Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1983 год
Присоска диаметром три сантиметра передвигает рычажок динамометра на два с половиной — три килограмма. А ведь присосок у осьминога — сотни! Даже если он приведет в действие только часть их, то совместное их усилие может достичь десятков, сотен килограммов. В этом нетрудно убедиться, если попробовать снять с камня спрута, схватив его за туловище. Упираясь ногами в каменистое дно, два человека что есть мочи тянут его, пытаясь оторвать с насиженного места. Но не тут-то было. Раскинув щупальца, осьминог намертво прилип к камню. Любопытно, кстати, что сила присосок одного и того же диаметра с глубиной увеличивается. Экспериментаторы приходят к однозначному выводу — крупных осьминогов следует остерегаться. Разозленным тварям ничего не стоит удержать человека под водой. И это может стать роковым для тех, кто не знает особенностей поведения и привычек осьминогов. Ведь активные и непрерывные попытки освободиться из объятий головоногого только усугубляют положение незадачливого любителя приключений.
Исключительно интересно наблюдать за плывущим моллюском. Перед тем как стартовать, спрут сильно раздувает ярко окрашивающееся в этот момент тело; набирает воды в мантийную полость. Затем, выбросив ее, взмывает вверх и, словно алая ракета, быстро и легко летит, пронзая толщу воды.
Часто после наблюдений и опытов, коль попадались особенно крупные осьминоги, гидронавты-натуралисты, убедившись в незлобивости и неагрессивности моллюсков, мысленно попросив прощения за свою бесцеремонность (что делать, других способов познать возможности спрута нет), крепко хватали их за щупальца, как за вожжи. И те буксировали людей под водой. Однако проехать таким образом удавалось не слишком далеко. Головоногие быстро утомлялись. Очевидно, при таких усилиях мощным мышцам животного очень скоро начинает недоставать кислорода...
Работы по исследованию образа жизни осьминогов включены в планы институтов. У ученых, кроме чисто академического интереса, есть еще и практическая цель. Давно известно, как нежно и вкусно мясо спрутов. А нельзя ли культурно разводить этих животных на океанском шельфе, не надеясь, как сегодня, только на рыбацкое счастье? Для такого нового подхода нужны научно обоснованные рекомендации, чтобы в будущем создавать настоящие морские хозяйства.
— Как знать, — заметил однажды Астафьев, — быть может, осьминог и на самом деле станет когда-нибудь домашним животным, которого возьмутся содержать на подводных фермах будущего?
Как знать...
Александр Чернов Фото Ю. Астафьева
Хозяйка очага
В сардинских деревнях хлеб пекут кто раз в неделю, кто — в две. Все зависит от размера семьи и трудолюбия хозяйки. Но семьи на Сардинии обычно большие — человек по десять, а жен ленивых, считай, не бывает: только работая не разгибаясь, прокормишь такую ораву. Мужчины пасут скот и уходят из дому надолго, а на женщине остаются все домашние заботы. И называют здесь мать семьи, как в древности: «падроне ди форно» — «хозяйка очага».
Наступает этот день, день хлеба. Он начинается в четыре часа утра. Вся семья на ногах, даже малыши. Пришли соседки — хлеб здесь пекут сообща: и работа лучше спорится, и новостями обменяться можно. Времени хватит на все, ведь кончается «день хлеба» часов в пять вечера.
Хозяйка сидит на низенькой табуретке перед отверстием очага. В руках у нее деревянная лопата на длинной ручке. А помощницы раскатывают скалками тонкие, круглые — как огромная лепешка — листы теста, передают хозяйке, и та ловким движением пришлепывает их к раскаленным камням. Очень важно, чтобы будущий хлеб не пригорел, и нужно уловить момент, перевернуть на другую сторону. И снова перевернуть, и снова. Как только лепешка начинает раздуваться, хозяйка вынимает ее из печи. Тут же она попадает в руки ребят-подростков. Руки их обмотаны тряпьем, чтобы не обжечься. Валит густой пар, и пока он не прекратится, следующую операцию не начинают. Пухлую лепешку, чуть-чуть остывшую, разрезают вдоль на два равных тонких круга. Теперь сардинский хлеб почти готов, он уже стал «пане фреза» — «резаный хлеб».
Но для того, чтобы хранился он, не черствея, в котомке пастуха много дней, ему предстоит стать «пане карасау» — «растрескавшимся хлебом». Хозяйка металлической лопатой подцепляет каждый кружок, сует назад в печь и внимательно следит за тем, чтобы с обоих боков он стал коричневым.
И когда она вынимает его — теперь уже окончательно — сухой и хрусткий, он становится «пане карасау». Пастушьим хлебом.
Солнце, заглянувшее в окно на рассвете «дня хлеба», выходит через дверь. Кончена главная работа.
Осталось совсем немногое. Из обрезков теста катают шарики, сплющивают их и припечатывают деревянным штампом — появляется сложный узор. Такой хлебец — мягкий, пышный и сладкий — называется «когоне». Им угощают помощников — соседок, сестер, детей. Всех, кто не покладая рук трудился весь этот длинный и радостный «день хлеба».
Л. Ольгин
