Одиночество менестреля - Владислав Адольфович Русанов

— Я горжусь своими соотечественниками.

— Но адмирал Жильон, я надеюсь, помнит уроки предыдущей компании?

— Да. Мы готовим армию и флот к встрече с браккарской армадой.

— А что, уже идёт? — нахмурился менестрель.

— Разведка доносит, что идёт. Ак-Орр тер Шейл поднял все боевые корабли, а это значит, не меньше пятидесяти каракк. И больше тысячи орудий. — Удручённо ответил капитан. — Я затрудняюсь сказать, какое количество пехоты способны взять на борт боевые суда и вспомогательные, но тысяч десять — вполне предсказуемое число.

— Это — сила! Что может противопоставить Трагера?

— У нас около пятидесяти галер на северных рубежах у Калвоса. Если быть точным, пятьдесят четыре. Южная эскадра — ещё восемнадцать галер. Но из них четырнадцать — фусты. Лёгкие и слабовооружённые. Сухопутная армия — восемь полков пехоты и четыре рейтарских. Вдобавок к ним мы можем рассчитывать на пять-шесть кондотьерских Рот.

— Не много. — Ланс покачал головой. Конница — это хорошо. Но браккарская пехота известна выучкой и отвагой. При всём уважении к друзьям-трагерцам, он не мог не признать, что для боя в чистом поле равные силы — трое местных против двоих северян. — А союзники? На кого из союзников может рассчитывать великий князь… то есть, регент?

— Боюсь, что нам не на кого рассчитывать…

— Как?

— Кто-то позаботился, чтобы государства материка вдрызг рассорились.

— Предположим, с Кевиналом вы и так всегда на ножах. Что Аркайл? Посылали гонцов к Маризе?

— Увы, пран Ланс. Нам ответили, что ваше родное герцогство сейчас в союзе с Браккарой. Так что нам следует ждать не помощи, а удара в спину. Хотя, конечно, затянувшиеся столкновения с мятежниками вблизи Вожерона сковывают силы герцогини Маризы. Так же армия Унсалы, переброшенная на берег пограничной реки, требовала пристального внимания аркайлских командиров. Но в считанные недели всё может измениться…

— Вожеронцы сложат оружие?

— Да нет. Унсала отводит полки от границ. Это же общеизветсно… Ах, да! Вы же лежали в бреду от кишечной хвори. Поясняю, пран Ланс. Король Ронжар, которого дузья называли Справедливым, а враги — Безумным, убит.

— Как⁈

— Наёмный убийца. Он воспользовался отравленным клинком.

— Браккарцы?

— Думаю, да, но подробностей не знает никто. Возможно, пран Вьенцо альт Дедериз догадывается или получил письмо с объяснениями от прана Никилла из Унсалы, но со мной он делиться не намерен.

— Значит, на Унсалу можно рассчитывать?

— Если бы всё было так просто… Его высочество принц Гедрих пока не коронован. Дом Чёрной Жабы выразил открытое неповиновение правящему Дому. Уже нашлись те, кто поддерживают недовольство. Поэтому первый министр Жедар альт Горм принял решение — оттянуть часть полков с границы.

— Да… Не слишком радостные вести. Я знавал Ронжара и уважал его, — помрачнел менестрель. — Да примет Вседержитель его душу. А как лоддеры? Что у них?

— Вести из Лодда тоже не радуют. Фра Батисто, епископ Руженский, глава Совета Лодда умер.

— Тоже убит?

— По слухам, умер во сне, что неудивительно на семьдесят первом году жизни.

— Но и на здоровье фра Батисто не жаловался…

— Да, когда диктовал, гуляя в парке, не всякий писарь за ним угнаться мог.

— Значит, снова браккарский след?

— Сейчас везде браккарский след, — проговорил молчащий до сих пор Регнар. — В покушении на герцога Валлио тоже видят браккарский след.

— Что? И на него тоже? — выпучил глаза Ланс.

— Пытались взорвать флагманскую каракку, — подтвердил капитан Васко. — Жаль, что не получилось.

— Видите, с таким же успехом можно заподозрить трагерский след, — покачал головой маг-музыкант. — Или аркайлский. Герцогиня Мариза дняне проводит, чтобы не рассказать всем и каждому, что мятежников в Вожероне подстрекал его светлость Валлио Семнадцатый.

— Лично? — улыбнулся менестрель.

— Собственной персоной, как следует из речей Маризы.

— Как у него находится столько времени и сил? Насолить лично всем власть имущим на северном материке… — Попытался пошутить Ланс, но под мрачным взглядом капитана осёкся. — Здесь, в Эр-Трагере таких острот не понимали.

— Как видите… — продолжал Васко, будто предыдущего обмена замечаниями не было вовсе. — Как видите, нам особо не на кого рассчитывать. Поэтому регентский совет, в который входит и адмирал Жильон, принял решение — привлечь как можно больше наёмников. Кондотьерские Роты зарекомендовали себя за долгие годы войн, что велись на материке. Устав, дисциплина, выучка и всё такое… Они нам тоже нужны. Но главная задача — пополнить личный состав регулярных войск за счёт добровольцев, готовых служить. Пусть за деньги, но честно.

— Не ожидал… — Ланс почесал бороду. — Неужели в Трагере мало молодых мужчин рвутся в армию?

— Не мало, но недостаточно. Тем более, в регентском совете полагают, что в преддверии войны с Браккарой поток иссякнет окончательно.

— Слишком свежа в памяти бомбардировка Эр-Трагера?

— Да. И последующие лишения, когда подати увеличили втрое, чтобы выплатить островитянам обещанную контрибуцию.

— А подданные других держав?

— Они пойдут, но только в том случае, если будут уверены, что получат оговоренное жалование.

— А жалование наёмники получают в случае победы, не так ли?

— Мне ли вас учить, пран Ланс?

— Значит, вам нужно вселить в людей — как в соотечественников, так и в подданных соседних держав — уверенность в победе?

— Совершенно верно. Адмирал Жильон, узнав, что вы оказались в Эр-Трагере, горит желанием встретиться с вами, но опасается торопить события, поскольку пран Рагнар альт Варда живописал всю тяжесть хвори, вцепившейся в вас.

— Правда? — удивился менестрель. — Регнар, ты уже успел побеседовать с адмиралом?

— Конечно, — кивнул маг-музыкант. — Он был очень заботлив, расспрашивал о тебе. Вообще его превосходительство производит впечатление умнейшего и обходительнейшего дворянина. Разбирается в музыке и живописи. Приятный собеседник.

— Пран Жильон альт Рамирез очень хочет побеседовать и с вами, пран Ланс, — добавил капитан. — Как только силы ваши достаточно восстановятся.

— Буду счастлив встретиться.

— Я очень рад, что желание адмирала нашло столь горячий отклик в вашем сердце. — Пран Васко приложил ладонь к груди. Поднялся, но не торопился прощаться. Зачем-то переставил бутылочки со снадобьями на столе так, что они выстроились в ровную линию — как корабли перед морским сражением. —