Белые кресты - Юлия Булл
– Срок он получит по всем статьям, это уже суд молотком отстучит, и пойдет по этапу. А вот как нам быть? Есть предварительная информация – возможно, если надавить на подруг, они подтвердят связь убитой с Умаровым.
– Почему до сих пор скрывали?
– Причины неизвестны. Возможно, боятся. Все-таки девочка совсем молодая, Ане всего шестнадцать было, а он старше, да к тому же чеченец.
– Да еще и женат.
– Женат? Не знал, думал, старшие только семейные.
– Да там такая история. Женили, а она бесплодная оказалась. Для такой семьи это, конечно, пятно, поэтому не афишируют особо. Понимаешь, Володя, там свои обычаи, традиции, устои, нам всего этого не понять. Женят без ЗАГСа, разводят по-своему, куда этих ненужных жен отправляют – не знаю. Но разговор был, что вроде как новую или вторую жену ищут.
– Одного понять не могу, зачем молодая, талантливая, умная школьница связалась со взрослым мужчиной, что он ей наобещал?
– Да кто их знает. Может, и обещал чего, точнее наплел, а она по неопытности и поверила.
– И как быть?
– Я тебе уже обещал – со старым Умаровым сам поговорю. Тем более он диаспору возглавляет, значит, будет заинтересован разобраться в этой ситуации, по крайней мере даст разъяснения.
Козырев встал из-за стола, пожал руку начальнику и вышел из кабинета. Пока шел до машины, ему все не давала покоя мысль, что же будет, если подтвердится, что к убийству Ани Кравцовой причастен Умаров. Неужели сойдет с рук?
Дома было тихо и спокойно. Жена разговаривала сквозь зубы, но была трезвая. Козырев видел, как она мучается: нервозность, беспокойство, раздражительность – все в полном комплекте было. Он понимал, что это временный эффект, пока в доме находится теща, которая всячески старалась усмирить свою дочь, которую лишила возможности употреблять алкоголь.
На следующее утро Козырев собрался навестить родителей покойной Ани. Он знал, что за матерью приехала ухаживать сестра, а отец должен был на днях уехать на вахту.
Подъехав к дому Кравцовых, следователь увидел мужчину, возившегося с воротами, и обратился к нему:
– Добрый день.
– Здравствуйте, что-то стало известно насчет Ани? – Кравцов отряхнул руки и приблизился к следователю.
– К сожалению, пока ничего, – чуть слышно ответил Козырев и тут же перешел к делу: – Я хотел у вас попросить свежие фотографии Ани, за последние месяцы, если есть. Можно?
– Можно конечно. Вы только потом верните, пожалуйста, Тамара их смотрит.
– А Тамара Александровна дома?
– Нет, поехали на кладбище. Сестра ее здесь у нас сейчас, вот она ее и повезла. Каждый день возим, толку только – бормочет свое, и все. Из школы вот тоже вчера звонили, спрашивали. На работу, видимо, теперь не выйдет. Не знаю, что делать. Вообще не понимаю, как жить-то теперь.
– Вы держитесь, вам надо быть сильным. Вам надо быть рядом с женой и помогать ей.
– Сейчас с ней сестра, мне надо отработать график, замены нет. Потом вернусь, и решим, как быть дальше. Пойдемте, найду вам фотографии.
Следователь, вновь оказавшись в доме Кравцовых, попробовал взглянуть на него другими глазами. Все было обычно, как у всех. Типичная обстановка первых лет новой государственности после перестройки сочетала в себе мощное советское наследие в лице шкафа-стенки, укомплектованного сервизами-хрусталем и книгами прошлых лет, большого цветастого ковра на стене и оставшихся с восьмидесятых фотообоев и повальную моду на все иностранное. Уставшие от унылого советского производства россияне яростно скупали все, чтобы подчеркнуть свою современность и схожесть с Западом. В главной комнате дома, называемой залом, собралась вся важная атрибутика: видеомагнитофон, музыкальный центр, искусственные и комнатные цветы, настенные часы в пластмассовом корпусе из Китая, оттуда же люстра потолочная с разноцветными плафонами и тюль с люрексом. О богатстве речь не шла, лишь о скромном достатке и идеальной чистоте, которую, видимо, пыталась все время поддерживать хозяйка. Козырев, сидя на диване, бросил взгляд на журнальный столик, на котором стояли свеча в лампадке и икона рядом с фотографией Ани, позади нее располагалось еще одно фото, ее старшего брата. Козырев подошел к столику, чтобы рассмотреть фотографию молодого парня в форме, как вдруг его отвлек Анин отец, вручая фотоальбомы, и следователь, устроившись поудобнее, принялся их изучать. На первых страницах были свадебные фотографии родителей Ани, потом ее старший брат и сама Аня. Счастливые лица смотрели на Козырева, совершенно стандартная семья, как многие другие.
