Секретный ингредиент Маргариты - Лия Джей
Я неопределенно веду плечом. Так непривычно, что Вика теперь знает про мою работу в «Абсенте». Мы поговорили об этом за коктейлями еще ночью в клубе. За очень большим количеством коктейлей. Иначе я всю правду рассказать не могла.
Вика не то чтобы сильно удивилась. Скорее, обрадовалась, что теперь сможет ходить в один из крутейших клубов Москвы и пользоваться моей скидкой сотрудника. А еще Королева спросила, не набирают ли у нас танцовщиц. Я выяснила, что недели через две как раз будет кастинг. Доложила Вике, но что-то мне подсказывает, что она даже на пробы не придет. О работе она всегда только говорит, но никогда ничего не делает, чтобы действительно на нее устроиться.
— Вот именно, Вик, среди мужчин я вечно в белье и в блестках. А иногда хочется просто завернуться в комфортный балахон, и все. — Я надеваю платье и для убедительности добавляю: — Хоть со своим парнем я могу себе это позволить!
Абсолютно всю правду подруге я рассказать не смогла. Напилась в хлам и болтала без умолку, но, как только дело дошло до фиктивных отношений с Воронцовым, язык будто к небу прилип. Вика до сих пор считает, что мы действительно встречаемся.
Ладно, это ведь не касается моей работы в клубе, верно?
Ну, да, конечно, обманывай себя дальше, Марго-Текила! Твой секрет — главная причина, по которой ты все еще терпишь этого смазливого мажорчика.
Главная ли?..
— Со своим парнем, можешь делать все, что угодно, Каблукова. Но пока ты со мной, из квартиры я тебя в таком виде не выпущу!
— Это моя квартира, Королева!
— Тогда не впущу!
— Ты опять остаешься у меня? Я скоро квартплату пополам делить буду.
— Ну, Марго! — Вика лезет под стол за кисточкой и оттуда продолжает ныть. — Лейла сейчас опять включит без наушников свои испанские сериалы! Я ничего из домашки сделать не смогу.
— Будто у меня ты домашку делать будешь!
— Ладно, раскусила… Но ты все равно не дома будешь. Что, тебе жалко, что ли?
Вика выглядывает из-под стола, складывает губки бантиком и округляет глаза, как Кот из «Шрека». На удивление, у нее и впрямь неплохо получается строить милую моську. Я сдаюсь и машу рукой. Вика победоносно взвизгивает. Затем подлетает к шкафу и начинает перерывать мои вещи. Достает фисташковый костюм от Celine и бросает мне в руки. Я подхватываю вешалку и бережно расправляю ткань, расшитую сотней крошечных кристалликов. Они обиженно звенят, ударяясь друг о друга, и я провожу по ним рукой, успокаивая. Знала бы Королева, сколько стоит этот костюм, обращалась бы с ним поаккуратнее.
— Под пиджак наденешь то черное белье, которое тебе Воронцов подарил. — У подруги на лице расползается коварная улыбка. — И больше ничего.
— Слушаюсь, Виктория Юдашкина.
Паша останавливается на парковке у Москвы-Сити. Я открываю дверь «Мерседеса». На асфальт опускается каблук, за ним второй, и вот мои казачки уже цокают в сторону одной из стеклянных башен. Воронцов, уверенно расправив плечи, идет впереди. Мне даже руку не предложил. Тоже мне, джентльмен!
А вообще, что-то я не припомню, чтобы тут был концертный зал…
— Воронцов, мы куда идем?
Я догоняю его у входа. Двери разъезжаются в стороны, и мы заходим в холл. Впереди виднеется аллея брендовых магазинов. Со всех сторон сверкают рекламные постеры. Затягивают посетителей в воронку, из которой им не выбраться, пока они не потратят все свои деньги.
— Слушать неоклассику, дорогая. Обещали еще сыграть кое-что из Linkin Park и Металлики.
— Оркестр? Металлику?
Мы проходим мимо суровых охранников. Один из них, не сдержавшись, бросает взгляд на мой вырез. Ворот пиджака едва прикрывает белье. Тонкая острая грань — вполне в стиле Текилы-killer. Я слегка улыбаюсь. Я знаю, что выгляжу превосходно. Хорошо, что все-таки не напялила то бесформенное платье.
Хотя, будь я в нем, мы бы наверняка доехали быстрее. Воронцов не косился бы на меня всю дорогу и не зависал на светофорах. Может, и не пропустил бы тот поворот, из-за которого мы лишних минут двадцать колесили по городу, болтая о всякой всячине. Совершенно бесполезной, не касающейся ни нашего задания по лингвострановедению, ни фальшивых отношений. Я пересказывала Воронцову мои любимые выпуски true crime, объясняла разницу между тональником и консилером, пела Brooklyn Baby, держа перед собой вместо микрофона чехол с очками. Оказывается, у Паши минус один, но очки он надевает редко. Только во время чтения и вождения, но, видимо, не с дамами в салоне. Сколько бы я ни пыталась напялить на Пашку очки, он отнекивался и уворачивался. Конечно! В них-то он уже не будет выглядеть так понтово!
В конце концов, я сдалась, вернула очки на торпеду и принялась бесить Воронцова тем, что читала на билбордах надписи, которые он не видел. Когда я дошла до рекламы тату-салона, Паша признался, что хотел бы себе татуировку, но пока не знает какую. Выбрал только место — на шее чуть ниже уха.
Антон туда обычно наносил туалетную воду. Я всегда утыкалась носом ему в шею, когда он меня обнимал.
А что, если подойти сейчас к Паше и сделать так же? Прижать его к себе, вдохнуть запах хвойного леса, шоколадного печенья и утонуть в тепле его рук? Чуть прикусить мочку уха, провести по ней язычком…
Из фантазий меня выдергивает звук открывающихся дверей лифта. Воронцов пропускает меня вперед, заходит следом и нажимает на кнопку «99». Я кошусь в зеркало и нервно подтягиваю хвостик. Спасибо, хоть кабинка лифта не стеклянная. Иначе я бы умерла от разрыва сердца прям тут, на руках у своего «бойфренда».
— Оркестр — это громко сказано. — Паша поддергивает рукав пальто и смотрит на часы. Чуть хмурится. Похоже, опаздываем. — Так, небольшая группа музыкантов. Будет камерная обстановка.
Допустим. Но разоделся он при этом как на неделю моды в Париже. Брюки из разноцветных джинсовых лоскутков — готова поспорить, ручная работа. Из-под пальто выглядывает бордовая жилетка, под ней — белая рубашка. Уголки воротника украшает брошь в виде двух крыльев, соединенных цепочкой. В
