Вечный - Александра Кармазина
— Я уже не ребенок, — возразил он, поднимаясь на ноги с Ее помощью. — Давно перестал им быть.
— Для меня ты всегда будешь моим озорным непослушным сыном.
Сделав над собой невероятное усилие, Винсент попытался перенести вес на ноги. Она была слишком маленькой и хрупкой, чтобы тащить его на себе.
— Позволь помочь тебе, — словно читая его мысли, проговорила Она. — Обопрись на меня.
— Нет, нет, — покачал он головой, приваливаясь спиной к каминной стене. — Дай мне перевести дух. Я сам.
— Вин…
— Сам, — упрямо повторил этерн, постепенно приходя в себя. Едва переставляя ноги, он дошел до кресла, в котором сидел до случившегося.
— Что случилось? — спросила Она, останавливаясь рядом с ним. — Никогда не видела тебя таким. Ты заболел, мой милый мальчик? — подавшись к этерну, Она приложила прохладную ладонь к его пылающему лбу.
— Это какая-то отвратительная лихорадка, — ответил Винсент, все еще силясь справиться с тошнотой и одурманивающей слабостью. Перед глазами все плыло и качалось, а еще… улетучивался запах миндаля и шоколада.
Комната снова погрузилась в тишину, мрак и щемящее ощущение одиночества. Где-то в районе сердца расправила крылья досада. Этерн разочарованно выдохнул.
Она побыла так мало. Ушла так же неожиданно, как и появилась. Не оставила после себя ничего, что могло бы напоминать о том, что Она была здесь.
Или нет? Острый слух уловил какие-то шорохи в холле особняка. Собрав в себе все силы, он молниеносно бросился к двери и замер слева от нее в ожидании. Плохое самочувствие научило его быть осторожным, дабы не оказаться застигнутым врасплох каким-нибудь отчаянным смельчаком, которому вдруг взбрело в голову спасти этот ничтожный мир.
Шорохи стали более четкими, превращаясь в легкие шаги, почти бесшумные. Сквозь пелену слабости и непонятного ощущения привкуса железа во рту, этерн все-таки различил запах прибывшего гостя, который не прятался, не стремился быть незамеченным. Это была уверенная поступь, почти хозяйская.
Едва идущий переступил порог гостиной, Винсент схватил его за горло и прижал спиной к стене. Послышался испуганный вскрик, а потом гость заговорил смутно знакомым голосом.
— Это я! Винсент, это я… Отпусти… — изящные пальцы сжали его запястье, пережимая сухожилия, чтобы ослабить хватку. — Отпусти меня, Винсент. Это я… я…
А спустя мгновение за спиной раздалось угрожающее глухое рычание. Только после этого этерн, наконец, отступил, убирая руки. Обернувшись, он встретил злобный взгляд маленьких глаз, в которых пылало красноватое пламя. С оскаленной пасти летела слюна и капли темной субстанции — Мертвые чары.
— Ларина, — проговорил этерн, снова поворачиваясь лицом к чародейке, — если ты не прекратишь подкрадываться ко мне, однажды я сверну тебе шею… ведьма.
— Решишься, пригласи, — иронично ответила правительница Зачарованных холмов. — Очень хочу посмотреть на это.
— Ты слишком уверена в себе, — заметил Винсент.
— А ты ужасно выглядишь, — парировала чародейка, направляясь к столу.
Отпихнув с дороги недовольно рыкнувшего фамильяра, сын Маливии дель Варгос вернулся в свое излюбленное кресло. Переведя дыхание, он провел языком по пересохшим соленым губам. Наблюдая, как Ларина зажигает свечи, проведя рукой над парой стоящих на столе канделябров, подумал о том, что она оказалась здесь не случайно.
— Что ты забыла в этой глуши? — поинтересовался этерн, впиваясь рукой в подлокотник, чтобы унять дрожь в пальцах.
— Мне показалось странным, что ты столько времени сидишь тут один в темноте, — ответила она, пересекая залу, чтобы оживить еще несколько свечей на подоконнике.
— По окрестностям начал бегать Дариус, — проворчал Винсент. — Я не в лучшей форме, чтобы вести с ним беседы.
Он попытался дотянуться до бокала на столик, что находился перед ним, но у него ничего не вышло. Бокал упал на пол и разбился, издав при этом неприятный резкий звон, что болезненно ударил по слуху. Этерн вздрогнул, призывая все муки ада на голову того, кто был виновен в его состоянии.
— Дариус? — казалось, Ларина дель Варгос была удивлена.
— Ты не знала? — в тоне этерна зазвучал неприкрытый сарказм. — Неужели на Зачарованных холмах есть хоть что-то, что способно быть утаенным от тебя?
— Это не самая лучшая тема для шуток, — огрызнулась чародейка. Она уже зажгла почти все свечи и, сделав несколько шагов к этерну, скривила чувственные губы. — Бо-оги, все еще хуже, чем я подумала.
Понимая, что она имеет в виду, Винсент недовольно дернул плечом. Ему совсем не нравилось, что кто-то видел его в таком состоянии. Он был слишком уязвим в эти моменты. Ларине достаточно лишь хорошенько постараться, чтобы…
— Напрасно ты опасаешься, — мягко проговорила Ларина, явно улавливая настроение этерна. — Я не враг тебе, сын Маливии дель Варгос. Я помочь хочу.
— Неужели? — скептично фыркнул он в ответ. — С твоей одержимостью править миром…
— Не миром, — перебила она его. — Нет, Вин… Только Зачарованными холмами.
Он дернулся, как от удара сыромятной плетью. Это «Вин» резануло по нервам так, что стало дурно. Неужели ему все показалось? Все — от штриги до той, что так кстати спасла его от этой твари.
— Как давно ты здесь? — с подозрением спросил этерн, поднимаясь на ноги.
— О чем ты? — Ларина или правда не понимала или талантливо претворялась.
Винсент все больше склонялся ко второму. Слишком коварна и могущественна была правительница Зачарованных холмов, чтобы…
— Уж не твоих ли рук это дело? — прищурился этерн, продолжая наступать на чародейку. — Я раньше был уверен, что мне сложно как-то навредить. А сейчас взгляни на меня.
— Вин…
— Еще раз так назовешь меня, — прервал он попытку оправдаться, — перегрызу глотку.
Ларина дель Варгос была вынуждена прижаться к стене, когда он подошел вплотную. В ее пронзительно-зеленых глазах заметалась растерянность, стоило этерну перейти в атаку. Она словно не ожидала, что у него хватит на это сил.
— Поняла? — тихо поинтересовался Винсент, максимально приблизившись к ней. Он склонился ближе, чтобы усилить свои слова действием.
Правительница холмов дернулась, когда рука этерна коснулась ее изящной длинной шеи. Он как будто не угрожал, не брал в захват, но… Ощущая кончики его указательного и большого пальцев на своих скулах, она никак не могла понять, что чувствует. В душе бушевали странные чувства, которые боролись за первенство. Липкий страх
