Делия Шерман - Сверхновая американская фантастика, 1995 № 3
— Мужчины тоже ненавидят войны, Рут, — как можно более мягко проговорил я.
— Я знаю. — Она пожимает плечами и встает. — Но это уж ваши проблемы, верно?
Конец беседы. Отныне миссис Парсонс даже не живет в одном мире со мной.
Я следил за тем, как беспокойно она расхаживает, все время поглядывая на развалины. Подобное отчуждение — вполне сопоставимо с мертвыми голубями, и это уже проблема для санитарных служб. Оно может заставить поверить любому шарлатану, пообещавшему изменить мир. Если один из таких «изменителей» действительно обосновался в том лагере, что мы видели ночью, откуда теперь Рут не может глаз отвести, это может стать серьезной проблемой для меня. «В герильях есть что-то, внушающее надежду…»
Ерунда. Я меняю позу и вижу, что перед заходом солнца небо почти очистилось. Ветер тоже стихает. Безумием было бы полагать, что эта маленькая женщина решилась действовать в здешних болотах, повинуясь лишь собственной фантазии. Но странный аппарат, прилетавший прошлой ночью, не был фантазией. Если эти парни как-то связаны с ней, то я помеха на их пути. А место тут как нельзя лучше, чтобы избавиться от тела без следа. А, может быть, один из «геваристов» тоже принадлежит к весьма достойному типу людей?
Абсурд. Честное слово, абсурд. Но еще абсурднее вернуться с войны целым и невредимым и позволить прикончить себя на рыбалке дружку свихнувшейся библиотекарши.
Где-то внизу с силой подпрыгнула и шлепнулась рыба. Рут поворачивается так стремительно, что сбивается серапе.
— Лучше я сейчас разожгу огонь, — говорит она, продолжая всматриваться и прислушиваться.
Ладно, контрольный вопрос.
— Вы кого-то ждете?
В точку. Она замирает, глаза останавливаются на моем лице так картинно, будто в немом фильме с титром «испуг». Наконец, она решается улыбнуться.
— Тут ничего не скажешь заранее. — Она диковато рассмеялась, взгляд так и не изменился. — Пойду… еще наберу плавника.
Она просто кидается в кусты.
Теперь уж никто, параноик он или нет, не назвал бы это нормальной реакцией.
Рут Парсонс или психопатка, или уверена, будто что-то непременно случится — в любом случае, ко мне это не относится. Выходит, я ее напрасно спугнул.
Хорошо, пускай себе съезжает с ума. Я тоже могу ошибаться, но есть ошибки, которые сходят с рук всего лишь раз в жизни. Я нехотя расстегиваю поясную сумку, говоря себе, что если я все правильно рассудил, у меня остается один-единственный выход — принять чего-нибудь от боли в ноге и бежать куда глаза глядят от миссис Рут Парсонс, прежде чем прибудут те, кого она дожидается.
В сумочке у меня хранится еще револьвер 32-го калибра, о чем Рут не знает — хотя пускать его в ход я не собираюсь. Моя спокойная жизнь, запрограммированная на годы, выносила перестрелки за скобки — они хороши только на экране телевизора, и настоятельно рекомендовала убираться из опасного места загодя, не дожидаясь пока рухнет крыша над головой. Ночь на мангровых отмелях может мне выдаться равно, как спокойная, так и кошмарная… Неужели я тоже рехнулся?
В этот момент Рут встает и вновь, уже не скрываясь, из-под ладони смотрит на берег. Затем она кладет что-то себе в карман и туже затягивает пояс. Это все решает.
Я не запивая проглотил две таблетки по сто миллиграммов болеутоляющего, которые позволят мне двигаться, но все же оставят толику соображения в голове. Подождем несколько минут — пусть подействует. Я удостоверяюсь, что компас и крючки лежат у меня в в кармане, и сижу, наблюдая, как Рут пытается разжечь небольшой костер. Она украдкой бросает взгляды на берег, когда ей кажется, что я за ней больше не слежу.
Окружавшая нас плоская равнина сделалась янтарной и фиолетовой, приобретя какой-то неземной вид, как раз когда нога начала терять чувствительность. Рут скрывается в кустах, чтобы достать новых сучьев. О'кей. Я протягиваю руку за шестом.
Внезапно виднеющаяся из зарослей нога Рут резко дергается, и Рут кричит в ужасе, или, точнее, в горле у нее бьется что-то вроде «а-а-а-ах». Потом нога совсем скрывается из вида под треск ломающихся ветвей.
Я выпрямляюсь на своем костыле, и вижу на берегу застывшую сцену.
Рут отползала в сторону по узкой песчаной полосе, держась руками за живот. А в ярде ниже нее находилась чужая лодка. Пока я тщетно пытался разобраться в происходящем, ее дружки уже подобрались вплотную. Их было трое.
