Божьим промыслом. Чернила и перья - Борис Вячеславович Конофальский
Глава 6
Она сделала шаг навстречу и протянула генералу обе руки, и Волков, приблизившись, ещё раз склонился и поцеловал их, одну за другой, чувствуя при этом дурманящий запах, исходящий от женщины. И принцесса, улыбаясь немного виновато и не выпуская его рук из своих, сказала негромко:
- Это всё так нехорошо получилось… Я должна перед вами извиниться, дорогой барон.
- Извиниться? – после выпитого за ужином он был благодушен, пожал плечами и сделал вид, что ничего она ему не должна. – Это вы про то, что меня не допустили на совет?
- Я хотела, чтобы вы были на совете, но господа… - продолжала принцесса; кажется, женщина немного волновалась, она по-прежнему не выпускала его рук, - господа сказали… - она не договорила.
- Что чужакам не место на совете, - догадался Волков. Это как раз он мог понять.
- Я хотела, чтобы вы подтвердили мои слова, мой рассказ про Тельвисов, – продолжила маркграфиня.
- Подтвердил ваши слова? – а вот тут Волков уже немного удивился. – Вот как? Кто-то из господ советников осмелился сомневаться в ваших словах? В словах своей сеньоры?
И по её лицу, по той очаровательной гримаске, что она изобразила, генерал понял, что не всё просто в этом дворце. Впрочем, как и во всех остальных дворцах, в которых ему довелось побывать. Он и вспомнить не мог, в каком из дворцов не было интриг, соперничества или даже ненависти.
А Оливия украдкой взглянула на дверь в столовую, не ту, через которую входил генерал, а на парадную, и потом произнесла негромко:
- Давайте уже сядем за стол.
Генерал, подходя к столу, заметил, что посуда на нём дорогая, красивая, серебро и золото, дорогое стекло, вот только… это ему показалось странным, что она вся как будто собрана из разных сервизов – у маркграфини тарелка из серебра была побольше, его тарелка была меньше и от иного мастера.
И тут дом Маленов выигрывал в порядке и организации. Если уж герцог Ребенрее устраивал званые ужины, то посуда у всех была одинаковая. А потом он заметил, что и высокие бокалы для вина были разные. И подсвечники тоже.
Волков согласился и вместо лакея придвинул ей стул, а уже потом уселся и сам. И тогда она, постучав вилкой по графину, вызвала прислугу. Двери распахнулись, вошли четыре лакея – один из них был тот самый, который приглашал генерала, – и начали они подавать блюда, наливать вино. И маркграфиня сразу заметила, что гость её выбирает самые маленькие кусочки. Только попробовать, не более… Женщина внимательно следила за ним. А Волков взял одно жаренное с перцем крылышко цыплёнка, маленький кусочек говяжьей вырезки с розмарином и совсем немного хлеба отломил…
- Вы, конечно, уже поужинали? – догадалась она с заметным огорчением.
- Да, поужинал с товарищами. Вы дома, просьба Его Высочества курфюрста Оттона исполнена. Тяжкое дело завершено, нужно было отпраздновать это.
- Я заметила… - она взяла бокал с вином. - Вы очень дружны со своими офицерами, - произнесла принцесса.
- Боевые товарищи, - он тоже взял свой стакан, - люди, проверенные войнами – это лучшие друзья. Мне с ними спокойно. Я сам из их числа, – отвечает ей генерал.
- Вы их всех хорошо знаете?
Тут Волков усмехнулся:
– На войне всех видно насквозь, Ваше Высочество.
И тут она жестам дала понять лакеям, что они свободны, и дождалась, пока слуги уйдут и закроют дверь, а потом вдруг сказала серьёзно, а может быть, даже и печально:
- А вот у меня нет товарищей; товарок двух моих ближних и двух близких служанок убили Тельвисы, моя подруга оказалась предательницей, единственный истинный рыцарь, господин Альбрехт, тоже убит, – она, держа бокал и глядя на Волкова, произнесла с настоящей тоской в голосе: - Барон, я здесь абсолютно одна. У меня тут никого нет… Кроме дочерей. Никого.
И что тут мог сказать ей генерал? Он собирался уйти отсюда через неделю. Волков молчит и делает глоток отличного вина и ставит бокал на стол. Генерал выпил немало за ужином, и теперь ему лучше быть умеренным. А Оливия продолжает:
- Когда был жив муж, всё было иначе, а теперь… Теперь они делают, что хотят, я знаю… - тут она снова взглянула на дверь и стала говорить ещё тише, - что слуги за мною подслушивают и всё доносят им. Это… Это так неприятно…
Волков не всё понимал, но голос понизил тоже:
- Они? И кто же эти «они»?
И опять женщина смотрит на большую дверь и лишь после этого произносит:
- Канцлер Брудервальд, казначей Амциллер, майордом Вергель, - она помолчала и добавила: – Это Амциллер и Вергель настояли, чтобы вы не были допущены на совет. И я не смогла убедить других советников, - она вздыхает. – Они… Никто не слушает меня. Только Кримль, но он один ничего не может сделать.
- А кто этот Кримль? – интересуется Волков.
- Наш бургомистр, он хороший человек. Он мой родственник, - говорит принцесса и добавляет невесело: - Как, впрочем, и Брудервальд, – тут она поднимает на него глаза. – На совете решено наградить вас и ваших людей, барон. Людям вашим будет подарена тысяча талеров, и вы тоже будете вознаграждены.
- Уверен, что это ваша заслуга, - говорит генерал и добавляет негромко, но многозначительно: - Но я больше надеюсь на награду лично от вас, Ваше Высочество.
После выпитого за ужином невозможно просто сидеть и смотреть на эту красивую женщину и не говорить ей комплименты. Кто, интересно, смог бы?
Но женщине не до того, она пропускает мимо ушей его намёки и остаётся серьёзной, видно, ей сейчас не до игривых настроений
