Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1983 год
Большая часть мексиканских индейцев обитает ныне в южных районах страны: в горных лесах либо на маловодном полуострове Юкатан, нередко называемом «землей фазанов и оленей, где горячий ветер свободно гуляет по равнине». Население Юкатана издавна тяготело к редким карстовым колодцам — «сенотам». Там, где индейцам удавалось зацепиться за былые обширные владения, они тут же попадали в зависимость от латифундистов, перекупщиков, которые, пользуясь нуждой и неграмотностью местного населения, нещадно обирали его. Лесозаводчики сводили леса майя, расплачиваясь нередко мылом и... мотками колючей проволоки. Индейцев подвергали всем известным на земле формам эксплуатации. Латифундисты спаивали их, приписывали мифические долги, чтобы на долгие годы закабалить подневольных пеонов на плантациях. Индейцев грабили не только посредники крупных американских монополий и торговых домов, но и мелкие спекулянты, которые перекрывали дороги, ведущие в ближайший город, и за бесценок отбирали у «людей гор» изделия их прикладного искусства.
В течение последних десятилетий мексиканские власти предпринимают усилия, чтобы как-то облегчить участь коренного населения. Но положение продолжает оставаться очень серьезным. И для того чтобы индеец Мексики снова стал сеньором своего края, нужно многое изменить.
Мне хотелось познакомиться поближе с переменами в их жизни. И я отправился в одно из нынешних поселений майя, Сан-Хуан-Чамула, что находится в горных лесах штата Чьяпас.
«Джип», словно утка, нырял по разбитой проселочной дороге. По обочине бежала узкая тропа, выбитая босыми ногами индейцев. Многие из них еще не знают фабричной обуви.
— В Чамула мы уже вложили немало труда, — рассказывал знакомый археолог. — С помощью Национального индейского института там создан медицинский центр. Правда, надо признать, что индейцы приходят лечиться лишь в крайних случаях: они привыкли обращаться к знахарям, а те распространяют про врачей разного рода небылицы. Поэтому в поселке в первую очередь была открыта школа. Но и здесь не все просто: многим индейским детям рано приходится начинать трудовую жизнь, и они бросают учебу уже на втором году. В этом горном районе решили строить для индейцев каменные дома, но такое жилье требует больших средств и много времени. А бюджет института — как организации, помогающей коренному населению страны, — очень скромен. Кроме того, деятельности института всячески препятствуют латифундисты, да и местные власти в ряде случаев пытаются ставить палки в колеса. У нас мало людей, готовых посвятить жизнь индейцам. И наша помощь идет к ним еще медленнее, чем этот «джип» по бездорожью...
Национальный индейский институт был создан в конце 1948 года. А некоторое время спустя в семи основных районах открылись координационные центры, опорные пункты института. Это небольшие поселки, где на подсобных участках индейцев учат выращивать различные полезные культуры. Кроме, разумеется, кукурузы: этому индейцы сами научить могут. Ведь именно они дали миру маис, кукурузу. В координационных центрах есть помещения для занятий и общежития, где живут и работают археологи, антропологи, учителя, врачи из персонала института, а также представители различных этнических групп. Их обычно отбирают из числа тех, кто выучился в школе испанскому языку, пользуется авторитетом в деревнях и проявляет склонность к культурно-просветительной деятельности. Со временем они получают звание «носителей культуры» и возвращаются работать в родные места.
Мы приехали в культурно-координационный центр, который носит название древнейших народностей майя — Тцелтал-Тцотцил. Будущих просветителей застали, как нам показалось, за совсем детским занятием: они сидели за длинным столом и лепили из глины игрушки. Оказалось, парни из центра Тцелтал-Тцотцил готовились к кукольному спектаклю в одном из индейских поселений. А лепили они действующих лиц и реквизит для пьесы.
— Мы приезжаем в деревню, — рассказывали нам в центре, — на центральную площадь, и приступаем к подготовке спектакля. Сюжеты берем из повседневной жизни.
Мы говорим о том, как трактирщик может обмануть и обманывает пьяного индейца, зато трезвого ему не удастся провести. Советуем в случае болезни обращаться обязательно к врачу. За всеми приключениями кукольных героев зрители следят внимательно, спектакль ведь напоминает о тех бедах и жизненных ситуациях, с которыми они сталкиваются на каждом шагу.
Шофер «джипа», обогнув сосновый бор, притормаживает. Впереди поднимаются три гигантских деревянных креста, обозначающих место для разговора индейцев Чамула с богами. Поодаль, где дорога сбегает вниз, видны два ряда каменных зданий. В одном — школа и помещения администрации. В другом ряду — медицинский пункт, столовая. На площади в воскресные дни раскидывается базар. Площадь замыкает высокая каменная церковь с колокольней без колокола. А за ней, словно убегая от вторжения чужеземцев, взбираются на гору индейские хижины под круглыми, из сухой травы крышами.
На центральной площади встречаем старосту, одетого, как и его помощники, в белые шерстяные одежды: здесь, на высоте, довольно прохладно. Мы просим его разрешения осмотреть поселок. Раньше индейцы не допускали сюда посторонних. Но работники института подсказали старейшинам (их неизменные атрибуты власти — особые палки-жезлы и шляпы с цветными лентами), что туристы экономически выгодны для индейцев. И теперь запреты на осмотр сняты.
В церковном дворе сидели на корточках два индейца. Они раскачивались взад-вперед и время от времени что-то громко выкрикивали. Это была не жалоба индейцев, уставших от бед, а счет, который они предъявляли богам. Голоса индейцев уносились вверх и растворялись в безоблачном и безотзывном небе...
Обратный наш путь шел по ненадежной грунтовой дороге через сельву. Где-то там, в глубине густых лесов, на соседней территории Кинтана-Роо, лежали священные места нынешних майя, обосновавшихся там в начале XX века. Индейцы тайно унесли в глубь сельвы уцелевшие религиозные реликвии, предметы культуры. Чтобы ценности не попали в чужие руки, их разделили на три равные части и укрыли в трех специально построенных поселках. Эти поселки построены относительно близко друг от друга, чтобы ценности в каждом пункте можно было защитить, мобилизовав всех жителей, или перебросить к соседям. Вооруженные индейцы круглосуточно охраняют эти поселки. Посторонним вход туда запрещен. Все помещения с сокровищами огорожены каменной стеной полутораметровой высоты. Майя продолжают хранить в тайне точное расположение своих священных центров. Но в наше время с самолетов удалось высмотреть созданный индейцами треугольник периметром 56 километров, где и расположены поселки. Немногим чужакам удалось пробраться туда и вернуться — индейцы продолжают непримиримо держать оборону.
Вскоре на дороге через сельву появились попутчики: они шли гуськом — «индейской цепочкой» — по обочине дороги. У каждого индейца под мышкой была котомка, в которой они обычно держат кукурузные лепешки, стручки огненного перца-чили, фасоль. Это, как и сотни лет назад, основные продукты питания коренного населения Мексики. Дополняет еду вода в кувшине из тыквы. В свободной руке мужчины-индейцы обычно несут нож-мачете. В краю колючих агав, растущих на сухих известковых почвах Юкатана, это главный инструмент. Им режут жесткие листья хенекена — разновидности агавы. Это растение стали культивировать в Мексике в конце прошлого века. Затем посадки появились в некоторых странах Африки, Азии и в Южной Америке. Там хенекен назвали «сисалем» — по имени юкатанского порта, откуда шел мексиканский экспорт этой продукции. Несколько десятилетий назад на Юкатане правили шестьдесят «хенекеновых королей». Сейчас положение изменилось, экономика полуострова получила иную ориентацию, но с агавой по-прежнему связана судьба многих индейцев.
...Тиотин Карденас приходит на плантацию к пяти часам утра, отшагав много километров, и не мешкая приступает к работе. Рука в кожаной перчатке осторожно отводит колкий лист в сторону, а нож, зажатый в другой руке, отсекает его. Тиотин выбирает двенадцать самых крупных листьев, а тридцать более мелких оставляет расти. К каждому кусту он возвращается четыре раза в год. Так и ходит по плантации и вполголоса считает: «Один, два, три...»
Тиотин объясняет свои упражнения в счете:
— Мне надо собирать и связывать по пятьдесят листьев. По числу охапок я узнаю, когда заработал первое песо.
Около десяти часов утра — многим индейцам часы неизвестны, и время они определяют по солнцу — ритм работы на хенекеновых плантациях спадает. Становится жарко, рабочие подтаскивают кипы к дороге. Приезжающий в определенное время грузовик повезет их на завод. Работы возобновляются, когда немного спадет зной.
