Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1983 год
— Мне двадцать шесть лет, — рассказывает Тиотин Карденас, потомок древних майя, — у меня двое детей. Работаю как вол. Но зарабатываю нищенски мало. Из нужды мы, наверное, никогда не выбьемся.
Он стоял между рядами агав, достигающих полутораметровой высоты, тыльной стороной ладони отирая пот с лица, и улыбался.
— Я дружу с улыбкой, — сказал он. — Люблю смеяться над усталостью и трудностями...
Мы завершили поездку через индейскую Мексику, посетив в пригороде Мериды — столицы штата Юкатан — государственное предприятие «Кордомекс». В просторном с витражами здании повсюду на мраморном полу лежат ковры из волокон агавы.
— И это тоже хенекен, — пояснил экскурсовод, проведя рукой по гладким голубым обоям, — они пропитаны смолами, их можно мыть. Это один из видов нашей новой продукции. Мы теперь не ограничиваемся выпуском мешковины и канатов. Производство современных материалов из волокон хенекена, мы надеемся, укрепит положение «Кордомекса» не только на индейской земле, но и на международном рынке.
На предприятии трудятся более тысячи человек. Почти все места занимают мужчины.
— Работы для всех не хватает, — пояснил рабочий-индеец Марко Антонио, — право на ее получение имеет лишь глава семьи.
Пробасил заводской гудок на обед, но Марко задержался на несколько минут в цехе, чтобы ответить на мои вопросы.
— Я выучился на оператора станка, контролирую качество хенекеновых ковров. За смену проверяю до четырехсот метров полотна.
Поселок предприятия я увидел позже. В нем было восемьсот домиков-скворечников. Заработки рабочих небольшие, а семьи многочисленные. Мебели в домиках, как правило, нет. Но почти в каждом жилище найдется дешевенький проигрыватель или гитара.
— Мы все поем, — сказал хозяин одного из них. — И о трудностях тоже...
Так на карте Мексики появляются новые «острова». Они все еще разделены проливами неравноправия и социальной несправедливости, но число их растет с каждым годом.
Когда индейцы по тому или иному случаю оказываются в Мехико, они обязательно приходят на площадь к Национальному музею антропологии Мексики — к Тлалоку. Говорят, они уговаривают бога дождя вернуться к ним или осушить море...
Мерида — Мехико — Москва Станислав Сычев, корр. ТАСС — специально для «Вокруг света»
Типаламоу из племени тиви
В те дни она была счастлива. Подходили к концу съемки ее короткометражного фильма «Богиня и Лунный человек», который Сандра Холмс создала на основе мифа аборигенов племени тиви с острова Мелвилл. Это была еще одна победа над геноцидом толстосумов Австралии, методично уничтожавших племена аборигенов, которые и так уж были согнаны в резервации и влачили там нищенскую жизнь. Сандра не один месяц прожила в племени. Тиви посвятили ее в тайны обрядов, позволили снять фильм среди подлинных захоронений, деревянных скульптур животных, которые были сделаны старейшинами много лет назад. А когда полностью поверили этой белой женщине и увидели в ней доброго друга, то приняли в свое племя, дав родовое имя — Типаламоу. Все было хорошо, как вдруг...
До конца съемок оставались считанные дни, как вдруг Сандра Холмс обнаружила подкинутую ей записку: «Если ты, белая шлюха черномазых, не уберешься отсюда и не уничтожишь пленку, это сделаем мы. Берегись!»
Она знала, что это не пустая угроза распоясавшихся расистов, которые самыми разными способами пытались предать небытию историю и культуру древнего народа.
Когда она переезжала из Дарвина в Сидней, то заказала большой металлический контейнер, куда погрузила свой архив, фотографии, произведения искусства, книги, документальные свидетельства о преступлениях против аборигенов. Когда же в Сиднее Сандра открыла его, то ее горю не было предела — кто-то просверлил дырку сверху, в контейнер накачали воды. Хорошо еще, что самое ценное она везла с собой.
Да, это была не пустая угроза...
Что ее спасло в тот раз? Пожалуй, умение водить машину. Она возвращалась домой, когда вдруг заметила, что ее догоняют два «форда». Обостренное чувство опасности заставило Сандру Холмс наддать газу, ее «старушка» рванула с места, и она увидела, как поотстали преследователи. Однако их это, по-видимому, не устраивало, и Сандра заметила, как «форды» набирают скорость. Дорога была пустынная, ни впереди, ни сзади ни одной машины, да и до ближайшего поселка около сотни миль. Сандра почувствовала, как сжалось сердце, и до конца выжала сцепление. Мотор взревел, стрелка на спидометре перевалила за сотенную отметку. Она посмотрела в боковое зеркальце и с ужасом увидела, что из переднего «форда» высунулись двое и, вскинув винтовки, открыли огонь.
