Делия Шерман - Сверхновая американская фантастика, 1995 № 3
Она отложила кусок рыбы и нахмурилась.
— Сейчас вы направляетесь в Тикаль. А в Бонампак не заедете?
— Нет.
Вдруг она вскакивает, смахнув с лица капли дождя.
— Я принесу вам воды, Дон.
Рут спускается к реке и возвращается минут через двадцать с толстым стеблем растения, полным воды.
— Спасибо.
Она встает рядом со мной и с тревогой всматривается вдаль.
— Рут, как ни жаль признаться, но я должен сказать вам, что эти парни сюда больше не вернутся. Наверное, оно и к лучшему. Чем бы они ни занимались, мы для них помеха. В лучшем случае они сообщат кому-нибудь, что натолкнулись здесь на нас. Спасателям на поиски понадобятся день-два, а к тому времени мы вернемся к самолету.
— Конечно, вы правы, Дон.
Она побрела к тлеющему костерку.
— И перестаньте опекать дочь. Она уже взрослая, — добавил я.
— Я уверена, что с Альтеей все в порядке. Теперь у них много воды.
Ее пальцы барабанят по бедрам. Снова полил дождь.
— Хватит вам, Рут. Присядьте. Расскажите мне об Альтее. Она еще учится в колледже?
Рут смущенно улыбнулась и села.
— Альтея получила свой диплом в прошлом году. Она программист. А я работаю в архивах иностранных займов, — Рут механически улыбнулась, но это было явно напоказ. — Там очень интересно.
— Я знаком с Джеком Уиттигом из отдела внешних сношений. Возможно, вы его тоже знаете?
Здесь, на склоне холма, где поблизости одни крокодилы, мои слова звучали достаточно абсурдно.
— Да, я встречалась с мистером Уиттигом. Но уверена, что он меня не запомнил.
— А отчего вы так считаете?
— Меня обычно не замечают.
Она просто констатировала факт. И, конечно, была совершенно права. Я вспомнил другую женщину, миссис Джаннингс, Дженни Джаннингс, много лет печатавшую мои материалы. Деловая, приятная в общении и совершенно бесцветная. У нее был больной отец или что-то в этом духе. Но, черт побери, Рут намного моложе и привлекательнее. По сравнению с миссис Дженнингс.
— А, может быть, миссис Парсонс сама не хочет, чтобы ее запоминали?
Она отозвалась как-то уклончиво, и я понял, что Рут просто-напросто не слушает меня. Обхватив колени руками, она смотрит вдаль, на развалины.
— Рут, поверьте, те приятели, баловавшиеся с прожекторами, сейчас уже в соседнем графстве. Забудьте о них, не стоит ждать от них помощи.
Она переводит на меня взгляд, словно и вовсе позабыла о моем присутствии, и медленно кивает головой. Похоже, что просто поддерживать разговор стоит ей немалых усилий. Прислушавшись, она внезапно вскакивает.
— Пойду посмотрю снасть, Дон. По-моему, я там что-то услышала. — С этими словами она срывается с места, как заяц.
Когда она скрылась, я попытался встать, опираясь на здоровую ногу и на шест. Боль не ослабевала, похоже от колена к животу идет сверхскоростная линия связи. Я пару раз подпрыгиваю на здоровой ноге, желая убедиться, не позволит ли мне нормально идти обнаруженный в сумке на поясе денерол. Тут появляется Рут с бьющейся рыбой в руках.
— Нет, Дон, не надо. Нет! — она в ужасе прижимает рыбу к груди.
— Вода примет на себя часть веса, и мне станет легче. Мне хочется попробовать.
— Вы не должны! — с ожесточением воскликнула Рут, но тут же понизила голос. — Взгляните на залив. Ведь совершенно не видно, куда идти.
Я стою, покачиваясь, во рту горько, и гляжу: над водой проносятся рваные тучи, то и дело все заволакивает завесой дождя. Слава Богу, она права. Даже и с обеими здоровыми ногами там пришлось бы натерпеться.
— Верно, еще одна ночь здесь нас не убьет.
Я позволяю ей вновь уложить меня на покрытый песком обрезок плотика. Рут прямо забегала вокруг: она нашла большой кусок плавника, к которому я смог прислониться, и натянула серапе на оба наши шеста, чтобы уберечь меня от дождя. Потом принесла еще попить, собрала плавника для костра.
— Я разожгу настоящий костер, как только кончит лить дождь, Дон. Они увидят дым и поймут, что с нами все в порядке. Просто надо подождать, — все это с бодрой улыбкой. — Как бы еще поудобнее вас устроить?
Бог ты мой, ну и театр посреди грязной лужи! На безумное мгновение мне даже подумалось, а не строит ли миссис Парсонс каких-либо планов на мой счет. Потом она опять вздохнула и села на корточки, будто прислушиваясь к чему-то. При этом она неосознанно, еле заметно, ерзает задом. И тут в моем сознании вспыхивает ключевое слово «подождать».
