Белые кресты - Юлия Булл
Спустя несколько минут Козырев тронулся с места. Через пару улиц, практически выехав за город, следователь притормозил у автобусной остановки, от которой несло не самыми приятными ароматами.
Погасив фары, Козырев откинул спинку сиденья и решил немного вздремнуть, чтобы прогнать хмель из головы. Закрыл глаза – и замелькали мысли о Вике, так он ее и не увидел. И даже не позвонил.
Глава 14. Простая арифметика
Козырев открыл глаза и посмотрел перед собой. Запотевшие окна имели цвет парного молока. Следователь вернул спинку сиденья в обычное положение, завел автомобиль и включил печку. В бардачке нащупал непочатую пачку сигарет и стал искать зажигалку. Не найдя ее в карманах, нажал на прикуриватель и положил голову на руль. Хотелось безумно пить. Как только прикуриватель сообщил щелчком о своей готовности, Козырев подкурил сигарету и вышел на улицу. Вокруг стояла тишина, раннее осеннее утро было холодным и еще темным. До рассвета оставались считаные минуты. После небольшой экскурсии за остановку Козырев вернулся за руль и взял курс по своему маршруту.
Двигаясь по трассе, Козырев курил не прекращая, а потом резко затормозил и уставился в одну точку. Спустя мгновение выжал сцепление и надавил на педаль газа. Переключая одну передачу за другой, набирая скорость, Козырев все время что-то высматривал по пути. Увидев табличку с указателем «Красный Яр», свернул на проселочную дорогу. Через пару километров на горизонте показались крайние дома поселка.
Увидев вдали фигуру человека, идущего навстречу, Козырев ускорился, игнорируя лужи. А едва затормозил напротив пешехода, тут же выкрикнул в его сторону:
– Где у вас тут телефон?
– Дак у председателя имеется, только рано еще, не будет его сейчас на рабочем месте. Дома у председателя есть телефон, точно знаю, у нас тут случай был…
– Не до случая, отец, участковый есть?
– Есть, вот до конца этой улицы поедешь, там увидишь домик без забора. Без забора – значит, казенный. Ограждение у нас только у частников, да в сельской администрации и клубе, цветы там всякие, но сейчас уже их не видать, поздние только…
Последние слова Козырев уже не слышал, он спешил к дому участкового, чтобы срочно позвонить.
Припарковавшись у нужного дома, Козырев подбежал к двери и дернул за ручку. Заперто. Козырев постучал в дверь, а после в окно, но никто не открывал. Мимо проходящая женщина остановилась и прикрикнула на него:
– Ты чего хулиганишь, а? Я сейчас милицию вызову!
– Вызовите. Будьте так любезны, – произнес Козырев и вынул из кармана удостоверение. – Я сам, как видите, представитель. Участковый ваш где?
– Ой… вы из райцентра, простите, – притихнув, испуганно произнесла женщина.
– Выше, из областной.
– Я мигом, сейчас я сообщу кому надо, он тут недалече живет, сейчас.
Женщина подхватила свою пышную грудь, прижав к ней сумку, и побежала куда-то вдоль улицы. Козырев посмотрел на часы: времени в обрез, ведь он обещал быть сегодня утром на рабочем месте.
На горизонте показался участковый, на ходу застегивая рубашку, он приблизился, протянул руку следователю и представился:
– Куроедов я, Федор Михайлович, чем обязан такому гостю? Не ожидал, не сообщали мне о вас, прошу прощения.
– Мне ничего от вас не нужно, кроме как позвонить.
– А… ах ты господи, так это можно конечно, сейчас все открою. Может, чайку?
– Да, можно, и справочник мне бы района. Есть же отдельный зареченский?
– Все сейчас найдем, достанем, надо будет – узнаем.
Козырев листал справочник, ища нужную ему фамилию, и периодически поглядывал на часы: на рабочих местах еще никого нет, а значит, застать того, кого он ищет, можно только дома. Ткнув в страницу пальцем, Козырев набрал номер на аппарате.
– Алло, – ответил совсем не сонный, бодрый голос.
– Елена Рудольфовна, это Козырев!
– Владимир Алексеевич, ты откуда, что случилось?
– Был вчера на похоронах у Шмидта, сейчас уже к себе направляюсь.
