Небо в огне (СИ) - Younger Alexandrine

— Гори в аду, демон! Меня вырубило! Имела право… И можешь не пересказывать мне то, что было вчера — я помню. И… — вздохнув, Лиза, было, хочет спросить у Космоса про дочь, но, услышав, что в гостиной распевается видик, успокаивается, — опять мультики целый день? Умчалась, стрекоза!

— Не будем говорить кто, хотя это была моя Лизка, грохнулась спать, как пожарник, — присев на кровать, Кос гладит неприкрытые одеялом женские щиколотки, и, нагнувшись, обхватывает хрупкие коленки, — и мы с малышом решили тебя не тревожить.

— Так, не надо! Я не хочу быть, извините, напримером, — Лиза опускает золотоволосую голову, уткнувшись лицом в темные пряди Космоса. Они согнулись друг перед другом в три погибели, но Лиза не желала покидать своего домика, — но мой ребенок меня чувствует! Что делали бы без неё?!..

— Ты это сегодня говорила, алмазная! Перед тем, как спать лечь…

— Да всю ночь и всё утро я что-то вещала, Кос. Кому-то икается!

— Брось, родная! Зато наши больше не будут доставать с дурацкими просьбами, — в противном случае придётся терпеть что-то похуже мужеподобной Снегурки, — хватит с тебя одного концерта. Я жадный! Лучше все мне…

— Я согласна, — Лиза расправляется первой, чтобы пересесть к трюмо и протереть щёки лавандовой водой, — зачем же я у тебя хлеб отнимать буду?

— Себя, главное, не отнимай… — мужчина встаёт следом, и, откинув склонившуюся к полу простынь, находит потерянные женские тапки, — ну куда ты газанула-то?

— Из колдуньи в маму Ариадны превращаться. Распустил, вижу только, как пятки в розовых носках сверкают!

— Хорошая моя, ты всё не так делаешь! Бегать от меня для этого не надо…

— Солнце, — не представляя, что удумал муж, Лизе остаётся лишь поддаваться его рукам, скользящим по её фигуре, скрытой от взыскательных мужских глаз кружевной сорочкой, — удиви меня!

— От папы Ариадны не отходи, и всё путём будет…

— Космос, — не стоило сомневаться, что у Космоса на всё одна метода, — Кос… — у Лизы не получается не смеяться, но, чтобы сгладить эффект от собственного поведения, она целует мужа, нежным захватом накрывая его пухлые губы, — что ты выдумал?

— Космос… Юрьевич… Холмогоров!

— Очень приятно, царь, — сын профессора астрофизики не может лишний раз не напомнить, как красиво сочетаются его имя, отчество и фамилия, — но ты сам подумай…

— Первое января… — день, который у многих начинается к вечеру, — разучился!

— Серьёзно? — уютно уместившись на мужских коленях, Лиза перебирает пальчиками ворс ворота махрового халата, прислонив щёку к щеке Космоса, тронутой едва заметной щетиной. — Холмогоров, ты думаешь, что я от тебя удрать могу?

— Ты же моя девчонка, — что-то трепетно колыхалось внутри, когда Кос произносил эту фразу. Отзывалось для Лизы больше, чем признание в любви, и притягивало, как магнитом, — и я тебя однажды украл…

— Украл, — Лизу устраивала бы и такая формулировка, но она не собирается сдаваться, — а мне казалось, что под ёлкой нашёл. Перевязанной перламутровой лентой…

— Хороший был новый восемьдесят восьмой!

— Пусть и високосный…

— Я в эту ересь не верю!

— И к чёрту…

Космос рядом, и Лизе не хочется куда-то бежать. Незачем.

И не только из-за того в эту дивную субботу она не ходок на студеную улицу. И Арька вцепится в ноги, никуда не пуская. Отнюдь. Просто стены дома отогревают, погружая в собственный мир, существующий параллельно тому, что происходит за бортом.

Кому-то их отдельная вселенная покажется странной, непостижимой и полной противоречий, но Холмогоров сделал всё, чтобы его жена не искала замен и не гналась за обманчивыми мечтами. И вопреки тому, что жизнь научила мириться с утратами, и, зная, что судьба давно прописана по нотам и линиям, Лиза осознавала…

Она никогда не потеряет Космоса Холмогорова. Чтобы с ними не случилось, как бы не разлучали переменчивые ветра.

