинули люди, которых я считал порядочными и в какой-то мере друзьями, сломало все мои планы жизнь. Впрочем, я и тебя считал…
Замолчал, не договорил.
— Какой? — произнесла тихо, твердо, безразлично.
— Женой. Вкладывай в это слово, что хочешь… Но я никак не думал, что ты меня бросишь. То, что тебе всегда хотелось оказаться правой, допускал… Что можешь беситься целый год — со скрипом, но тоже принял. То, что ты меня реально бросишь, этой мысли не допускал даже на минуту. Неужели так сложно было позвонить?
— А тебе?
— Я делал хоть какую-то часть.
— Посылал деньги и ждал слова благодарности.
Он не опустил глаз, не склонил головы — чего-то ждал. Благодарности?
— Почему ты его прощаешь, а меня — нет? — не унимался Андрей.
— Да мне не за что его прощать. Разошлись на время, на время сойдемся. Нас больше ни дети не связывают, ни бумажки…
— Нас тоже, в твоем понимании, ничего из этого не связывает.
— Андрей, нас просто ничего не связывает. Понимаешь? Нас связывала учеба, затем эмиграция, потом обида — сейчас не осталось ничего.
— Даже хороших воспоминаний? — продолжал он буравить меня взглядом.
— Они есть.
— Говоришь, все плохое перегорело. Но что-то хорошее ж осталось. Почему ты не даешь мне шанс вернуться в твою жизнь? С ним было двадцать лет. У меня для ровного счета еще четырнадцать в запасе. Собственно шестьдесят лет — средняя продолжительность жизни мужиков в России. В Индии — долгожители, так что еще успеешь с ним пожить, — хмыкнул теперь