Значит, Рут Парсонс ждет. В сущности, она ведет себя так, словно ждет, всем своим существом. Чего она ждет? Чтобы кто-то забрал нас отсюда, чего же еще?… Но тогда почему она так испугалась, когда я поднялся и попытался уйти? К чему такое напряжение?
Моя паранойя пробудилась снова. Я поборол ее отчаянным усилием воли и начал идти назад по цепи событий. До общения с незнакомцами прошлой ночью, миссис Парсонс была совершенно нормальна. Во всяком случае, разумна, снисходительна, мягка. А теперь она прямо гудела, как линия высокого напряжения. И, похоже, намеревалась оставаться здесь и ждать. А если пораскинуть мозгами, что тому причиной?
Разве она собиралась попасть именно сюда? Никоим образом. Она планировала поездку в Четумаль, то есть за границу. Постойте, до Тикали лететь через Четумаль, — это большой крюк. Допустим, она собиралась встретиться с кем-то в Четумале. С каким-то членом своей странной организации. И сейчас в Четумале уже знают, что она не явилась на встречу. Когда эти типы появились здесь прошлой ночью, она по каким-то приметам догадалась, что они — члены той же организации. Может, теперь она надеется что они сложат вместе ее неявку и встречу здесь и вернутся, чтобы ее подобрать?
— Можно мне взять нож, Дон? Я почищу рыбу.
Несколько замедленно, передаю ей нож, одернув свое подсознание. Такая достойная, обычная, ничем не примечательная маленькая женщина, примерная гёрл-скаут. Вся моя беда в том, что я не раз сталкивался с разного рода шулерством под личиной примелькавшихся стереотипов. «Меня обычно не замечают…»
Любопытно, что это за архивы иностранных займов? Уиттинг занимается секретными контрактами. Всякие очень денежные дела: международные сделки, графики движения текущих цен, кое-какие промышленные технологии. Или возможна и такая гипотеза — в ее скромном бежевом чемоданчике «Вентура» просто лежит пачка банкнот, и ей надо обменять их, допустим, на пакет откуда-нибудь из Коста-Рики. Если она связная, это объясняет, к чему была эта спешка с самолетом. Но какая роль тогда отводится мне, либо Эстебану? От этих мыслей я сразу помрачнел.
Я наблюдал как она нахмурив лоб и закусив нижнюю губу разделывала рыбу. Миссис Рут Парсонс из Бетесооды, такая замкнутая женщина, вся в себе. Наверное, я схожу с ума. «Они увидят дым…»
— Вот ваш нож, Дон. Я его вымыла. Как нога, сильно болит? — Я пытаюсь стряхнуть с себя наваждение и вижу перед собой испуганную маленькую женщину, затерявшуюся в мангровых болотах.
— Садитесь и отдохните, — предлагаю я. — Вы же все время на ногах.
Она покорно села на землю, словно ребенок в кресло дантиста.
— Вам не дают покоя мысли об Альтее. А она, вероятно, беспокоится о вас. Мы вернемся завтра, Рут, своим ходом.
— Честно признаться, я вовсе не беспокоюсь, Дон. — Она гасит улыбку, прикусывает губу и опять угрюмо смотрит в сторону залива.
— Понимаете, Рут, вы меня здорово удивили, когда решили отправиться со мной. Не то, чтобы я этого не оценил. Но мне казалось, что вы, должно быть, станете тревожиться об Альтее. Я имею в виду, как это она останется вдвоем с нашим летчиком. Или вы только меня побаивались?
Наконец-то она обращает внимание на мои слова.
— Я уверена, что наш пилот Эстебан глубоко порядочный человек.
Я немного удивился. Естественнее с ее стороны было бы сказать что-то вроде: «Я доверяю Альтее», или возмущенно возразить: «Альтея — честная девушка».
— Он мужчина. И Альтея способна им увлечься.
Рут продолжает смотреть в сторону залива. На мгновение показавшийся язычок облизывает верхнюю губу. По зардевшимся ушам и шее заметно — что-то смутило ее. Она легонько потерла рукой бедро. Интересно, что она могла разглядеть там, на отмелях. Смуглые, с красноватым отливом руки капитана Эстебана сжимают жемчужное тело Альтеи. Древнеиндейские ноздри капитана Эстебана шекочут нежную шею мисс Парсонс. Меднокрасные ягодицы капитана Эстебана покрывают кремовый от загара зад Альтеи. Гамак раскачивается под тяжестью их тел. Индейцы-майя в этом большие мастера. Ладно, ладно. У матушки-наседки есть свои маленькие причуды.
Я чувствую себя одураченным и злюсь уже всерьез. Вот и стало ясно, что к чему… Но здесь, среди грязи и дождя обыкновенную похоть легко можно оправдать. Я откидываюсь назад и вспоминаю, как спокойно мисс Альтея-программист помахала нам рукой. Выходит, что это она отправила мать шлепать вместе со мной по заливу, чтобы «запрограммироваться» на языке майя? В памяти всплывает картина: стволы красного дерева на побережье в Гондурасе, скользящие по опаловому песку. И только я собираюсь предложить миссис Парсонс присоединиться ко мне под навесом, как она безмятежно говорит:
