Олег Баев - Основы криминалистики. Курс лекций
Можно с весьма высокой степенью вероятности предположить, что способы совершения преступлений одного вида достаточно стабильны, отступления от них, появление новых (и самих способов, и их вариаций) не так часто встречается в практике расследования преступлений. Но тем не менее это, как говорится, имеет место быть. Такие перманентные изменения объекта и предметов преступных посягательств обусловливаются, в частности, изменением экономических отношений в обществе и возможностями использования достижений научно-технического прогресса в криминальных целях.
К примеру, реанимация реального института частной собственности в нашей стране привела к ранее многие десятилетия не встречавшимся в следственной практике криминальным способам завладению ею – от инсценировок страховых случаев и подлогов завещаний до такого ранее неизвестного способа (во всяком случае, в нашей стране), как рейдерство.
И хотя «в строгом смысле слова этот термин заимствован из практики морского разбоя, он (как то верно заметил в одной из своих работ А.М. Каминский) весьма метко отражает пиратскую сущность данного вида деятельности, ставшего в последнее время серьезной «статьей дохода» ОП (организованной преступности. – О.Б. )».
Именно это ставит перед криминалистами в качестве одной из основных задач не только своевременное отслеживание вновь возникших способов совершения преступлений, но и прогнозирования появления новых способов криминальной деятельности. Иными словами, необходимость «опережающего» создания частных криминалистических методик, в первую очередь связанных с возникновением отдельных видов преступлений в сфере экономической деятельности. Здесь сложилась достаточно парадоксальная ситуация: дела об этих преступлениях, если и возбуждаются, то плохо расследуются в связи с отсутствием соответствующей научно обоснованной частной методики; последнюю же затруднительно создать, не обобщив передовую практику расследования таких преступлений…
Из сказанного следует, что вторым шагом алгоритма частной криминалистической методики явится установление способа совершения преступления. Его осознание позволит следователю с весьма высокой степенью вероятности предположить необходимые действия преступника по подготовке, совершению и сокрытию исследуемого деяния: сформулировать такие же предположения об орудии насильственного преступления (оружии или ином предмете, в этом качестве использованного), о документах, использованных для совершения и сокрытия экономического или должностного преступного правонарушения. Это же приблизит следователя к наиболее целеустремленному определению объектов, на которых возникли следы от данного элемента механизма преступления, пониманию сущности таковых, а следовательно, определению действий, необходимых для их обнаружения, изъятия и исследования (о чем более подробно будет вестись речь чуть ниже);
г) мотивы совершения преступления.
Мотивация преступлений как элемент механизма их совершения еще более стабильна, чем способы преступной деятельности. Колеблется она в достаточно узком, исторически малоизменяющемся диапазоне – от личных отношений между субъектами (зависти, ревности, бытовых конфликтов – вспомним мотивацию первого «документально зафиксированного» убийства: «И призрел Господь на Авеля и на дар его, а на Каина и на дар его не призрел. Каин сильно огорчился, и поникло лицо его. И… восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его» – и т. п.), желания удовлетворить противоправным образом свои личностные потребности (в том числе извращенные) до социальных и экономических причин криминальной деятельности.
В самом широком смысле возможная мотивация преступлений опосредована в общем и непосредственном объекте преступления, что и предопределяет уголовно-правовую классификацию преступлений в наименованиях разделов и глав Особенной части УК РФ (например: раздел «Преступления против личности» включает в себя главы «Преступления против жизни и здоровья», «Преступления против половой неприкосновенности и половой свободы личности» и т. д.; раздел «Преступления в сфере экономики» содержит главы от «Преступления против собственности» до «Преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях» и т. д.).
Однако действия субъекта при одном и том же составе преступления будут различными. Одними действия преступника будут при совершении убийства с целью завладения имуществом потерпевшего; другими – при совершении убийства (может быть, того же потерпевшего и в тех же условиях) по сексуальным мотивам. То же самое прослеживается при изучении механизма совершения, скажем, квартирных краж: одни действия на месте происшествия преступник будет совершать, если мотивом совершения кражи является завладение определенными предметами (антиквариатом, картинами, орденами т. д.), другие – когда мотивом ее является «взять что попадется».
