Хорошо подготовленный разум - Lady Khali

Когда мы вышли из Омута памяти, я почувствовал, что надежда есть. Если Дамблдор запечатал оба завещания, он, вероятно, читал их. Но он утверждал, что мою опеку определил мой отец, а не моя мать. Может быть, у мамы были другие предпочтения? По крайней мере, я надеюсь на это.

Глава 5а

Утро за два дня до первого задания застало меня сидящим на корточках перед камином. Со мной должен был связаться Сириус, мой глупый крёстный, сбежавший из тюрьмы, который напрашивался снова быть пойманным, а я мысленно проклинал его чувство времени. Моуди давно исключил фразу «Расслабься!» из своего словаря. Мои уроки начинались в четыре часа утра, и мне чертовски хотелось спать. Проклятье!

— Каркаров — Пожиратель смерти, — заявил Сириус после краткого приветствия.

— Так же как и Снейп, — раздражённо ответил я. Действительно ли он поднял меня по тревоге только, чтобы сказать мне то, что я мог и сам прочитать в газетах?

Сириус закашлялся.

— Да, это так, — он неловко поёжился, — но Дамблдор поручился за Снейпа. Не уверен, почему. Все из шайки, с которой он тусовался, оказались Пожирателями, но Министерство отпустило Каркарова из-за его показаний, с помощью которых Руквуда упрятали в Азкабан. Я никак не мог понять, почему Крауч…

— Крауч? — спросил я. Это имя напомнило мне того человека с кислым лицом, который заявлял, что договор с Огненным кубком является нерасторжимым.

Сириус глубоко вдохнул.

— Старый Крауч устроил своему сыну показательный суд и бросил его в Азкабан. Не то, чтобы малыш Барти не заслуживал этого: они должны были осудить его и Лейстрейнджей на поцелуй дементора за то, что те сделали с Фрэнком и Алисой.

Я воздержался от комментариев. Виновен или нет, каждый заслуживает справедливого суда. Чем больше я узнавал о действиях Дамблдора и Крауча после войны, тем больше я задавался вопросом: кто был хуже — они или Волдеморт?

— Каркаров может и имел возможность бросить моё имя в кубок, но мотива у него не было. Если он сдал своих товарищей, то он, наверно, последний человек, который жаждет возвращения Волдеморта. Так или иначе, сейчас меня не заботит, кто подбросил моё имя. Проблема в том, что я вынужден участвовать в турнире.

— Я знаю, но это не так опасно, как могло бы показаться. Дамблдор и Моуди сделают всё, что в их силах, чтобы защитить тебя.

Я закатил глаза.

— Дамблдор ни черта не будет делать, чтобы защитить меня! — сказал я, закидывая пробную удочку. На этот раз я планировал раскрыть некоторые весьма нелицеприятные факты из деятельности «Уважаемого» директора. Если после этого разговора Дамблдор или Моуди подловят меня на этом, я буду знать, что либо Сириус не заслуживает доверия, что не удивительно с учётом его прошлых пристрастий, либо кто-то следит за каминами.

— Он делает всё, что может, — возразил Сириус.

— Сириус, он мог подобрать такие задания, которые реально проверяли бы магические знания и навыки, а не принуждали меня напрасно рисковать жизнью. Но он этого не сделал. В первом же задании, вместо того, чтобы соревноваться в варении сложных зелий, заклятьях или даже дуэли, он бросает нас в пасть к… ДРАКОНАМ, Сириус! Первая задача — драконы. Нам нужно украсть какой-то предмет из гнезда магического существа XXXXX класса! По-твоему это похоже на то, что он заботится обо мне? — «Пожалуйста, скажи, нет!» — молил я про себя. Сириус был последним звеном между мной и моими родителями — тем человеком, которому они поручили защищать меня. Хотя бы сейчас, мне было нужно, чтобы он принял мою сторону, а не — Дамблдора.

— Он не попросил бы Моуди быть твоим Наставником, если бы не заботился о тебе.

Моё сердце упало и разлетелось вдребезги. Ну конечно. Мне не следовало даже надеяться, что он будет отличаться от всех остальных. Злясь на себя за это, я заскрежетал зубами.

— Кто тебе это сказал?

Он задумался:

— Ты сказал мне это, разве нет? — образ его головы скрылся среди углей, и я услышал шелест бумаги. Потом голова Сириуса появилась вновь, но его веки были опущены, как будто он искал что-то у себя на коленях. — Ты сказал… — он замолчал.

Я выгнул бровь:

— Я никогда не говорил тебе, что Моуди учит меня, Сириус. Так, откуда ты это узнал?

— Профессор Дамблдор, возможно, упоминал об этом.

Я горько улыбнулся, уже смирившись с тем, что он тоже на стороне Дамблдора:

— Значит у тебя, беглого преступника, есть контакты с Главным Колдуном Визенгамота, но все ещё нет судебного разбирательства. Разве не к этому ты так стремился?

— Он не может мне помочь.

— Не может или не хочет? На нём лежит обязанность помогать тебе, Сириус. Он был под Присягой, когда обеспечил справедливое судебное разбирательство, вместе с адвокатом и правом не свидетельствовать против самого себя, твоей кузине Беллатрикс Лейстрандж.

— Я не Беллатрикс.

— Ты не она — согласился я, прежде чем его охватила ярость.

Подбросить самое провокационное имя, которое я нашел в старых подшивках Пророка, была не самая блестящая моя идея, особенно если её девичья фамилия — Блэк. Особенно, если Сириус не всегда бывал разумен.

— Ты был членом организации Дамблдора «Орден Феникса», победившей в войне. Казалось, можно было предположить, что Дамблдор захочет узнать, насколько глубоко твоё предательство и сколько людей ты продал Волдеморту. Тем не менее, тебя никогда не допрашивали, а просто бросили в Азкабан с меньшим сожалением, чем торговец рыбой выбрасывает товар недельной свежести. Тебе это о чём-либо говорит? — «Может быть, если я уберу шоры с его глаз, он сможет увидеть правду,» — подумал я?

— Всё было не так — сказал он, перечёркивая все мои надежды — У меня нет на это времени. — Он вытер лицо рукой. — Как планируешь справиться с драконом?

— Мы с Моуди — сказал я, подчеркнув имя Моуди, — уже придумали план. Если он не сработает, я просто спрячусь за судьями.

Сириус нахмурился то ли от моей не-Гриффиндорской идеи, то ли новой роли Моуди в моей жизни. Я не мог сказать точно, чему он точно был не рад.

— Гарри, ты должен, по крайней мере, попытаться. Гриффиндорцы не прячутся за другими.

Это объясняет, почему члены других Факультетов живут дольше. Я пожал плечами.

— Те, кто выбрал драконов, идиоты, я не таков. Если дракон собирается съесть кого-то, пускай, но это