Хорошо подготовленный разум - Lady Khali

Это ровно то, что каждый сирота хочет услышать.

В действительности, крайне маловероятно, что я единственный ребенок в истории волшебных войн, чья мать пожертвовала своей жизнью ради собственного ребенка. Смертельное проклятие восходит к временам раннего Средневековья. Если бы любовь могла блокировать Смертельное проклятие, волшебники, к настоящему времени, уже переименовали бы его во что-то другое.

Волдеморт действительно предложил ей выбор. В теории, которая где-то могла бы и сыграть свою роль, нет разницы между «подставиться под проклятье, которое предназначено другому» и «отказаться отойти в сторону». Они оба — сознательный выбор. Они оба относятся к самопожертвованию ради кого-то другого. Нет никакого различия. Начиная с раннего Средневековья, очень вероятно, что такие действия повторялись много раз. Несмотря на то, как отчаянно я хотел, чтобы слова Дамблдора были бы правдой, любовь моей матери не делала меня уникальным.

Только с одним выжившим, слова Дамблдора были просто плохо сформулированной гипотезой — скорее принятием желаемого за действительное, нежели фактами.

Я добавил: «любовь, магия, Смертельное проклятие» к моим заметкам и двинулся дальше.

На втором курсе, Дамблдор заверял меня, что я сделал "правильный выбор", когда умолял Сортировочную шляпу не распределять меня на Слизерин. Он продолжал говорить мне, что "именно наш выбор определяет нас" или что-то, подобное этому вздору. Хотя то, что он сказал, не лишено смысла, но, скорее всего, он хотел убедить меня, что я выбрал «правильную сторону».

Это соответствует шаблону всё лучше и лучше.

Дамблдор также подчеркивал, что люди, которых я спас, были бы мертвы без моей помощи. Сириус, в частности, яркий тому пример.

Зачем вам подталкивать ребенка, который никогда не создавал телесного Патронуса, незаконно использовать хроноворот, чтобы спасти беглого каторжника от дементоров, если вы — взрослый волшебник, в совершенстве владеющий этим самым Патронусом? Либо вы хотите, чтобы ребёнок и спасённый в будущем взрослый умерли, что наиболее вероятно, либо у вас есть другой мотив. Да, он знал, что мы были живы, и Он слышал, как я говорил, что видел своего отца, но мы еще не использовали хроноворот после этого разговора. Хотя мы спасли Сириуса в прошлом, но мы еще не вернулись в свое время, пока ещё нет. Будущее не было установлено, пока мы не использовали хроноворот. Учитель под волшебными чарами изменения внешности, возможно, совершил бы то же самое, но риска было бы куда как меньше.

Я смотрел на свою кровать. Каждое крупное событие за последние три года подстраивается под мою модель идеально. Мои губы задрожали. Слёзы защипали уголки глаз. Перед тем как неудержимо разрыдаться, я выхватил свою палочку и наложил Заглушающие чары на полог кровати. Никто никогда не должен слышать мой плач.

Обхватив руками колени, я рыдал так громко, что балдахин дрожал. Несколько счастливых воспоминаний, которыми я обладал, были растерзаны в клочья моим же неумолимым анализом.

Я улыбнулся печально. Но разве не лучше горькая, но правда, чем сладкая ложь?

Глава 1е

Я взял пергамент, на котором отмечал изменения личности, выявленные логическим анализом. Без Мастера Легилименции и психолога я не мог полностью оценить степень повреждения своей психики, тем более исправить ее. Поэтому я отложил пергамент в сторону.

Я тщательно задокументировал все свои наблюдения, особо обратив внимание на детское воспитание. Сомневаюсь, что маггловская психология была популярна в Волшебном мире, — кому нужна психология, когда есть такое замечательное заклятие, как Империус — но общеизвестно, что Дамблдор имеет представление обо всех достижениях маггловского мира. Если он находит что-то полезным, то он использует это.

Я собрал свои пергаментные черновики и по-быстрому скастовал Инсендио. Остался лишь пепел на моей кровати, да запах в комнате. Я уничтожил пепел с помощью Эванеско, а на запах никто не обратит внимание: Дин постоянно курит в спальне.

Три длинных свитка остались позади: теория заговора с моим воспитанием, изменения личности и длинный список вопросов. Свиток о моих родителях содержал, в основном, всё, что я узнал от Дамблдора и Хагрида, вместе с кое-какой информацией, которую я узнал сам.

Я выполз из-под балдахина. Храп Рона сотрясал оконные стёкла, но все уже привыкли, поэтому спали без задних ног. Я аккуратно отлевитировал свой сундук на кровать, закрыл балдахин снова и обновил Заглушающие чары. Наконец, я открыл сундук и вывалил свою одежду на кровать. Под одеждой был студенческий словарь, примерно с кулак размером — мой портативный сейф.

Я купил его прошлым летом в Косом переулке. Мистер Фортескью рекомендовал мне небольшой багажный магазин на пересечении Косого и Лютного переулков после того, как он увидел меня таскавшегося с большим мешком золота. Он сказал, что в гостиной факультета вещи имеют свойство иногда пропадать, так что мне следует хранить свои галеоны и ключ от сейфа в безопасном месте.

Сейф стоил мне 250 галеонов — целое состояние, на мой взгляд — но у него были два отделения, примерно такого же размера как мой сундук, а ключ к нему был завязан на мою кровь, палочку и пароль. Без всех трёх составляющих, собранных воедино, его было не открыть. Антиворовское заклинание предположительно сжигало любого, коснувшегося его без моего разрешения.

Законность под вопросом, но гарантированно безопасно.

Маскировка под словарь удерживала Рона и Гермиону от слишком близкого знакомства с сейфом. Вообще то, я сомневаюсь, что Рон знает, что такое словарь. А у Гермионы было три словаря получше этого.

Я порезал себе палец ножом для резки ингредиентов под зелья и промазал кровью кончик своей палочки. После, коснулся палочкой крышки сейфа с изображенной на ней змеёй и прошипел: «Дадли похож на свинью в парике». Крышка исчезла.

В левом отсеке сейфа размещался террариум с термоконтролем, ультрафиолетовой лампой и тем, что хозяин магазина назвал Чарами «правильной ориентации в пространстве (террариум всегда находится в одном положении, прим. переводчиков)». (Владелец магазина не задавал вопросов, а я промолчал.)

В гнезде из листьев лежала Дифи — гадюка черной окраски, длиной чуть меньше трёх футов. Я спас эту высокомерную змею от одной из кошек миссис Фигг за два дня до того, как раздул тётю Мардж. (Она заслуживала и кое-что похуже) Я пытался выпустить Дифи несколько раз, но она всегда возвращалась ко мне, бормоча о Хедвиг и о бесплатных мышах.

Она провела прошлое лето,