Пролистав один альбом, Козырев взял в руки другой. Это уже были личные фотографии родителей Ани, где совсем еще юные и беззаботные молодые люди жили своей жизнью до вступления в брак. На глаза ему попалась большая фотография, в правом верхнем углу на черно-белом фоне была изображена развернутая книга с надписью: «10Б». Разглядывая лица учеников, Козырев увидел фамилию хозяина дома и присмотрелся. Отец Ани в молодости был на удивление хорош собой: спортивное телосложение, выразительные глаза, густые волосы, широкая улыбка.
Тут хозяин собственной персоной зашел в комнату с двумя чашками чая и, увидев, на какой фотографии остановился следователь, завел разговор:
– Хорошие были времена. Жили себе и забот не знали. Я боксом увлекался, очень уж любил это дело. Даже помню, в армию пошел, и спор за меня случился. Тогда в Афганистан многих сослуживцев отправляли, а меня вот решили приберечь, а я ведь рвался, ругался, мол, что я, не мужик, что ли: раз всех, то и меня отсылайте. Но так и не отправили. Не знаю теперь, что лучше было бы. Я, кстати, где служил, там и Тамару встретил. Поженились, сюда, ко мне на родину, приехали жить спустя время: пока супруга училась, не было возможности уехать.
– Да, я слышал, что Тамара Александровна не здешняя.
– Вот и сына тоже… призвали… Две недели учебки – и сразу на границу Чечни, где боевики все время в засаде. Через два месяца грузом двести вернулся… Посмертно наградили… Со всех источников вещали, что там тихо, мол наши чисто на контроле там стоят, а оно вон как получилось. Вы выбрали фотографию?
Козырев показал отложенный снимок. Анин отец кивнул и еще раз напомнил, что обязательно необходимо вернуть.
Выйдя за ворота, следователь взглянул на фотографию, где была изображена нереально красивая девушка, и вновь подумал: что могло сподвигнуть такую юную красавицу вступить в связь с подозрительным мужчиной кавказской национальности?
Козырев еще не совсем понимал, зачем ему эта фотография. На самом деле он хотел посмотреть фотографии Ани, надеясь увидеть что-то такое, что могли упустить оперативники. Но ни в альбоме, ни в комнате девушки ничего подозрительного он не заметил. Единственное, на что обратил внимание в ее комнате, так это на огромное количество грамот и наград, которые красовались на пианино.
Сев за руль, Козырев подкурил сигарету и мысленно пробежался по списку Аниных друзей. И вновь почувствовал беспокойство из-за той самой Наташи Поповой: что-то с ней не так. Почему она не рассказала о связи Ани с Умаровым? Почему мать Наташи настаивала на том, что дочь ничего не знает? Страх перед влиятельными людьми? Так мать сама имеет в какой-то степени власть и чего ей бояться? Но больше всего Козырева настораживал тот факт, что наказанных не будет – или будет, но опять подставное лицо.
Оставалось чуть больше двух недель до отъезда Козырева. Практически все дела были готовы к передаче, кроме одного – об убийстве Ани Кравцовой. Все, что известно, – лишь поверхностные факты. Никаких улик, никаких доказательств.
В полдень в дверь кабинета Козырева постучали. Не отрывая глаз от бумаг, он разрешил войти.
Услышав голос, Козырев поднял глаза и не смог скрыть удивления:
– Анзор?
– Мне сказали сюда подойти.
– Проходи.
Высокий парень с карими глазами, осмотревшись, отодвинул стул от стола и сел напротив. Козырев, не сводя глаз с Умарова, пытался собраться с мыслями и задать вопрос, но тот его опередил:
– Отец просил приехать. Насчет Ани – я ее не убивал. Мы
