Тайное местечко - Виктория Викторовна Балашова
— Ну, Трофим шёл на поправку, должен был очнуться и сказать, кто его ударил.
Словно взрывная волна и ропот удивления прокатились по площади от этих слов Лексы. Народ загомонил! И только тот, кто бросил обвинение Лексе и Никодиму закричал:
— Он Врёт! Он всё врёт! Трофим убит!
И только, когда Лекса крутанулся вокруг себя, и оказался лицом к лицу с ним, тот замолчал, не в силах вынести взгляда Волка, даже брошенного на него из-под капюшона, и попятившись, хотел скрылся за толпой, но не сумев, нашёл в себе силы вымолвить:
— Докажи нам.
И слова эти прозвучали, словно эхом Княжеским словам, что решил закончить этот фарс, уже упавшим голосом, он то понимал, что Лекса такого придумать не мог.
— Да, Княже, поклонился Лекса и сделав знак кому-то, представил идущего тяжёлой походкой человека:
— Трофим Домов. В ту ночь был слишком увлечён запахом снадобья в его руках, вы же знаете, что снадобье на людей действует гораздо сильнее. Вот не разбирая дороги, умудрился оступиться даже в собственном дворе, и падая ударился головой о камень. Скорбное и нелепое стечение обстоятельств, Княже. Таким его и нашли ребята, с тем камнем у головы. Потом, от греха, и не зная, кто истинный убийца, его срочно увезли к знахарке, там и спрятали, оберегая даже от слухов о его выживании.
За время этого представления, Трофим дошёл таки до Князя, поклонился и… Был прерван на словах здравицы окриком Князя:
— Назовись!
— Дык, Княже великий, Трофим я, Домов. Уважаемый дружинник Лекса из Рода Волка всё правильно сказал. Так и было. Простите, ребята, обрёк я вас на такой позорный разбор, да и снадобье ваше не сберёг, лечили меня из той же крынки, привёз крохи, то что тогда обвинители оставили, им и лечили меня, вот оно и скончалось почти. ведь это ваше снадобье тогда, хоть и было виновато в моём падении, вскружило мне голову, как мальчишке! Но оно же тогда меня и спасло. Когда упал я вскинул руку к ране, а на руке попало в рану снадобье, оно и поддержало меня, потому уже знахарка лечила, то же снадобье и применяя. Денех таких у меня конечно так и нет, но я продам свой дорожный дом, и просто буду вам в услужении вместе со всей семьёй, пока не отдадим… Я выплачу…
— Трофим, дружище! Ты жив! Господи, как же я рад! Забей ты на то снадобье! То фигня, ты же жив! Жив, понимаешь! Дай я тебя обниму!
Ну, такое играть, толпа понимала, нельзя. Радость парня, его простецкое обращение с мужиком оценили все. Жители радовались! Кричали, ликовали, что всё так хорошо разрешилось. Понял это и Князь. А ещё он таки определил виновника всей этой неприятной для себя истории. И был это явно не Лекса, тот ничего просто так не делает, для чего-то это ему было нужно, да и вёл он себя уважительно, как мог. Потому этого идиота, что посмел обвинить ЕГО соглядатая, члена ЕГО стаи, он был готов сейчас просто размазать за это по площади лобного места…
Прервал это размышления Князя голос Олеси:
— Так он жив! А ты нам ничего не сказал! Да я плакать о нём устала! Как ты мог?
С этими словами девушка просто накинулась на Лексу с кулаками, не обращая внимание на оторопь отхлынувшей в разные стороны рядом стоящей толпы, а она ничего не замечая храбро лупила Лексу, который стал смеяться от всего этого цирка, от реакции Остапа, и от боевитости Олеси. Он старался не причинить девушке урона, ведь по сути то она была права в своей обиде на него. И в своём пережитом страхе и огорчении. Со спины к ней подступали провожатые ребят, что тоже понимали суть ситуации и хотели только помочь Лексе угомонить девушку без вреда для неё… Но длилось это не долго.
Его, Лексу, старшака, подвело, что в этой перепалке он упустил общую картину происходящего вокруг. Он только и успел услышать крики дозорных, что сам распределил по всей площади лобного места, и реагировать так они должны были в одном случае — опасности, грозящей Князю. Но он уже решительно не успевал, сместившись от Князя, отодвигаясь от Олеси. Девушка-же и подавно не понимала и не замечала ничего вокруг в своём праведном гневе. Теперь Лекса был слишком далеко от Князя, и даже не понимал, откуда и как далеко от того опасность. Да и в чём она состоит тоже. Ему не хватало пары секунд… Даже буквально секунды… Как он мог так ошибиться? Он ожидал удара совсем с другой стороны, где и были стянуты его ребята и помощники! Но их развели отвлекая на ту явную толпу, а убийца оказался совсем в другом месте…
Оставалось только чуть попытаться хоть сбить траекторию летящего лезвия клинка, что несся в грудь Князя… Но что это могло изменить? И тут он увидел метнувшегося наперерез и закрывшего Князя своим телом…
— Ну что ж такое-то…
Глава 26
А как хорошо всё начиналось.
Лекса пришёл в себя там же в резиденции, после диалога с Ягой в голове… ворона. Привели его в чувство хлопки исчезающей в портале птицы. Крылья ворона? Видно, так, ведь, когда он огляделся, то вокруг не было никого. Видно хлопок был портальным, что забрал ворона из его комнаты. Теперь стал понятен и вид глаз ворона, были они зачарованы, для связи с собратом. Ну, поговорили и будет. На самом деле Аглая Дормидонтовна передала ему очень важные сведения по тому, кто и как задирает всех родовичев в Порвинге. Помогла и с тем, как всё обставить, чтобы раньше времени не насторожить ворогов. И Лекса понёсся в кабак.
Ну а куда ж ещё! План то отличный. Все девять дней начиная со следующего дня все Волки пили и гуляли в кабаке, знал о том весь Порвинг, уж об этом Лекса позаботился отлично. Отвлёкся он только на следующий день, когда действительно пришли сведения от Трофима, что пришёл в себя и рассказал Козьме, что и как было. Потом надо было принять Никодима для разговора, в котором поведал о том, что ребят отпускает и что обвинение с ребят теперь снято и оно не для него, Никодима, ни для Лексы не проблема. Посоветовал пока сильно не отпускать ребят из дома, так надо до приезда Князя и не распространяться о том, что их отпустили. То есть, Никодим был предупреждён, что
