Контракт - Дмитрий Панасенко
— Ху-м-м. — Прогудел гигант и неторопливо затоптавшись на месте всеми четырьмя копытами, с отчетливым хрустом сжал закованный в ржавое железо кулак несоразмерно длинной, больше напоминающей плохо ошкуренное бревно, чем конечность живого существа лапы.
Август сделал осторожный шаг назад. А потом еще один. От третьего шага его остановил только глумливый, с трудом пробивающийся сквозь нависшие кожные складки, взгляд раскосых глазок чудовища и легко коснувшийся затылка, холодный, мокрый от пропитавшей его водяной взвеси поток воздуха. Молодой человек чуть обернулся и скосил глаза.
— Нет. — Тоскливо всхлипнул он. — Нет. Нет. Нет.
Дно расстилающегося за его спиной провала терялось в густом кисельно-молочном мареве, но молодому человеку показалось, что он слышит несущийся откуда-то снизу звук. И этот звук не походил на журчание небольшого, прикрывающего дно лесного овражка ручейка. Это был звук мерно несущихся на дне глубокой пропасти тысяч и тысяч галлонов воды. Бешенная… Эта река называлась Бешенной. Или Белой. Во всяком случае, так было написано в выданных ему в имперской канцелярии картах. Значит, он пробежал как минимум три мили. Вот бесы…
— У-х-у-м. — Гукнуло чудовище и безразлично переступив через продолжающего вяло копошиться на земле мелкого смешанного приоткрыло засаженную кривым частоколом гнилых зубов пасть. С покрытых бородавками и наростами губ потянулась длинная нитка слюны.
Тело юноши начала бить крупная дрожь. Какой дурацкий конец. Принять смерть от рук полусказочного монстра, в существование которого не поверит ни один цивилизованный человек. Все-таки отец был прав. Из него получился просто отвратительный владетель. Принял кучу неверных решений. Вел себя как избалованный подросток. Сбежал, бросив своих людей. А через минуту он подохнет как последний трус, либо утонув в реке, либо разорванный на части этим чудовищем… Хорошо еще, что не родился женщиной, ведь если верить старушечьим россказням, да побасенкам бродячих вагантов… Неожиданно Августу стало горько и обидно. На глаза невольно навернулись слезы. Почему? Ну почему жизнь так несправедлива? Разве он хоть кого-то обидел? Разве был настолько плохим человеком? Почему судьба уготовила ему такой конец? Только из-за того, что Создателю было угодно, чтобы он родился младшим из восьми сыновей?
— Ху-ум. Будто подтвердив невеселые мысли молодого человека гигантский гибрид человека и кабана сделал еще один сотрясающий землю шаг по направлению к обрыву и занес огромный, словно груз для забивания свай кулак над головой. В утонувших в глубоких провалах под выступающими надбровными дугами, желто-козлиных глазах великана плескалась неприкрытая издевка. — Хру-усть. Я бить. Ты хру-усть. — Выдохнуло чудище. — Потом я ку-ш-ша. Давно не ку-у-ша. Свежее мйяс-с-о.
— Нет… — Выдохнул цу Вернстром и зажмурившись отступил на четверть шага назад. — Нет…
— Ку-уш-ша хо-очу. — Словно извиняясь проворчало существо и поведя перекошенными плечами затопталось на месте. Словно подкрепляя это заявление в объемистом, свисающем почти до земли брюхе монстра что-то оглушительно булькнуло. — Я те-ебя ку-ш-ш-а…
Неожиданно раздалось глухое гудение разрываемого воздуха и звук удара. Не успевший закончить свою мысль свинотавр вздрогнул, остановился, с удивлением скосил глаза на проклюнувшееся у него из груди стальное острие, недоуменно хрюкнул, начал поворачиваться, но тут звук повторился, воздух вспорол стальной отблеск, глаза чудища разъехались в стороны, из пасти ударила струя крови, и покачнувшийся на тумбообразных ногах монстр тяжело опустился на колени. Гигантский кулак с громоподобным стуком опустился на землю.
