Вечный - Александра Кармазина
Дариус уже очень давно являлся темным пятном в жизни сына Маливии дель Варгос. Задолго до их знакомства крэмвиллу суждено было стать кем-то вроде злого гения для этерна. В эти минуты, разглядывая густое вино, что мягко переливалось всеми оттенками бордового в свете пламени свечи, Винсент очень сожалел, что находился не в лучшей форме. Им просто повезло…
Обсуждая волнующие их проблемы, эти двое даже не подозревали о истинной цели появления этерна. Выдав себя в свое время, Ви положила начало самой страшной трагедии, какая только могла случиться. Вот почему Винсент облюбовал именно Лучезарные земли. Вовсе не жажда крови им двигала. Людей он убивал больше от скуки, чем по известной только ему причине. Ему было плевать, что он стал в этих краях чуть ли не Темным богом. Совсем иная причина привела его так близко к границам Зачарованных холмов — крэмвиллы, которые жили недалеко от Мертвых пустошей и на юге Лучезарных земель.
Звучно поставив полупустой бокал рядом с графином, этерн выпрямился. Слегка покачнувшись, он тряхнул головой. Дурманящая слабость отступила, оставив после себя легкий шлейф дурноты и непонимания. Винсент все еще не мог сообразить, что с ним происходит. Что и почему? Вернувшись к креслу, он сел и задумчиво посмотрел в темное окно, за которым качались голые корявые ветви дерева. Причудливо изогнутые, они были похожи на громадные лапы ночного чудовища — штриги, что забирало по ночам души маленьких детей. Казалось, оно скребется в окно, царапая мутное стекло изогнутыми черными когтями. Винсент знал, что это всего лишь старый вяз, но это не умаляло забравшегося в душу ужаса.
Вот точно такой же рос под окнами его комнаты много лет назад, когда сын Маливии дель Варгос был совсем еще маленьким. В такие вечера — особенно темные и жуткие, в его крохотную детскую входила мать, бросала в камин несколько поленьев, садилась на край кровати и… все страхи улетали прочь.
Судорожно переведя дыхание, Винсент уронил голову на ладонь. Лоб покрылся холодным липким потом. Стараясь не думать о ветре, что завывал в камине, этерн закрыл глаза. Он не хотел видеть тени за окном, не хотел наблюдать, как они оживают, превращаясь во что-то материальное. Винсент ненавидел ночи, когда разыгрывалась непогода. Ему не нравился дождь, он не видел шарма в пронзительных вспышках молний, что били по глазам, а носившийся по долинам и лесам ветер пугал его. Удивительно, но будучи одним из самых сильных существ, он приходил в ужас во время обычной грозы. У каждого есть свои слабости, были они и у сына покойной Маливии дель Варгос.
Очередной раскат грома, что с силой ударил в небесах, заставил содрогнуться растерянного своим состоянием этерна. Винсенту показалось, что на крышу особняка обрушилось несколько сотен камней. Эти камни продолжали падать прямо в его растревоженную воспоминаниями душу. Отняв руку от лица, этерн потянулся вперед, чтобы снова наполнить бокал.
В одном из углов комнаты раздался странный приглушенный звук. Создалось впечатление, что кто-то скребет по каменному полу. Поведя плечом, Винсент обернулся. На мгновение ему показалось, что там и правда кто-то есть. Мысленно осадив себя, этерн взял в руки початую бутылку. В темноте снова что-то завозилось.
— Эй, ты! — окликнул Винсент, указывая пальцем в направлении темного угла. — Мне не нравится, что… — этерн осекся, поймав себя на мысли, что ситуация становится смешной. — Никого там нет, — проворчал он самому себе, делая глоток прямо из бутылки.
Тем временем, за спиной сына покойной Маливии дель Варгос разворачивался самый страшный кошмар его детства. На полу появились слабые отблески… пламени. В воздухе повис едкий запах дыма. Из угла, постепенно вырастая из маленького комочка в громадную размытую тень, выползло нечто непонятное. По камням царапнули острые когти — длинные, загнутые, черные. Медленно двигаясь к этерну, размытая тень приобретала более четкие очертания. Сделав очередной шаг, она протянула вперед когтистую лапу. Скрюченный палец с безобразным когтем замер в каких-то сантиметрах от обнаженного участка шеи Винсента.
Резко развернувшись лицом к незваному гостю, этерн обрушил сокрушительный удар на голову тени. На пол посыпались осколки разбитой бутылки. Остатки терпкого ароматного вина частично впитались в подобие капюшона, что скрывал облик непонятного существа.
— Пошла прочь! — попятился этерн, узнавая в сгустке мрака ее — штригу*.
Издав странный шипящий звук, тварь приблизилась еще на пару шагов. Когти мазнули по рубашке, пачкая ткань черными разводами. Из глубины капюшона появилось голубоватое свечение. Оно мерцало и переливалось, почти завораживая.
С трудом сбросив наваждение, Винсент закрыл глаза. Вдоль позвоночника пополз неприятный холодок. Этерн уже и забыл как это — бояться. Это чувство слишком давно покинуло его жизнь, но сейчас ужас оказался слишком пронзительным и неуправляемым, чтобы перед ним можно было устоять. Воспаленное сознание Винсента помутилось, когда он ощутил на щеке холодное дыхание…
*Штрига — мифическое существо, которое питается жизненными силами. Согласно городским легендам, штрига приходит ночами к маленьким детям, чтобы забрать их жизненную энергию, пока малыши спят.
Глава 10
Свои и чужие
…в воздухе повис знакомый аромат, который Винсент помнил с детства. Этот запах всегда сопровождал только Её.
С огромным трудом совладав с собой, этерн удержал сознание относительно ясным. Результатом стало до боли знакомое прекрасное лицо той, что склонилась над ним. Винсент даже не заметил, как оказался на холодном каменном полу. Все его существо подчинила себе паника, которая пришла вместе с этой проклятой тварью. Снова превратившись в мальчишку, этерн не смог убедить себя в том, что все происходящее — предмет его воображения. Слишком уж материальными оказались когти штриги, которая успела на мгновение коснуться его лица.
— Ты пришла, — проговорил он почти одними губами.
В пронзительной тишине небольшой гостиной залы особняка даже этот приглушенный шепот показался слишком громким. Каждый слог отдавался тупой болью в затылке.
— Ты спасла меня… снова.
— Я всегда буду спасать тебя, — ответила Она, проводя по щеке этерна невероятно нежными пальцами. — Ты же мое дитя.
Винсент невольно прикрыл глаза, окунаясь в те дни, когда Она всегда была рядом. Ее мелодичный голос, ее ласковые теплые руки, ее невероятно красивые глаза — все это осталось где-то там, в веках. Почти забытые воспоминания, которые внезапно воскресли и взглянули прямо ему в душу удивительно зелеными глазами. Этерн был уверен, что Ее взгляд не потускнел ни на йоту, хотя лицо
