Пария - Энтони Райан
Улыбка слетела, как только он встретился со мной взглядом, бросив мне один из деревянных мечей.
– Я же рассказывал, что вниз меня толкнула любовь? – Он отсалютовал мне ясеневым клинком и целеустремлённо направился ко мне. – Это была любовь к пажу, который стал воином.
Он не стал дожидаться, пока я отвечу на приветствие, а бросился в атаку, сделал вид, что замахивается мечом над головой, а сам ударил мне в корпус. Мне удалось парировать и отскочить в сторону как раз вовремя, чтобы следующий удар не попал мне по ногам.
– Воином, который научился всему, чему только мог научить его отец. – Голос Уилхема стал грубым и неровным. Он бросился в очередную атаку, держа меч двумя руками, и теснил меня назад, а я пятился, поднимая ногами пыль.
– Всего лишь простолюдин, который мог одолеть любого рыцаря, разве только кроме сэра Элберта Болдри, и, думаю, даже ему пришлось бы нелегко.
Я пригнулся от удара в голову и попробовал ткнуть его в живот – Уилхем лёгким движением запястья отвёл удар.
– Следить за ним на турнире было всё равно, что смотреть на какого-то легендарного героя старины, или на одного из аскарлийских богов-воинов. Сын Ульфнира во плоти. – Он шагнул вперёд – слишком быстро, не уклониться – зажал латной перчаткой мою руку с мечом и, крепко держа меня, проскрежетал мне в лицо: – Каково это, любить бога, Элвин. И что за судьба быть любимым в ответ.
На его губах снова мелькнула горькая улыбка, а потом он повернулся, согнулся и бросил меня на землю. Удара хватило, чтобы выбить деревянный меч из моей руки, но я не стал бросаться за ним. Встав на одно колено, я как раз вовремя схватил Уилхема за предплечья, а то бы он опустил свой меч с такой силой, что легко мог расколоть мне череп.
– Отцу это, конечно, не понравилось. – Прохрипел Уилхем, взмахнув левой ногой, и ударил закованной в броню ступнёй в центр моего нагрудника. От пинка я разжал хватку и, чтобы избежать дальнейшего града ударов, откатился по грязи. – «Соси хуи, сколько влезет», сказал он мне, «но зачем ты меня позоришь со своей волоокой привязанностью к простолюдину?».
Я подавил инстинкт и дальше уклоняться от его ударов и перекатился на спину, отдёрнув голову, когда он ткнул в её сторону. Деревянный клинок от удара по земле раскололся, громко треснув у меня над ухом. Вздрогнув, я сам пнул так сильно, что помял нагрудник Уилхема и заставил его отступить на пару шагов.
– Итак, – продолжал он, отбросив сломанное оружие и подняв кулаки. Я вскочил на ноги, но он легко уклонился от моего первого удара, – когда мой юный бог сказал, что жаждет убежать и присягнуть Самозванцу, как я мог не пойти за ним?
Он хотел врезать мне по носу, но я отбил удар, и наши латные перчатки лязгнули от соприкосновения.
– Алдрик, – сказал я. – Так его звали.
– Да. Мы далеко путешествовали вместе, до самого Фьордгельда и обратно. – Уилхем блокировал мой правый хук, которым я целился ему в челюсть, и ответил сам. По большей части мне удалось уклониться, но краем рукавицы он оставил кровавую царапину на моём скальпе.
– Мило, что ты обращаешь внимание на детали. Но… – он опустил голову, бросился на меня, обхватил меня руками за пояс и повалил наземь, – ты ведь всегда такой, да? Элвин Писарь всё замечает.
Я поднял руки, защищая наручами голову от потока его ударов.
– Какой внимательный керл! И как отлично владеет пером! Он так достоин благосклонности Помазанной Леди!
Я терпел удары и ждал неизбежной паузы, когда он устанет. Это заняло больше времени, чем мне бы хотелось, и я не сомневался, что когда сниму доспехи, на руках останется множество синяков. Наконец он немного обмяк и споткнулся, и мне этого хватило, чтобы зажать его запястье, выхватить с пояса кинжал и взмахнуть перед его глазом. И хотя меня рассердила его атака и боль от моих синяков, мне хватило здравого смысла остановить клинок, наклонить и прижать лезвие к его частично открытой шее.
– Нахуй мне сдалась её благосклонность! – бросил я.
В глазах Уилхема так и не появилось страха, когда клинок прижался к его коже.
– И всё же она её оказывает, – спокойно заметил он. – Ты видишь её насквозь, а вот она тебя – нет. Уже нет. Она не видит человека, который собирается сбежать.
Он опустил глаза, и я, проследив за его взглядом, увидел его кинжал над щелью между двумя пластинами, прикрывавшими мою талию. Уилхем держал его там довольно долго, а потом тяжело вздохнул, и мне захотелось, чтобы он успокоился.
Я убрал кинжал от его шеи, мы откатились друг от друга, и, тяжело дыша, лежали на спинах, глядя в небо и чувствуя, как пот холодит кожу.
– Что с ним случилось? – Спросил я, когда моё сердце успокоилось. – С Алдриком.
Уилхем закрыл глаза рукой от солнца и ответил после долгого молчания:
– Он упал и сломал шею. Мы сопровождали Истинного Короля через Альтьенские холмы, где набирали в кланах людей, готовых примкнуть к его делу. Большинство кланов хорошо нас принимали, поскольку у них полно обид на династию Алгатинетов, которые давным-давно их приструнили. Но не все. Между собой кланы любят воевать сильнее, чем с Короной, и союз с одним приносит вражду с другим.
Они стремительно набросились на нас, сотни человек бежали по склонам долины реки, и так громко кричали, что конь Алдрика встал на дыбы. Это был молодой жеребец, не натренированный для войны, и вскочил он так неожиданно и яростно, что Алдрика выбило из седла прежде, чем появилась бы возможность успокоить коня. Несмотря на крики людей и лязг клинков, я слышал, как сломалась шея Алдрика. Слышал, и знал, что он умер. Я сидел и смотрел на его изломанное тело, а вокруг меня кипела схватка. Я знал, что смерть
