Божьим промыслом. Чернила и перья - Борис Вячеславович Конофальский
«Сорок цехинов чистого веса. Не меньше. Тысяча сто талеров, плюс ещё десять-пятнадцать. Всего-то. И близко на достройку замка не набирается, – Волков вздыхает. – А в телегах, что горожане отняли, сколько было?».
Зря вспомнил, настроение после визита канцлера и так было не очень хорошее, а тут ещё хуже стало. Волков кладёт цепь и берётся за перо. Но письмо давалось ему на этот раз тяжело, он с трудом подбирал нужные фразы и слова, кроме хорошо получившегося начала:
«Волею Господа и волею Вашего Высочества принцесса Винцлау из окровавленных когтей колдунов Тельвисов мною вырвана и препровождена в дом её в полном здравии. Откуда я вам и пишу».
Если бы он знал, что до этого письма ничьи глаза хитрые не доберутся, уж он бы написал. Была у барона куча всякого, что сеньору его непременно знать должно. И множество наблюдений об этой богатой земле, и замечания к устройству дома, были и опасения, и предложения, но будучи уверенным, что сие письмо на почте прочтут внимательно, всё это, конечно, излагать на бумагу было никак нельзя.
Так что дело это он забросил, не исписав и половины листа. Вернее, отложил на вечер или на утро следующее. Сам же, предавшись созерцанию и примерке подарка, отправил своих людей седлать лошадей, чтобы ехать завтракать, а потом и в лагерь.
Как позавтракали, так выехали за городскую стену. А там, в лагере, обычная солдатская жизнь: какие-то солдаты, молодёжь из Эшбахта, – старикам и дневных маршей хватало, – устав от переходов по жаре, ночью ходили промочить горло в трактир, что стоял прямо у городских ворот и всю ночь призывно светил из тьмы огнями над входом. Корпоралы и сержанты куда только смотрели. И теперь, естественно, полковник Брюнхвальд уже принимал делегацию из местных приличных людей. Те пришли жаловаться на солдат, что побили местных и то ли изнасиловали, то ли пытались изнасиловать какую-то девицу. Но Брюнхвальд разумно интересовался, а что это за честная девица такая, что таскается ночами по трактирам, а потом поинтересовался, кто из местных проткнул ножом ляжку одному из его людей. И не найдя ответа на два этих вопроса, делегация ушла, не сыскав справедливости, но делегаты грозились жаловаться бургомистру на буйных временных соседей. В общем, ничего нового в лагере не было, и полковник, когда приехал генерал, как раз собрал корпоралов, сообщал им, что раз по-хорошему их подопечные не понимают, то теперь будут окапывать лагерь и обводить его рогатками, как положено, чтобы по ночам было у добрых людей желание спать, а не таскаться по кабакам и встревать в поножовщины с местными.
Когда младшие чины покинули навес возле палатки полковника и там стали собираться офицеры обсудить дела, слово взял артиллерист ротмистр Хаазе. Он сказал, что лошади у него в состоянии хорошем, бодром, денёк ещё отдохнут, и можно выступать. Он даже предложил выйти на день раньше людей, чтобы не задерживать весь отряд. И Мильке согласился с артиллеристом, напомнив, что дорога от Швацца хоть и идёт в хороших землях вдоль реки, но тянется всё время вверх до самого перевала, и пушки будут задерживать отряд, сколько раз в день ни меняй упряжки. И если территория не враждебная, то лучше, конечно, отправить пушки вперёд.
От генерала ждали решения, но он всё не мог определиться, дружественна ли вокруг территория или нет, а ещё его так разморил зной и поданное к столу вино, что он лишь сказал:
- Покормите лошадок лишний денёк, пусть отдохнут, а завтра уже и придумаем, как быть.
Глава 10
Зной уже стоял полуденный, когда он возвращался в замок. Люди попряталась в тень, крестьян ни в полях, ни в садах не было, ушли.
Коровы заходили в ручей, что протекал ниже лагеря, и ложились в воду от жары и оводов.
Не то чтобы барон хотел побыстрее покинуть лагерь и своих товарищей, нет, ему с его офицерами было очень хорошо, просто генерала тянуло к принцессе. Вчера он дал ей множество советов и сегодня хотел знать, какими она воспользовалась, а какими нет. И когда подъезжал ко дворцу маркграфини, уже у самых ворот услышал женский крик, и крик тот был не очень настойчив.
- Господин, господин!
Волков бы не придал тому значения, мало ли кто зовет своего господина, да вот Кляйбер, что ехал за ним, ему и говорит:
- Господин, то вам кричат.
Лишь тогда генерал остановил коня и поворотился на крик, и сразу признал кричавшую: то была та самая Магдалена, которую он взял с собой в услужение принцессе в городе Фейбене. Девушка бежала к нему, подбирая юбки, – торопилась. Подбежала и, сделав книксен, заговорила:
- Господин… - тут она немного застеснялась. – А я вас жду, во дворец меня больше не пускают. Вот тут у ворот и жду.
- И зачем же ты меня ждёшь? – улыбнулся ей генерал. Он мог бы и не спрашивать, и так знал, зачем девица его искала. Но всё-таки уточнил: – Уж не влюбилась ли?
- Да нет, что вы… - засмущалась девица. И, собравшись с духом, говорит: – Вы просто мне обещали… Ну, что когда госпожу до Швацца сопровожу, то вы мне денег дадите.
- Ладно, дам, дам, - соглашается Волков и лезет в кошель. – Сколько там я тебе обещал? Полталера?
- Господин! – возмущается девушка. – Да как же так… Вы же обещали две монеты.
- Ладно, шучу, шучу. Только, ради Бога, не кричи ты так, - усмехается генерал. – Орёшь на всю улицу, накличешь ещё воров каких. Отберут у тебя деньги потом.
Он достаёт два талера и протягивает их девице, и когда та уже подставляет ладошку, барон вдруг вспоминает, что Оливия об этой девице говорила, что расторопна она и усердна; и, вспомнив это, Волков денег ей не даёт, а говорит:
- Дорогая моя, а может, послужишь ещё госпоже? Ей нужны горничные хорошие. И она к тебе добра, кажется, была.
- Да, госпожа очень добра была, - соглашается Магдалена.
- Ну так пошли, послужишь ей ещё.
- Ой, нет, я домой, к родителям, - сразу отказывается Магдалена и руку не убирает: деньги-то давайте, господин. - Они у меня уже немолодые, а братьев и сестёр малых у меня три рта, родителям помогать надобно, пока замуж не
