Юрий Винничук - Кнайпы Львова

В половине второго ресторационный зал был уже полон. Издали узнал я усы и бороду дяди. Я протиснулся между столиками и после приветствий семьи сел на предложенное место. Без колебаний я определил публику как помещичью. Ежеминутно кто-то отодвигал кресло и вставал, чтобы поздороваться, мужчины целовали ручки женщинам, угощались папиросами, кричали за пепельницами, разговаривали о мерах поля, озимых и инвентаре. Дамы повязывали салфетки детям, накладывали на тарелки, шпыняли мужчин: «Ох, Влодзю, не много ли куришь?» Молодые графини, одетые в льняные светлые платья и белые чулочки, скрученные под коленями в бублик, склоняли головы над тарелками, стреляя одновременно глазами по сторонам. Дядя развернул меню и стал советовать, что стоит заказать. А на меня вдруг накатила злость на этот искусственный чопорной мир.

— А мамалыги нет?! — воскликнул я с вызовом. — Хочется мне мамалыги с брынзой.

Дядя сник, тетя бросила на меня недовольный взгляд:

— Говори тише. Разве не понимаешь, что тебя могут Вишневецкие услышать?

— Ни Черешневецкие, ни Черемховецкие меня не интересуют, — произнес я, заметив, как некая Вишневечанка (вполне хорошенькая) присматривается ко мне. — Хочу мамалыгу!

Смущенный официант топтался за плечами дяди, теребя меню в руке.

— Если пан маршал позволят, — предложил несмело, — я спрошу на кухне… У них есть мамалыга, правда, для служащих.

Дядя позволил, и через минуту официант принес какую-то желтую глыбу. Но, едва ее попробовав, я отодвинул решительным движением от себя:

— И это, по-вашему, мамалыга? В Бессарабии свинья бы этого не ела! Здесь что, нет ничего в этой ресторации, что можно было бы есть? Я хочу чего-нибудь простого, но хорошо приготовленного. Но с этим, как видим, здесь трудно.

Тетя буркнула:

— Я всегда слышала, что это самая лучшая ресторация.

Ну и вместо мамалыги должен я был выбрать стереотипные кармонадли (телячьи биточки с косточкой) — Львовский ключик для открывания любого аппетита».

В 1938 г. отель стал сценой необычного происшествия. «Мы для рекламы придумывали разные истории, — вспоминал Богдан Чайковский, который с Романом Шухевичем организовал рекламное агентство «ФАМА». — Например, сообщили в польскую и еврейскую прессу, что в 10 часов утра женщина отнимет у себя жизнь, прыгнув с крыши гостиницы «Жорж». И сбрасывали большую куклу с рекламой и фотографировали ее. Так что «ФАМА» стала очень популярна».

В сентябре 1939 г. в кофейне отеля собирались польские писатели и журналисты, которые сбежали перед наступлением немцев. В покое № 31 имел свой кабинет Александр Корнейчук, и сюда приходили к нему на прием. Здесь, как показал в воспоминаниях Вадим Собко, Корнейчук познакомился с Вандой Василевской, которая как раз бежала из Варшавы, а вскоре они поженились.

С 1940 г. «Жоржа» передали «Интуристу». Именно тогда начали во Львов наезжать разные советские деятели и писатели, все они останавливались в этом отеле. Останавливалось много известных советских писателей и артистов: Александр Корнейчук, Петро Панч, Алексей Толстой, Амвросий Бучма, а после войны Остап Вишня.

Как свидетельствуют записные книжки Петра Панча, осенью 1939 г. после появления в отеле советских граждан появилась на спинке крышки унитаза надпись: «На нее садятся, а не встают ногами».

Пожалуй, Максим Рыльский слышал о том, что в «Жорже» останавливался Бальзак. Одной ненастной ночью 1940 г. Рыльский написал здесь жуткий стих: «О, будь ты проклят, черный кофе, похабно не допил тебя Бальзак». Но имел в виду, очевидно, не напиток, а то тяжелое душевное состояние, которое окутывало его в атмосфере львовских ночных арестов, уничтожения и вывоза людей.

В воспоминаниях Анатолия Димарова описано происшествие, которое произошло с ним и с Николаем Жулинским:

«Львовская писательская братия поселила нас в шикарном комфортабельном номере гостиницы «Жорж», построенном еще во времена «той» Польши. Мы с чисто научным интересом исследовали кнопки, которые блестящей строкой спускались над кроватью Жулинского. На кнопках была записана многочисленная обслуга отеля от официантов до горничных. А на последней под кроватью было написано «Bladz».

Димаров вышел чистить зубы, возвращается, а ботинки Жулинского торчат из-под кровати.