Дороги назад не было…

В гостиной раздается детский говорок, зовущий отложить насущные дела, какую бы важность они не представляли. Космосу и Лизе сложно поспорить с настойчивой просьбой, потому что ещё один подарок так и не был вручен хозяйке.

— Ну, милая, пойдем к Арьке?

— Пошли, иначе наш заяц сильно заскучает.

— С такими непутевыми родаками и зомбоящик нянька!

— И не говори, пора исправлять косяки…

______________________________________

* — https://www.youtube.com/watch?v=z7ZK3VJaJOQ (как говорится, классику знать надо)

========== 94-й. Телефонная ==========

Космос ценил январь за две приятные даты: день рождения Лизы и годовщину свадьбы. В других качествах середина зимы его никогда не впечатляла. И как-то по-дурацки повелось, что за пролетевшие мигом морозные деньки Космос общался с собственной женой преимущественно по телефону. Стремительный водоворот наступивших будней не давал Холмогоровым вспомнить про то, что львиную долю времени хотелось бы провести не в пыльных офисных кабинетах. С утра быстрый подъем, в обед перебросились парочкой фраз через провода, а вечером уснули, как сурки. Дожили, голубочки! Но были на то причины…

Кос был замотан спорами с Белым и Пчёлой, возникающим почти по каждому вопросу по ходу игры. Друзья не всегда и не во всем сходились во мнении, а часто элементарно не слышали друг друга. Саша высказывался о смене легального направления в другую область, а Космос не понимал, чем пригодны для друга почетные нынче реставрация храмов и намеки на благотворительность. Кроме, разве что, самой моды на великие акты милосердия. Как будто суть в другом не скрывали. И какая разница, под каким соусом?!

Пчёла открыто поддерживал Белова, напоминая Космосу, что на Саньку следует во всем положиться. Все идёт по плану, а Белый не выпустит козырей из колоды. Чем дальше, тем больше опылитель казался Косу способным на то, чтобы с блеском денежки считать, не упустив случайной копейки (просто так Витя бы ни на что не согласился). Нет, Космос тоже не разучился считать нули после единицы и рассчитывать свои капиталы, но Пчёлкин в своей одержимости финансами был маниакален. Послал же Бог родственничка!

Фил же от назревающих конфликтов сухо отстранялся. Он занимался исключительно безопасностью, которая с каждым днём требовала от друзей большей осторожности. Время не теряло своей беспокойности, куда не плюнь и как в окно не посмотри. И неизвестно, когда картина маслом поменяет свои тона с холодных на более теплые…

Но Филатов успевал высказать Косу своё мнение, пока Пчёла и Белый не слышали их, а следственно — не имели возможности возражать:

— Космос, ты бы не мутил воду! На какой хер нам эти склоки? Перегрызаться, что ли, надо, как псам? — Фил всегда исходил из того, что друзья не имеют права подменять свою дружбу иными понятиями. — Связи всё равно налаживать тебе, ничего не изменится, а вот раз в два дня глотки срывать от ора? Поехали, блять! Соображаешь?

— Слушай, Фила, я им свое мнение, твою мать, обозначил? Обозначил! — с течением времени Кос переставал понимать, куда катится клубок мысли Пчёлы и Белого, но и держался с ними в одной связке. — Фиг ли шило на мыло менять, то да! Я ни хрена не понял, а вот то, что один в бабках шарит лучше других и всё, пиздец, а другой корону на себя нацепил и за репутацию рубит? Ни на что, бля, не намекаю, а сужу по тому, что в морду врезалось!

— Кос, ты меня послушай! Чего ты сразу в наезд? Из-за того, что нас с тобой не спросили, как и куда лопатами грести? — Валера не оставляет надежды вразумить Холмогорова, рассчитывая не на свои мясистые кулаки, а на внушительное слово. — Не плыви! Ты вспыхнул, а наши и подцепили. Нельзя так!

— Не передёргивай, Тео, — Космос не видит причин для опасений, — у меня всё под контролем. Жаловаться не стану.

— Тогда не психуй. Это плохая примета, — мрачно добавил Фил, строго смотря на чуть повеселевшее лицо Коса. То ли друг запихнул свои предрассудки в долгий ящик, то ли он действительно неплохой актер — драмтеатр плачет, — зная тебя, старик.