Каким чудом она ушла от них — Сандра Холмс до сих пор не знает. Однако, когда она на полной скорости влетела в поселок и подъехала к полицейскому участку, то у нее уже не было сил даже выйти из машины. Откинувшись на спинку, она несколько минут посидела так, потом открыла покрытую толстым слоем пыли дверцу, вышла из машины, обошла ее кругом.
В корпусе зияло несколько пулевых пробоин. Она потрогала их и медленно пошла к распахнутым настежь дверям.
Это был не первый ее разговор с полицией. С каждым годом все труднее и труднее стало выезжать в резервации аборигенов. И дело было не только в том, что там открыты запасы урана, главное — правительству стали известны взгляды Сандры Холмс.
— Мадам, — как-то сказал полицейский чин, почти сутки продержавший ее в участке якобы за превышение скорости, — не суйте нос куда не следует. Прекратите поездки в недозволенные места. Иначе не оберетесь хлопот.
В тот раз они глумились над ней, называли «белой шлюхой черномазых». Сандра сначала возмущалась, потом плакала, но это не помогало...
Тогда ее выручили друзья-журналисты, пригрозившие полиции, что эта грязная история может попасть в газеты.
Ее освободили и даже, можно сказать, извинились, но при этом намекнули, чтобы она не обольщалась, будто легко отделалась.
Впоследствии она расскажет, будучи на VI Ташкентском кинофестивале:
— Подумайте, если я, белая женщина, подвергалась таким унижениям, то что же говорить о бесправных аборигенах?
...Сандра Холмс не надеялась на защиту полиции, но ведь здесь было явное бандитское нападение, покушение на жизнь.
Когда она переступила порог полицейского участка, ее, видимо, узнали, так как один из полицейских язвительно хмыкнул и уселся на стул, бесстыже оглядывая ее с головы до ног.
— Ну что там у вас еще?
Она объяснила.
— Мадам, у вас безудержная фантазия. Галлюцинации от мнительности, — равнодушно ответили ей.
— Да, но под окнами стоит моя машина, и пулевые пробоины...
Они не стали ее слушать дальше, молча переглянулись, встали и вышли из участка.
Осмотр машины проходил не более десяти минут. И того меньше — составление акта. Когда полицейский небрежно заполнял его, Сандра Холмс устало смотрела за его рукой, прекрасно зная, что и на этот раз власти ничего не предпримут, чтобы поймать и наказать тех, кто служит орудием политики геноцида в Австралии.
С Сандрой Холмс, кинорежиссером, искусствоведом и защитником прав аборигенов Австралии, я познакомился на VI Ташкентском кинофестивале, куда она привезла свой фильм «Богиня и Лунный человек». Откровенно говоря, когда я поначалу прочитал ее имя в списке гостей кинофорума стран Азии, Африки и Латинской Америки, оно мне ничего не сказало. И только когда я узнал необыкновенную историю этой мужественной женщины, судьба ее потрясла меня. Шухрат Аббасов начал свою речь на дискуссии, которая проводилась в рамках фестиваля и была посвящена роли кино в борьбе за мир, социальный прогресс и свободу народов, с рассказа о Сандре Холмс и о художнике-аборигене Йиривала, который, как горьковский Данко, хотел своим сердцем защитить людей его племени, когда над их поселением зависли полицейские вертолеты...
— Мы собрались здесь, чтобы выразить свою солидарность, солидарность деятелей кино стран Азии, Африки и Латинской Америки, с такими мужественными и героическими людьми, — сказал тогда Шухрат Аббасов.
И зал ответил ему овацией...
«Если бы сердце могло разорваться гранатой...»
Как-то очень давно я уже слышал об австралийском художнике-аборигене Йиривала, который был одним из тех, кто мог поднять голос протеста против угнетателей своего народа. А когда в Лондоне ему вручали королевскую медаль, этот невозмутимый старик вознес руку с зажатым в кулаке кусочком металла и сказал:
— Дайте мне не медаль, а хотя бы такой же кусочек свободной австралийской земли!
Ему этого не могли простить.
И вот теперь я слушаю рассказ об этом удивительном человеке и художнике из уст Сандры Холмс, которая знала его многие годы и которую он считал своей последовательницей, передал ей многие секреты своего народа.
