Абсолютный слух. 100 классических композиций, которые должен знать каждый - Тим Бувери
Рекомендуемая запись: Gustavo Dudamel, Vienna Philharmonic, Deutsche Grammophon, 2016
Джузеппе Верди
«Реквием»
1874
«Его больше нет! И с ним умирает самый чистый, святой и высочайший образец нашей славы!» – так писал Джузеппе Верди после кончины поэта и романиста Алессандро Мандзони, чей роман «Обрученные» композитор считал «не только величайшей книгой нашего времени, но одной из величайших книг, которые мог бы породить человеческий разум». Десять дней спустя он связался со своим издателем, Рикорди, и объявил о намерении почтить память писателя, сочинив большую траурную мессу – ее предполагалось предполагалось исполнить в первую годовщину смерти писателя.
Подобный замысел пришел к музыканту не впервые. Шестью годами ранее, когда умер Россини, он предложил распределить работу между ведущими итальянскими композиторами, чтобы создать музыкальный памятник автору «Севильского цирюльника». «Месса для Россини» никогда не увидела свет из-за череды скандалов, связанных с премьерной постановкой. Теперь у Верди была возможность воскресить финальную часть «Мессы», Libera me («Избавь меня»), в собственном «Реквиеме», сочиненном единолично.
Произведению не занимать драматичности, даже театральности. Известно, что прославленный дирижер девятнадцатого столетия Ганс фон Бюлов описал его как «оперу в церковном облачении». И хотя в обвинении (кто-нибудь бы сказал «комплименте») есть доля правды, «Реквием» отличается от работ композитора, созданных для театра.
Это глубоко духовное произведение, если не назвать его традиционно религиозным. Верди относится к тексту с уважением, даже раскрашивая его ярчайшими красками. Музыка создана не по канону, но взывает к эмоциям.
Начиная с приглушенных интонаций и доходя до огня и пламени в Dies Irae, Композитор демонстрирует свое намерение заставить нас прочувствовать каждый фрагмент произведения. Это печаль в сыгранной sotto voce («вполголоса») части Requiem, ужас перед божественным правосудием в Dies irae с его трубами и затактовыми ударными, радость в фуге Sanctus, мольба в Agnus Dei и, наконец, отчаяние, когда вступает сопрано в Libera me. Будь это «Величайшая опера из тех, что Верди не написал», или просто духовное сочинение, «Реквием» стоит в ряду самых впечатляющих музыкальных сочинений, известных человечеству.
Рекомендуемая запись: Anja Harteros, Sonia Ganassi, Ronaldo Villazón, René Pape, Orchestra e Coro dell’Accademia Nazionale di Santa Cecelia, Antonio Pappano, EMI, 2009
Жорж Бизе
«Кармен»
1875
Формально, это комическая опера, но ничего смешного в «Кармен» нет. История о вольных нравах, ревности и убийстве при первом показе возмутила парижскую публику и стала причиной отставки одного из директоров театра «Опера-Комик».
«Я чувствую себя сокрушенным, – жаловался тридцатишестилетний Жорж Бизе, для которого это была не первая неудачная премьера, – и предчувствую сокрушительный и безнадежный провал».
На самом деле «Кармен» получила должное признание после постановки в Государственной Венской опере в октябре 1875 г. (Брамс посмотрел ее не менее двадцати раз), и ей суждено было стать одной из самых популярных и часто исполняемых опер в истории музыки. Тем не менее для автора это был конец. Разочарование, развеянные иллюзии по поводу деградации слушателя, атаки в прессе, борьба с ангиной и ревматизмом внесли свою лепту; композитор умер после двойного сердечного приступа 3 июня 1875 г., три месяца спустя после того, как представил произведение миру.
Помимо того что либретто называли аморальным (удивительная чопорность для жителей Парижа, который Золя называл «публичным домом Европы»), «Кармен» критиковали за то, что она написана в духе Вагнера. На самом деле это означало только то, что Бизе отказался подавать привычное блюдо с банальными фривольностями, любимыми французскими буржуа. (За четырнадцать лет до этого Вагнер был вынужден отозвать новую редакцию «Тангейзера» из Парижской оперы, потому что первые три показа были сорваны провокаторами). На самом деле, помимо использования лейтмотивов главных персонажей, сложно представить себе оперу, столь же далекую от мистицизма и масштабности «Кольца Нибелунгов» или «Тристана и Изольды». Сочинение мастерски запечатлело жизнь и чувственность Испании времен после Наполеона.
После шумной увертюры, ярко демонстрирующей талант Бизе к оркестровке («Если хотите знать, как правильно оркестровать, не берите партитуры Вагнера, изучите партитуру “Кармен”», – заявлял Рихард Штраус), первая сцена задает ритм жизни 1820-х годов в Севилье – его спокойствие и гармоничность вскоре будут нарушены цыганкой и настоящей femme fatal Кармен. Дуэт дона Хозе и невинной Микаэлы невероятно лиричен, в то время как вступительная ария Кармен, знаменитая «Хабанера», является самым грандиозным воплощением сексуальной привлекательности в музыке. Другие яркие сцены – энергичный цыганский танец в неблагополучном кабачке Пастьи (это место встречи солдат и контрабандистов) в начале второго акта и бравурное появление Эскамильо со знаменитыми «Куплетами тореадора». В третьем действии сгущаются краски: ревность дона Хозе достигает пика, а карты предсказывают Кармен скорую смерть.
Хотя четвертое действие открывается праздничным симфоническим материалом и темой тореадора, – музыкальной подготовкой к предстоящему бою быков – финал может быть лишь один, и Бизе создал одно из самых мощных и драматических противостояний в опере. Спустя тринадцать лет после премьеры Фридрих Ницше, резко сменивший свое положительное отношение к Вагнеру на противоположное, назвал «Кармен» непревзойденным изображением человеческой любви и ее необузданной страсти:
«Любовь как фатум, как фатальность, циничная, невинная, жестокая – и именно в этом природа! Любовь, по своим средствам являющаяся войною, по своей сущности смертельной ненавистью полов! Я не знаю другого случая, где трагическая соль, составляющая сущность любви, выразилась бы так строго, отлилась бы в такую страшную формулу, как в последнем крике дона Хосе, которым оканчивается пьеса: “C’est moi qui l’ai tuée, ma Carmen, Ma Carmen adorée!”
(“Да! я убил ее, я – мою обожаемую Кармен!”)»17
Рекомендуемая запись: Teresa Berganza, Plácido Domingo, Ileana Cotrubas, Sherrill Milnes, The Ambrosian Singers, London Symphony Orchestra, Claudio Abbado, Deutsche Grammophon, 1977
Антонин Дворжак
«Славянские танцы»
1878 и 1886
В юности Антонин Дворжак не был избалован успехом. Его отец работал мясником и трактирщиком в богемской деревне, и юность музыканта прошла в бедности и безызвестности. Изучив
