Иль Мактуб. Судьба Эмира - Ульяна Соболева
— Потому что я люблю тебя, — выдохнул он, словно эти слова были для него самой сложной истиной.
Я замерла. Любовь? Это слово казалось мне таким чуждым, таким неправильным в его устах. Как он мог говорить о любви, когда я чувствовала только страх и отчаяние?
— Это не любовь, — покачала я головой, чувствуя, как страх снова сжимает моё сердце. — Это... это что-то другое. Любовь не заставляет человека страдать. Любовь не держит в плену.
— Услышь меня, Вика, — его голос снова стал твёрдым, как сталь. — Я потерял тебя однажды, и больше не собираюсь терять.
— Но я не помню этого, — мои слова были наполнены отчаянием. — Я не помню, чтобы я когда-либо была с вами. Всё это... это не может быть правдой.
— Но это правда, — он приблизился ко мне, и я увидела в его глазах такую боль, что она разрывала моё сердце. — И ты вспомнишь. Вспомнишь всё, что было между нами.
— Я не хочу ничего вспоминать, — я отступила на шаг, пытаясь отгородиться от него. — Я хочу вернуться домой. Пожалуйста... просто отпустите меня. Это... это не любовь. Любовь не должна быть такой...
Он замер, его лицо стало ещё более мрачным, а в глазах появилась какая-то тёмная, болезненная искра.
— Ты не понимаешь, Вика, — его голос был тихим, но полным подавленного гнева. — Ты не понимаешь, через что мы прошли. Через что я прошёл, чтобы вернуть тебя.
— Я не хочу ничего вспоминать, — мои слова были полны отчаяния. — Я просто хочу уйти. Пожалуйста... отпустите меня.
- Твой дом — здесь, — его голос был полон решимости, и я видела, что спорить с ним бесполезно. — Здесь, со мной. Я больше не хочу поднимать эту тему…Сейчас к тебе придет Рима она будет во всем помогать. А мы поговорим позже…Я думаю уже завтра врачи разрешат тебе встать с кровати.
- И что? Я буду гулять по этой тюрьме в которой вы меня теперь заперли?
- По твоему дому…не тюрьме.
- Если я не в тюрьме, то значит могу уйти, верно?
- Ты замужем за эмиром, Вика. Ты замужем за мусульманином. И ты не можешь уйти не опозорив меня…Поэтому я больше не вернусь к этому разговору.
- Но я вас не люблю! И никогда не смогу полюбить! – крикнула я и сжала кулаки.
- Значит у тебя большая проблема…ВИКА!
Я понимала, что спорить с ним бесполезно. Его решимость была твёрже стали, и я чувствовала, как моё сердце сжимается от беспомощности. Я не знала, что делать, как выбраться из этого кошмара, как вернуть свою жизнь. Всё казалось таким далёким, таким нереальным, словно я оказалась в чужом теле, в чужом мире, где нет места для меня.
Глава 9
С самого начала я чувствовала, что нахожусь здесь не по своей воле. Мое сердце грохотало в груди, словно загнанное животное в силках, когда я следовала за Ахмадом по коридорам этого огромного дома. Тишина была почти зловещей, нарушаемой лишь эхом наших шагов по мраморному полу. Меня охватил страх, смешанный с растерянностью. Я не знала, что ожидать, не знала, как реагировать на этого человека, которого, как он утверждал, я знала раньше. Ахмад — высокий, с мрачным лицом, изуродованным шрамами, такой страшный, опасный, похож на самого дьявола. Его черные глаза, словно бездонные колодцы, смотрели на меня с такой суровостью, что я ощущала, как будто они прожигали меня насквозь. Я не просто его боялась, меня корежило от этого дикого страха.
- Куда мы идем?
- В нашу спальню, Вика…, - ответил он и посмотрел на меня так, что я ощутила как все тело пронизывает дрожью.
— Можно ли мне жить в отдельной комнате? — моя просьба прозвучала почти жалобно. Я едва узнавала свой собственный голос. Он был слабым, полным надежды и страха.
Ахмад остановился и повернулся ко мне. В его взгляде читалось недоумение и нечто более темное, что заставляло меня ежиться.
— Мы жили в одной спальне, — произнес он, словно это должно было что-то объяснить. Его голос был твердым, без намека на уступки.
Я посмотрела в его темные глаза, и мой страх усилился. Он был пугающе красивым и одновременно страшным. Шрамы на его лице делали его еще более жестким, почти нечеловеческим. В его облике чувствовалась какая-то дикая сила, энергия, которая могла бы сокрушить любого, кто осмелился бы встать у него на пути.
— Пожалуйста, Ахмад, мне нужно время. Я ничего не помню, и это место... оно пугает меня, — я едва сдерживала слезы, чувствуя, как мой голос дрожит.
Он некоторое время молчал, затем кивнул, его лицо оставалось непроницаемым.
— Хорошо, — произнес он наконец. — Я дам тебе время. Но ты должна понять, что мы муж и жена…И начнут болтать лишнее. Здесь веде есть уши и глаза.
Он повел меня дальше, и я почувствовала, как внутри у меня что-то сжимается от страха. Его присутствие было почти физически ощутимым, как тень дьявола, нависшая надо мной. Я следовала за ним, стараясь не отставать.
Ахмад вел меня по коридору, и я заметила, как его рука нервно дернулась к двери. Он остановился и, глубоко вдохнув, открыл её. За дверью была комната, уютная, обставленная с любовью. Но я не чувствовала к ней привязанности. Здесь было тепло, но одновременно мне казалось, что стены сжимаются, будто они хотят захлопнуться надо мной. Внутри меня росла тревога.
— Здесь ты можешь отдохнуть, — произнёс Ахмад, указывая на кровать у окна. – временно…
Я посмотрела на него, а затем на камин. На нём стояли фотографии. Два черноволосых, невероятно красивых мальчика с улыбками, полными жизни. Мои брови нахмурились, и я почувствовала, как что-то давит на грудь, не давая вдохнуть.
— Кто это? — мой голос был тихим, как шёпот, но его достаточно было, чтобы прервать молчание.
Ахмад смотрел на меня с такой болью, как будто эти слова нанесли ему рану, которая тут же стала кровоточить.
— Это наши сыновья, Вика. Миша и Саша, — ответил он, его голос был полон тяжести, как будто каждая буква давалась ему с трудом.
Я не
