Юрий Винничук - Кнайпы Львова

25 февраля 1921 г. В парке Килинского арестован Ян Янк, когда распродавал серебряные ложечки с выгравированной надписью гостиницы «Жорж».

13 сентября 1929 г. Сенсационное ограбление отеля «Жорж». Вчера утром владелец магазина дамской одежды, что в гостинице «Жорж», Якоб Постамент обнаружил, что украдено у него много дорогих нарядов, в том числе меха. Следствие выявило, что вор дал себя закрыть в магазине вечером и ночью успел разбить кассу, в которой было 4100 румынских лей, украсть бриллиантовый перстень, большое количество бобровых шкурок, плащ на меху стоимостью 1500 000 марок и несколько дорогих дамских плащей. Общий ущерб составляет около 10 миллионов марок.

По заключению полиции, воров было двое. Упаковав вещи, они разбили железные двери из магазина во внутренний двор и выбрались из отеля через лабиринт пивных закоулков на улицу.

26 июля 1929 г. Бесстыжий официант. Долгое время кто-то воровал деньги в ущерб владельцу гостиницы «Жорж» Мечиславу Боровскому. Наконец вчера схвачен на горячем 18-летний помощник официанта Валериян Вильчинский.

29 января 1933 г. Вода залила подвалы гостиницы «Жорж». Вчера ночью лопнула водопроводная труба на ул. Академической. Все пивные «Жоржа» оказались внезапно на глубине около двух метров. Водопроводная служба перекрыла воду на всей Академической. Возле кофейни «Жоржа» был раскопан тротуар с намерением исправить поврежденную трубу.

26 апреля 1934 г. «Безработный под отелем «Жорж». Адам Цихоцкий, выселенный из жилища на Подзамче, 9, после безуспешных поисков крова разместился вчера около гостиницы «Жорж» вместе с кроватью, постелью и несколькими предметами мебели, вызвав, таким образом, большое сборище. Полиция устранила его вместе с семьей и поселила в казенных бараках.

31 апреля 1936 г. Полиция арестовала Михаила Корицкого, гардеробного гостиницы «Жорж», за систематическую кражу вина из погреба ресторана отеля на сумму 590 злотых.

«Народная гостиница»

Своим появлением «Гостиница» обязана выдающемуся культурному деятелю, архитектору Василию Нагирному. В своих воспоминаниях он писал: «В 1899 г. основано по моей инициативе общество с ограниченным поручительством под фирмой «Народная гостиница». Этим обществом задумал я постичь такую цель: 1) дать нашей молодежи возможность выучить гостиничный промысел, кофейный и кабацкий; 2) создать институт, чтобы заботился о расширении любви к ведению гостиничного промысла, кабацкого и кофейного, который до сих пор пока полностью в еврейских и немецких руках. Хотя наше общество приняло это дело довольно симпатично, но уделы влияли довольно лениво.

Первая проба ведения ресторацийного промысла сделана в Микуличине во время летнего сезона. Этот интерес продолжал директор Николай Заячкивский. После был двухлетний перерыв в жизни этого общества. Именно в это время занялся я приобретением имения во Львове, для открытия гостиницы и ресторана».

Однако с нашими болванами делать бизнес — дело не такое простое. В последний момент они перестраховывались и отказывались от выгодной покупки того или иного дома, а затем выходило, что был прав Нагирный, ибо дома за два-три года проданы были намного дороже.

«После таких неудач предложил я дирекции и Наблюдательскому совету «Нар. гостиницы» заключение условия на построение дома на углу ул. Сикстуской и Костюшки, следовательно дома, где теперь «Н. Г.».

Дня 30/9 1906 г. состоялось посвящение дома и открытие отеля, кофейни и ресторана. Кофейня и ресторация отданы в аренду немцу Брайтмаеру, а после — еврею Вольману, а отель ведется собственными силами».

Интерьер в народном стиле спроектировал Филемон Левицкий.

«В 1912 г. предложен за «Народную гостиницу» миллион крон, — писал Нагирный в воспоминаниях. — В тот же год докуплена вторая часть дома и благодаря этому гостиница получила дом с тремя фронтонами, а именно к улицам Сиктуской, Костюшко и Св. Михаила».

Однако дела шли не слишком розово. В1912 г. решено было порвать с еврейским арендатором, но это привело к тому, что доходы упали. Ведь завсегдатаями кофейни были преимущественно зажиточные евреи, а украинцы наведывались реже и в значительно меньшем количестве. «Наши важные Львовские фигуры, такие как послы, политики, редакторы, советники и другие пересиживали обычно у Лясоцкого, Кучка и кофейнях «Штука», «Народная» и тому подобных чужих. Кофейня «Нар. гостиница» наполнялась русской публикой разве что во времена больших съездов, СДВИГОВ СОКОЛЬСКИХ, и то публикой из провинции». Львовяне приходили сюда после очередных университетских беспорядков, когда украинцев не обслуживали в чужих кофейнях. «Но когда успокаивалось, наши патриоты возвращались снова к чужим локалям и там, как рабы, удовлетворялись любой обслугой», — с горечью писал Нагирный.