— Да не давите вы так на ту кнопку, она уже не действует, — засмеялся Димаров.

Жулинский вылез красный как рак и пробормотал:

— Запонки искал.

— Да. Так я вам и поверил. Кнопку мучили. Вы, Николай Григорьевич, если вам так уж приспичило, берите десятку в зубы и — под гостиницу. Которая выпрыгнет, ту и тяните в гостиницу».

История эта, конечно же, фантастическая. Ведь во времена «той» Польши слово, приведенное Димаровым, не только не употреблялось, но и известным не было, и если действительно там оставалась от старых времен кнопка вызова проститутки, то на ней должно было быть написано что-то другое.

1

Выдающийся польский актер Людвик Сольский рассказал об интересном трафунке, который произошел в «Жорже» 20 июня 1898 г. во время пира в честь завершения гастролей краковского театра. После официальных речей и поздравлений актеры, журналисты и другие приглашенные угощались и обсуждали спектакли. Каспрович пытался объяснить какому-то пьяному в доску журналисту, в чем величие краковского театра. Но представитель прессы совершенно не мог понять закрученных, слишком высокого полета фраз поэта. И здесь Мархольт, одаренный медвежьей силой, решил журналиста привести в чувство.

— Должен ты, братец, все прекрасно понять, чтобы завтра мог не погрешить против истины и эстетики.

Говоря это, он схватил его в свои лапы и швырнул в большую бочку с водой. Когда все бросились спасать его, не подпускал никого, утверждая, что следует подождать, прежде чем тот басурманин вытрезвеет. С трудом удалось извлечь из бочки деликвента. Оперся он на бочку, отряхнулся, как пес, после чего, глядя блуждающим взглядом, пролепетал:

— Ничего не понимаю.

2

Н. Богословский в книге «Забавно, грустно и смешно» (М.: Изд-во Эксмо, 2003) записал такое приключение: «В 1939 году, когда наши войска вошли в Западную Украину, писатель Юрий Олеша поехал во Львов навестить своих родителей, которых не видал со времен гражданской войны. Он остановился в гостинице «Жорж», шикарном международном отеле. Вот один из его рассказов о тамошном пребывании.

— Номер у меня был роскошный — командировка за счет Союза писателей. Таких «люксов» мне у нас видеть не приходилось. Что меня поразило — в ванне вода из крана шла нежно-голубого цвета. Но еще больше я заинтересовался сценкой, которую наблюдал в вестибюле отеля.

Надо сказать, что тогда в Западной Украине новыми городскими начальниками стали хозяйственники, присланные даже не из Киева, а из провинциальных украинских городов. И директором «Жоржа» стал товарищ Клиенко, бывший ранее директором партийной гостиницы в Житомире.

Клиенко собрал в вестибюле весь персонал отеля и произнес тронную речь:

— Дорогие товарищи! Теперь, когда советская власть сделала наконец свободными вас, наших западных братьев, вы сможете начать работать дружно, по-советски, забыв все ваши буржуазные невзгоды. А я, со своей стороны, буду требовать от вас железной дисциплины. Вот ты, старик, — обратился он к седобородому лифтеру в ливрее. — Если во время твоего дежурства неожиданно будет останавливаться идущий лифт — спрос будет с тебя, уж не обессудь!

Закончив речь, он спросил у испуганно молчавшего персонала: «Вопросы есть?»

Тогда встал лифтер, работавший в «Жорже» со дня его основания, и робко обратился к оратору:

— Пан директор! Имам до вас пытания.

— Давай, товарищ, высказывайся.

— Ясновельможный пан директор! Я не розумию: а для чего должен зустревать лифт?»

11 мая 1919 г. Реклама в газетах: «Грандиозный полдник в гостинице «Жорж». Гвоздь сезона. Кроме артистической программы — фантастическая кулинария — на предвоенном уровне. Первая такая встреча целого Львова с военных времен, которая призвана развеять атмосферу последних лет».

5 ноября 1919 г. В ресторане гостиницы «Жорж» известный мошенник Маркус Фершейн выманил у гостя отеля Ромуальда Чайковского 200 крон задатка за 150 кг белого сахара. Результат — ни «купца», ни сахара, ни задатка.

23 января 1920 г. После кражи плаща стоимостью 800 крон у гостя Натана Буса был арестован челядник гостиницы «Жорж».

28 января 1920 г. В отеле «Жорж» украден у Яна Врубля из чемоданчика гардероб стоимостью 2800 крон и наличные 2000 крон.

20 марта 1920 г. По дороге из «Жоржа» к Главной почте украдены у комиссионера отеля Павла Бродиша из кармана 400 тыс. марок, принадлежавшие отелю.