Псих из Крашти - Мара Вересень
— Обычная «чистота» и все ее модификаты, — меж тем продолжал разглагольствовать Пи с самодовольной интонацией, — на основе воды, и для непосредственной помывки живых не годятся. Без кожи можно остаться, если капитально вывозишься. А на безводную чистку нейтрализатор не ложится, только если более сильным запахом перебить.
Последнее было произнесено не слишком внятно, будто у Пи рот был занят.
— У тебя что, водобоязнь? — Аманда наконец рискнула его нагнать, поскольку цветочное амбре слегка развеялось, и заглянула в лицо.
— Нет, — ответил тот, настойчиво отворачиваясь.
Некромантская челюсть совершила жевательное движение, а уши уловили сочный сюрп.
— Тогда что не так? — обходя Пи с другой стороны спросила ведьма, однако тот снова отвернулся, да еще и лицо локтем прикрыл, будто бы волосы откидывал. Но ответил:
— Я же еще в Корре сказал, что не всегда могу. Такой побочный эффект от попытки уравновесить меня и мою проекцию за гранью. Вот как промокну, так и не могу. Отсюда мораль: мыться — опасно для жизни. Стоит окунуться, сразу же и надо, а оно никак. Так что дождь на меня лучше больше не устраивай, мало ли.
Он в два шага вырвался вперед, оставив Аманду за спиной, и она-таки заподозрила неладное.
— Чем это ты там давишься втихаря? — Собственный живот Аманды завистливо подвыл, а Пи замер и принялся кашлять.
— Ведьма…
— Жмот. Что жрешь?
— Шоколад.
— А поделиться?
— А больше нет. И я делился. Уже съела?
— Это когда было?!
Темный помялся, еще пару раз кашлянул, душераздирающе вздохнул и протянул Аманде комок фольги, внутри которого нашелся малюсенький кусочек. Явно случайно остался. Сразу же захотелось повторить подвиг на поле: облить зельем и подпалить.
Но по краю дороги было уже не поле, а почти что лес, хотя довольно редкий, состоящий преимущественно из кустов, так что швыряться пожароопасными проклятиями и зельями было бы чревато. Да и не дружила Аманда с огнем. Даже с ведьмачьим изумрудным пламенем. Разве что выбесят.
Она уставилась в спину некроманту, прущему впереди как ломовой ящерок. А у нее уже ноги отваливаются. Руки тоже. Особенно та, в которой она метлу тащит. Менять смысла нет: поменяешь, сразу начинает отваливаться как раз та, на которую сменили. Как же хочется…
— Лучше не надо, — сказал чуть сбавивший скорость и посмотревший поверх плеча Пи.
— Что не надо? — вяло спросила Аманда.
— Я затылком вижу, с каким вожделением ты на свою метелку смотришь и мечтаешь использовать по прямому назначению.
— Откуда знаешь, что по прямому? — снова спросила Аманда.
Она все же, чуть притормозила, переложила метлу в другую руку, провела вверх-вниз по черенку, выбирая положение, при котором плечо будет тянуть меньше.
Аманда жалела, что так и не тюкнула темного по дурной башке, как следует, хотя поводов и моментов было предостаточно. Сейчас например. Это не избавило бы от нытья в икрах и плечах, но моральное удовлетворение наверняка скрасило бы путь. Впрочем, розовеющий скулами и застенчиво отводящий взгляд Пи тоже вполне… Дурацкий приворот.
— Когда Арен-Фес говорит «не надо», лучше не делать, — добавил Пи.
— Ты так ему доверяешь? Он же инквизитор.
— Во-первых, он сначала мой брат, только это секрет, потому что им нельзя проявлять лояльность к родственникам. Во-вторых, да, доверяю.
— Он сам сказал, что уговорил тебя на эксперимент, который пошел не по плану.
— Гарантий мне никто не давал. Даже со всеми их косяками вышло лучше, чем было. Попробуй жить, имея в распоряжении бочку, из которой одномоментно можешь только десертной ложкой зачерпнуть. Причем что при зачерпывании эта бочка имеет все шансы на тебя упасть. Не опрокинуться, а именно упасть и размазать. Так что я один из первых обладателей привратной ленты. Так они это назвали. Ощущения при нанесении — мертвецу позавидуешь, но поют красиво.
— Зачем это нужно? — мысленно одернула себя Аманда.
— Изначально не давать сильным темным встать после смерти. Маги первой категории и выше могут внетелесно существовать за гранью и не только, не теряя разума довольно долго, а поскольку все не-живое инстинктивно желает снова быть живым… Некроформ в деле видела когда-нибудь, когда его физическая оболочка на сдерживает?
Черные гляделки Пи магнетически мерцали густо-лиловым, упавшая на лоб челка придавала взгляду дополнительную глубину. Дурацкий… Лучше вперед смотреть, вон уже городская стена маячит, постепенно выплывая из-за поворота плавно изгибающейся дороги. Какой-то слишком бодрящий к вечеру ветерок шелестит осинками. Покачиваются березки, садится солнышко. Невидимое за облаками, но уже подкрасившее их слегка угрожающим красным.
Некроформа в работе Аманда не видела, частично видела загрань-форму Пи на поле, а воображение ее никогда не подводило. Но даже богатое и развитое воображение спасовало. Аманда, хоть убей не могла представить, как среди тянущегося вдоль дороги недолеса могли спрятаться шесть орясин один другого массивнее. Так что не удивительно, что у нее челюсть отвисла, когда из кустов вышли детинушки с косыми саженями. У одного и глаза слегка косили.
— Это ещё кто?
— Братья Плех, — сказал Пи и слегка поник плечами, а перегородившие дорогу детинушки разулыбались, как гули.
— Все? — уточнила ведьма.
Стало вдруг до невозможности обидно, въезд в Нункор уже вот, и она уже мечтала о ванне и постели, а тут эти с непомерным р-р-р-радушием.
— Все, — ответил Пи, опустил руки и кисти расслабил.
— А тот шкаф позади?
— Это младший, — почти любя отозвался некромант, осторожно отходя к Аманде. Даже как-то за нее.
— Который травник?
— Угу.
— Что делаем? — вполголоса и сквозь зубы, спросила она.
— Валим, — так же тихо сказал темный.
— Всех?
Никто не ответил. Только кусты позади хрупнули. Так что Аманда подумала, что раз уж слегка замерзла, можно и размяться.
Она отточенным движением перекинула ногу через метлу и встряхнула отведенной в сторону кистью. Упрямый огонь призвался так же легко, как на поле. В груди и внизу живота полыхнуло, разгоняя по крови щипучие задорные пузырьки силы. В шею кольнуло.
«Комары! Ненавижу тварей», — прямо как темный мысленно взвыла ведьма, уловила за спиной какое-то смазанное движение, оглянулась…
Комар, вернее вампир, взявшийся непонятно откуда, стоял