— Что? — Удивленно моргнул Август и непонимающе уставился на торчащую между лопаток монстра рукоять огромного топора. Что, черт возьми…
— Бо-ольно. — Хрипло пожаловался гигантский монстр и содрогнувшись всем телом с лязгом, хрустом и влажным хлюпаньем завалился на бок.
Сгустившееся, казалось еще больше, молочное марево на мгновение дрогнуло, и из него медленно выступила огромная, почти не уступающая ростом гибриду, закутанная в изодранный плед[3], фигура. Пинком загнав торчащий между лопаток монстра меч августа по самую рукоять в тушу, великанша резким движением выдернув из хребта твари секиру, оглядела со всех сторон не уступающее толщиной предплечью взрослого мужчины древко, повела широкими плечами, критически оглядела широкое, не меньше трех ладоней, лезвие, осторожно потрогала кончиком пальца стекающую с него кровь и недовольно поморщившись развернулась к молодому человеку.
— Сив? — С трудом выдавил из себя пытающийся проморгаться от залившей глаза крови и грязи Август.
— Выщербила. Вот гадство. Опять точить придется. — Удивительно мелодичный голос неожиданной спасительницы звучал устало и донельзя недовольно. Обтерев покрытое кровью и осколками чешуи оружие о край пледа, великанша перекинула оружие в левую руку и оглядев поле боя, недовольно цокнула языком. — А еще я остальных потеряла… Надо отсюда уходить.
— Сив… Ты… Как ты выжила? — Пробормотал первое, что пришло ему в голову Август. — Я ведь собственными глазами видел, как тебя…
— Не сейчас, барон. — Облизнув губы, горянка принялась внимательно вглядываться в обступающий их туман. — Тут скоро половину их выводка будет. Ты хорошо плаваешь, да? Вы, южане, обычно хорошо плаваете.
— Что?.. — Осекшись на середине фразы молодой человек проследив взгляд дикарки, стер с лица продолжающую сочится из раны кровь и с недоумением посмотрел себе за спину. Ты ведь не думаешь, что мы… Что, я…
— Там их не меньше полусотни. И еще пол дюжины, таких как этот. — Неестественно правильное, словно украденное у какой-то древней скульптуры доимперских времен, покрытое грубыми полосами алой краски, лицо великанши на мгновенье исказилось в болезненной гримасе. Кивнув за спину северянка небрежным жестом указала пальцем на свинотавра и неожиданно взмахнув своим оружием с отвратительным чавканьем вколотила обух в бугрящийся складками жира затылок поверженного гиганта. Чудище содрогнулось, взбрыкнуло ногами и замерло. — Они живучие. — Пояснила она и резким движением выдернув секиру из превращенного в кровавую кашу головы монстра, склонилась над все еще вяло шевелящимся недобитком барона. — Любят притворяться мертвыми. Помню, одного я четыре раза убивала. Этих тварей всегда надо проверять. И башку разбивать. Так, чтобы наверняка.
— Сто-ой-й… Пощ-щады…. — Вскинул тонкие, похожие на детские ручки смешанный. Вылетавшие из разбитого рта слова звучали невнятно. — Ж-жизнь. Я гоф-форить больш-шой вош-шдь. Ш-шиснь для боль-ш-шой-шенщина и ш-шелезный ч-щеловек. Выкуп. Клятф-фа.
— Жизнь? — Северянка, склонила голову на бок. На лице отразилась напряженная работа мысли. Замершее в паре пальцев от разбитого лица недомерка широкое лезвие секиры чуть заметно дрогнуло. — Если мы тебя пощадим, твои нас отпустят? Обещаешь?
— Да! Ш-шиснь. Клятва. — Голос смешанного окреп. — Ш-шиснь. Я младший друг-брат говорящий с больш-шой вош-шдь. Он вас отпус-скать. Только отдать оруш-шие. И ш-шелезо. Все шшеле-с-со. Один остав-ваться залош-шник. Один идти за вык-ку-уп. Привес-сет