Здесь собиралась украинская интеллигенция. Каждую субботу сюда приходили молодые украинские писатели, читали свои произведения. С 1912 г. сюда перебрались «молодомузовцы» после того, как было снесено здание «Монополя». Но, не имея денег на свиное жаркое с капустой, которым охотно лакомились священники и купцы, ели только дешевые салаты.

Как писал Петро Карманский, «в ту пору центром всей нашей патриотической жизни была новооткрытая кофейня в ресторане «Народной гостиница». Здесь вся общественная элита, от молодых до самых старших, день и ночь работала на славу Украины, кто языком за чаем, кто карманом за картами, кто за пивом или водкой».

Когда во Львов приезжал отец Михаил Свитенький, то останавливался в «Гостинице» и охотно угощал богему. «Бывало, собрав всех «молодомузовцев» вокруг своего стола за рюмкой, звал к себе прислугу и давал поручение всем присутствующим в кофейне поставить кому пиво, кому водку, кому чай, а Вацю (Вячеславу Будзиновскому) сразу две «бомбы» пива, Павлику же — стакан молока. Все удивлялись, что прислуга сама угадывала предпочтения каждого и без поручений спешила с услугами».

17 сентября 1911 г. Франко в «Воскресенье» написал о молодом парне Евгене Юринце, покончившим с собой в «Гостинице», а перед смертью давшем тетрадь стихов Франко под названием «Первые и последние звуки».

В 1914 г. здесь останавливался Марко Черемшина.

В апреле 1918 г. здесь останавливался выдающийся общественный деятель и историк Дмитро Дорошенко.

В 30-х здесь собиралась группа «Богема», в которую входили С. Людкевич, В. Барвинский, редактор «Дела» Федь Федорцив. А еще каждую субботу — литературная группа «Двенадцать» — Богдан Нижанкивский, Анатоль и Ярослав Курдыдыки, Иван Чернява, Зенон Тарнавский, Василий Ткачук и другие. В «Гостинице» им даже выделили отдельную комнату для встреч. Но наведывались они также в «Де ля Пэ», «Риц» и «Варшавскую».

«В Народной гостинице можно было съесть колбасу с капустой или телячьи ножки — фирменное блюдо этого заведения, и здесь играли в бридж или преферанс бывшие военные, а в те времена члены «Красной Калины», — вспоминал Юрий Тыс 1930-е годы. — Однако нельзя сказать, чтобы между двумя поколениями, которых разделяла разница едва ли в десять лет жизни, было много общего. Молодежь жила своей жизнью, и то, что делали старшие, ей было безразлично».

В 1940 г. здесь поселился Владимир Сосюра со своей воспетой в стихах Марией. Как отметил в своих воспоминаниях Остап Тарнавский, «это был признак неуважения к писателю, ибо все знатные гости из Украины заселялись в гостиницу «Жорж»… Правда, для нас это было исключением, потому что «Народная гостиница» — единственный во Львове украинский отель, и мы в нем чувствовали себя свободнее». Всех советских писателей, которые приезжали во Львов в 1939–1940 годах, специально снаряжали, а Сосюру обошли вниманием, и он приехал в новом костюме, но без пальто. «Но тут же в комнате Сосюры мы заметили, что у него и пижамы не было (был ранний час и он еще почивал в постели), ни ночной рубашки. Однако мы нашу встречу отметили бутылкой хорошей водки, еще с давних запасов известной во Львове водочной фабрики Бачевского».

А еще здесь в 1940-м поселился Андрей Малышко, во второй раз он здесь жил в августе 1944-го, а затем появилась его поэма «Львовские мелодии», где были такие строки:

«В «Народній Гостиниці» килим і ліжко,і кухоль з водою на тім же столі.І грубка з зеленої кафлі, й усмішкаКатрусі чи Єви. Які ми маліВ потребах миттьових…

Художник Сенюта и кондитер Стецкив

«Пат и Паташон, — вспоминал их Роман Купчинский. — Сенюта — высоченный казак, с длинными усищами, с выдающимся носом, всегда в длинной черной пелерине или в широком плаще, в большой шляпе, с огромной палкой в руке. Был художником комнатным и добрым гражданином. Шел по улице — земля дрожала.