– Похороны – да, знаю, ужас какой. Я и удивилась звонку твоему, уехал же ты. Как, кстати, на новом месте?
– Нормально, впрочем, как и везде, есть свои плюсы и минусы. У меня просьба к вам, Елена Рудольфовна.
– Не откажу, ты же знаешь, к тебе я отношусь хорошо, чем смогу помогу, проси.
– Мне бы данные на детей Умаровых. Знаю, что старшие родились, может, в других местах, вроде я такое слышал, но теперь эти старшие сами отцы – в графе свидетельства о рождении будут указаны дни рождения отцов, верно ведь?
– Верно говоришь, сведения о родителях имеются, только не в самом свидетельстве о рождении их детей, а в наших записях. Тебе только на детей Умаровых? Или на стариков тоже? Хотя чего я говорю, какие они старики, мать так еще и не старая вовсе, просто рано замуж отдана была, совсем юной.
– А давайте на всех, вот на всю семью!
– Сделаю, вот как только до кабинета своего доберусь. Тебе прислать куда или как?
– Я сам, как доберусь до своего места, вас снова наберу, но уже на работу позвоню, факсом слать не надо, под диктовку запишу.
Козырев положил трубку и посмотрел на участкового, тот в руках держал кружку с чаем. Следователь взял конфету в вазе, стоящей у телефона, развернул обертку и закинул содержимое в рот. Выпив залпом теплый чай, попрощался рукопожатием и удалился.
Часы показывали 7:59, когда Козырев прибыл на свое рабочее место. Звонить в ЗАГС Зареченска было еще рано, да и сведения надо еще найти, собрать, поэтому он решил пока переключиться на текущие дела.
В дверь постучали, и вошедший сообщил, что готовы доложить все по делу убитой Моники. Через час все были в сборе. Козырев выслушал всю имеющуюся информацию по данному делу и предложенные версии, попросил предоставить ему заключения экспертов, протоколы с фотографиями места преступления. Покоя не давал тот самый кол, про который ему сообщили еще по телефону и который обсудили еще раз на планерке.
Дождавшись, когда все покинут кабинет, Козырев наконец-то смог позвонить Витман. Заведующая долго не отвечала, дав ему повод немного понервничать, но потом все же подняла трубку:
– Володя, извини, тут сезон же у нас, последний месяц лета и первые два осени, свадьбы друг за другом. Одни вон умудрились расписаться в прошлую субботу, сегодня вдруг с заявлением на развод прибежали! Видите ли, зять тещу ударил, тоже мне новость, и не такое слышала, да и видела, к сожалению. Ой, прости меня, понесло что-то, давай по делу нашему, записываешь?
– Да, Елена Рудольфовна, да вы не переживайте, все нормально, рассказ ваш меня не утомил вовсе.
Козырев, впрочем, слукавил: ему не терпелось узнать запрашиваемые данные, но приходилось быть вежливым, чтобы наладить позитивный контакт.
– Ну тогда диктую!
Как только Козырев записал все, что ему было нужно, он попрощался с заведующей ЗАГСа Зареченска и стал изучать полученные данные.
В голове всплыли воспоминания, в частности один разговор со Шмидтом: «Если быть точным, то четыре сына, самый мелкий с моим в один класс ходит. Старший точно отпадает, он в отношениях с одной особой, в паспортном сидит, женат естественно. Средний, тот, который магазины автозапчастей держит, тоже женат, баба его вся замотанная ходит, лица не видно. Получается, третий – который Анзор».
– Четыре сына, – произнес вслух Козырев и тут же вспомнил про разговор с Мисюриной, которая говорила про три беременности, но один ребенок умер.
Мысли так и гуляли в голове у следователя: может, тот умерший не в счет и жена главы семейства Умаровых впоследствии еще родила? Надо было сосредоточиться и применить простую арифметику, и Козырев принялся выписывать даты всех членов семьи на отдельные листочки.
Спустя примерно час и выкуренные три сигареты перед Козыревым на столе вырисовалась картина:
Старший сын Умарова – Артур, тридцать четыре года. После шли Андербек и Анзор, они были погодки, судя по записям, а самому младшему было одиннадцать лет. Если Алине Мисюриной
