Фиктивный брак с чудовищем - Алина Савельева
«У него тут целый штат крестьян! Есть кому заботиться!» — нашла я оправдание своему нежеланию принимать участие в уходе за фиктивным мужем. Если бы он нуждался в моей помощи, то мог бы и попросить?
А мог бы? С этой мыслью я как зашла в ванну, так и вышла с ней же. Я совершенно не знаю Марка Истомина. Точнее, знаю, что он умеет приказывать, требовать, распоряжаться и отчитывать. Но представить себе ситуацию, где он о чем-то меня просит по-человечески, я не так и не сумела.
— Властное Чудовище без признаков любви к ближнему, — пробормотала я, задергивая шторы.
Только в последний момент я ухватила боковым зрением лишнее черное пятно на ступенях парадной лестницы. Уже даже дошла до кровати, не сразу сообразив. что именно зацепил мой взгляд. А когда поняла, понеслась обратно на улицу, забыв о том, что на мне только ночнушка и тапочки.
Истомин остался там же, где и встретил меня. Только теперь он не стоял, величественно возвышаясь, а полулежал на ступенях, судя по всему, без сознания. Повязка на голове стала грязно-красной, полностью пропитавшись кровью.
Бросившись к нему, я пыталась отыскать его пульс, уловить дыхание, но в итоге, плюнув на все эти плохо осязаемые показатели, просто приложила ухо к грудной клетке. Теперь я хотя бы точно уверена, что сердце у Чудовища есть.
— Марк! Марк! Очнись же! — хлеща его по щекам, умоляла я, не представляя, как эту тушу затаскивать в дом.
Длинные ресницы Чудовища дрогнули. и на меня стеклянным взглядом уставились чернющие котлованы бездонных глаз Истомина.
— Сможешь сам подняться? Нам нужно вернуться в дом, — пока он опять не вырубился, засуетилась я, схватив его за руку и потянув вверх.
КПД моей помощи, скорее всего, был около нуля. Но все же именно с моей поддержкой огромная мощная и мускулистая туша Марка смогла принять вертикальное положение.
Разумеется. до этого случая находиться в спальне собственного фиктивного Чудовища мне не приходилось. И, оказавшись в ней впервые, я испытала странные чувства. Нет, никакие портреты семерых жен до меня по стенам не висели. Жены не висели тоже. Однако вся обстановка, все предметы интерьера и размещенные мебель и вещи наводили на мысль, что Истомин очень одинок. И он любит свое одиночество.
За короткое расстояние от входной двери до своей кровати Марк взмок, будто мешки с камнями грузил в вагоны под палящим солнцем. Я, конечно, чувствовала жар его тела, пока работала опорой для Чудовища, но мой мозг, занятый исключительно собственными ощущениями близости тяжелого тела, не сразу придал этому значения.
Только лишь включив ночник на тумбочке, я смогла рассмотреть и покрытое испариной бледное лицо Истомина и его прилипшую к широкой груди черную футболку. Даже с подбитым глазом и потный, как индийский рикша в конце рабочего дня, Чудовище умудрялось выглядеть привлекательно. Упавшие на лоб волосы, обычно зачесанные вверх, делали его дьявольски сексуальным. А учитывая, что Чудовище даже потеть по-человечески не может и вместо вони мужских беговых кроссовок от него пахнет чем-то сандалово-лимонным, то перестать думать о нем, как о мужчине, у меня не получалось.
Я не впервые ухаживаю за больными, несколько лет подряд я активно волонтерила в доме престарелых, помогая немощным старикам с их потребностями. Поэтому мои руки сами, на автомате, потянулись к краю футболки, чтобы выполнить привычную им задачу. Однако как только я потянула ее вверх, мой взгляд уперся в красиво очерченный рельеф пресса Чудовища.
Собственный огонь, вспыхнувший внутри, напугал меня так, что руки задрожали. Я покосилась на лицо Марка с целью отвлечься от греховных мыслей и вспомнить, зачем я здесь. Но это не сработало. Истомин не корчился от боли, не терял сознание и не собирался хотя бы притвориться отстраненным от моих действий. Сквозь полуопущенные ресницы он наблюдал за мной, не произнося при этом ни звука, словно проверяя, как далеко я зайду в приступе сострадания.
— Я сбегаю за Антониной, — отдернув руки от его пресса, словно обожглась, вскочила я.
— Она на выходном, — тихо прохрипел Марк. — Я в порядке, Маруся. Иди спать.
То, что Чудовище дает своим крепостным выходные, конечно, хорошо, но его ослиное упрямство не просить о помощи меня начало злить.
— Конечно. Все же люди, у которых все в порядке, обычно на лестницах без сознания и лежат, — съязвила я, возвращаясь к кровати с трудным пациентом. — Тебе нужно сменить повязку, выпить жаропонижающее и, по возможности конечно, не злить меня своими «я в порядке». Где найти аптечку?
— А ты умеешь быть настойчивой. Это хорошо, — попытался криво усмехнуться Марк, но его уголок его рта лишь слегка приподнялся. — Такой нехитрый набор медикаментов есть и в моей ванной.
— Хорошо. Попробуй раздеться самостоятельно, пока я все найду и приготовлю, — попросила я, вертя головой в поисках двери в санузел.
Из спальни Марка было целых три двери. И если назначение большой стеклянной двери было видно сразу, то две другие были одинаковые с виду. Я уже почти дошла до одной из них, когда за спиной прозвучало:
— Дверь в ванную слева.
И вроде нет ничего особенного в подсказке Марка, но этот предупреждающе строгий тон заставил меня задуматься. Что за секреты хранит Чудовище за той второй дверью? Эта с первого взгляда обычная ситуация вновь пробудила во мне гложущие чувства страха с любопытством вперемешку.
Когда я вернулась в спальню, Марк уже сидел на краю кровати без футболки, безжалостно сдирая с головы пластырную повязку. Даже не поморщился, выдирая клеевую основу вместе с волосами. А говорят, мужчины только от слова «депиляция» в обморок падают. Видимо, не все. Мне достался пациент либо с исключительно высоким болевым порогом, либо с безграничной стойкостью к любым испытаниям.
К моему облегчению, у него не осталось сил ни на сопротивление, ни на допрос о том, где я была, ни на другие разговоры.
На затылке у Марка была очень глубокая рваная рана и, судя по наложенным на нее швам, профессиональную медицинскую помощь он уже получил. Однако вторичная встреча затылка с каменной лестницей спровоцировала новое кровотечение.
Терпеливо выдержав мои манипуляции по обработке и перевязке, Марк послушно выпил таблетку с обезболивающим и жаропонижающим эффектом.
— А раздевался я зачем? — ложась обратно в постель, поинтересовался Марк, поглядывая на меня с любопытством.
В глубине его темно-карих глаз блеснула насмешка, будто я попросила его