Все высокие и белые. Я пытаюсь представить, что это мужчины в белых спортивных костюмах. Первый, стоявший на носу, протянул навстречу Рут свою длинную руку. Она вздрогнула и отодвинулась чуть дальше.
Но рука по прежнему тянулась к ней. Она все вытягивалась и вытягивалась. Вот вытянулась уже на два ярда и повисла в воздухе. На кончиках пальцев шевелились какие-то черненькие штучки.
Я всматриваюсь в лица, но вместо лиц вижу гладкие черные диски с вертикальными полосами. Эти полосы медленно движутся…
Ясно, что это вовсе не люди — ничего похожего мне не доводилось видеть. Что надумала Рут?
И ни звука. Я мигнул пару раз, пытаясь прогнать наваждение — такое просто немыслимо. Двое в дальнем конце лодки возятся с каким-то аппаратом на треножнике. Оружие? Внезапно до меня доносится глухой, неразборчивый голос, который я уже слышал ночью.
— От-т-дайте, — стонет он, — от-дайте.
Боже мой, значит, все происходит взаправду. Какой кошмар. Сознание пытается удержать готовое сорваться с языка слово.
А Рут, — ну конечно же, Боже правый — Рут тоже перепугана, она старается боком-боком, не отрывая от них глаз, отойти от чудовищ в лодке как можно дальше по песчаной кромке. Теперь-то я вижу, что это не ее дружки, да и вообще ничьими дружками они тут не могут быть. Рут прижимает что-то к груди. Почему бы ей не подняться выше, под мою защиту?
— От-т-дайте, — хрипит треножник. — По-алу-ссс-та от-т-дайте.
Лодка плывет вверх по течению за Рут, преследуя ее. Рука снова потянулась к ней, черные пальцы образовали петлю. Рут, спотыкаясь, карабкается выше.
— Рут! — Голос у меня срывается. — Рут, идите сюда, прячьтесь за меня. Она даже не глядит в мою сторону, только продолжает пятиться. Ужас в моей душе взрывается гневом.
— Скорее, назад, ко мне!
Свободной рукой я вытаскиваю свой револьвер. Солнце уже село.
Не поворачиваясь, Рут осторожно встает во весь рост, она по-прежнему прижимает к груди непонятный предмет. Видно как она открывает рот и что-то произносит. Неужели она и впрямь пытается говорить с ними?
— Пожалуйста. — Она нервно сглатывает. — Пожалуйста, скажите мне что-нибудь. Мне нужна ваша помощь.
— Рут! — закричал я.
В этот момент находившееся ближе к ней белое чудовище резко выгибается, спрыгивает с лодки и плывет прямо по воздуху к Рут, все восемь футов невыразимого белоснежного кошмара.
И тут я стреляю в Рут.
Однако в ту минуту я этого вовсе не осознаю: выхватываю револьвер так резко, что шест, на который я опирался, скользит, и я лечу наземь в самый момент выстрела. Пока, шатаясь, поднимаюсь на ноги, слышу, крик Рут:
— Нет, нет, нет!
Белое существо вновь в своей лодке, а Рут отошла еще дальше, теперь она схватилась за локоть. По локтю струится кровь.
— Остановитесь, Дон! Они вовсе вам не угрожают!
— О, Боже! Перестаньте валять дурака. Я не смогу вам помочь, если вы не отойдете от них подальше.
Никакого ответа. Все застыли. Ни звука, только гул реактивного самолета, невидимого в вышине. Три белые фигуры на фоне потемневшего залива неуверенно переминаются, и у меня растет ощущение, будто на мне сфокусировались радарные тарелки. В сознании наконец внятно прозвучало слово: «Инопланетяне».
Представители внеземного разума. Что же теперь делать, срочно звонить президенту? Единолично захватить под угрозой своего почти игрушечного револьвера? Ведь я совсем один в этой глуши с никуда не годной ногой, с моими одурманенными транквилизаторами мозгами.
— П-п-ож-луу-ста, — опять зажужжала машина. — Ка-ку-у-у-ю по-ом…
— Наш самолет разбился, — каким-то нереально четким голосом объясняет Рут и указывает направление на залив. Моя… мой ребенок там. Пожалуйста, отвезите нас к ним на своей лодке.
Бог ты мой. Пока Рут умоляла их жестами, я успеваю рассмотреть предмет, который она сжимает в своей раненой руке. Это было что-то металлическое, блестящее, наподобие головки распределительного клапана. Откуда…?
Стоп. Сегодня утром, когда Рут задержалась внизу у реки, она вполне могла там подобрать эту штуковину. Видать, забыли свою деталь. Или обронили. Вот Рут ее и прятала, а мне ни словом не обмолвилась. Это объясняет, почему Рут все время наведывалась в заросли — проверяла, на месте ли. И ждала. Теперь владельцы вернулись и приперли ее к стенке. Им нужна эта вещь. А Рут пытается с ними торговаться.