Вторым постулатом, структурирующим основы криминалистической методики, на наш взгляд, выступает следующее соображение.
Типовые действия, которые преступник вынужден совершать при приготовлении, исполнении и сокрытии преступления криминалистически определенного вида, его мотивы и способы выполнения неизбежно и неукоснительно ведут к возникновению характерных следов. Иными словами – обусловливают механизм следообразования как объективно возникающего отражения (отображения) механизма самого совершения преступления. Результаты этого процесса отражения возникают и существуют объективно, вне воли и сознания воспринимающих их субъектов.
Они – и только они – позволяют реконструировать механизм совершения преступления, создать адекватную его модель. А «именно в модели механизма преступления, – справедливо отмечают Ю.П. Гармаев и А.Ф. Лубин, – имеются такие свойства и их отношения, следствия которых позволяют формировать структуру конкретной методики расследования» [175] .
Обусловленные механизмом совершения преступления, относящегося к определенному виду, материальные и идеальные следы отражаются на соответствующих этому материальных объектах и в памяти так или иначе вовлеченных в орбиту совершения преступления лиц (потерпевших, свидетелей). Очевидно, что количество их различно: по преступлениям одного вида возникает большое количество следов материальных (примером тому является следообразование от насильственных преступлений); по другим (например, по должностным преступлениям) – следов идеальных. Так же обстоит дело со следами, отражающими участие отдельных лиц в совершении преступления, носящего групповой характер: действия исполнителя, как правило, влекут возникновение следов материальных, таких же его интеллектуальных соучастников, как организатор и подстрекатель – чаще всего лишь идеальных следов. Попутно замечу, что именно поэтому, на наш взгляд, столь насущно необходима незамедлительная правовая легализация сделок с правосудием, без чего, как то убедительно показывает международный опыт, выявление и изобличение интеллектуальных соучастников преступлений практически невозможно.
Сказанное позволяет сформулировать следующий постулат: типовые действия, необходимые для совершения преступления определенного вида, а потому обусловливающие возникновение типовых следов на типовых для того объектах, с методологической точностью предполагают возможность их обнаружения, извлечения, исследования и использования типовыми действиями следователя и других лиц и органов, осуществляющих уголовное преследование. Как некогда заметил великий поэт Г. Лонгфелло, «предвиденное должно обнаружить».
Основными из этих типовых действий являются (что очевидно) следственные действия и действия судебные следственного характера, исчерпывающий перечень которых регламентирован уголовно-процессуальным законом (а также ряд других мероприятий, также предусмотренных Уголовно-процессуальным кодексом, например извлечение информации из «иных документов» и т. д.).
Вновь напомню, этот Кодекс опосредовал следующую систему следственных действий:
1) допрос (обвиняемого, подозреваемого, потерпевшего, свидетеля, эксперта и специалиста);
2) очная ставка;
3) назначение и производство экспертизы;
4) осмотр (места происшествия, жилища и иного помещения, трупа, предметов и документов);
5) освидетельствование;
6) обыск (в жилище, в ином помещении, личный, на местности);
7) выемка (обычная, документов, содержащих государственную тайну, почтово-телеграфных отправлений;
8) следственный эксперимент;
9) предъявление для опознания;
10) проверка показаний на месте;
11) контроль и запись телефонных и иных переговоров.
Конечно, нет сомнений, что в процесс уголовно-процессуального исследования преступлений в том числе (а может быть, и в первую очередь), должностных и служебных, их раскрытия и расследования все активнее вовлекаются результаты оперативно-розыскной деятельности. В ходе нее инициативно или по поручению следователя соответствующими специфики этой деятельности методами и средствами обнаруживаются и извлекаются эти же типовые следы. Но, как известно, используются они в уголовно-процессуальном доказывании лишь в том случае, когда они отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам, а потому чаще всего опосредуются путем следственных действий (скажем, осмотром видео– или аудиозаписи, осуществленной в процессе ОРД и приобщенной к делу в качестве вещественного доказательства, и т. п.).
