Империя законности. Юридические перемены и культурное разнообразие в позднеимперской России - Штефан Кирмзе
Интересно и отношение к реформе на местном уровне — смесь восторга и безразличия. Новые суды с их великолепными зданиями и выездными заседаниями оказались экспериментом с непредсказуемыми результатами и непрекращающимися сбоями, но, опираясь на принцип проб и ошибок, новая правовая система постепенно улучшала свою работу623. Хотя в Крыму и Казани проблемы с языком и переводом усугублялись, суды все же старались работать в существующих условиях как можно продуктивнее. В следующей главе мы подробнее рассмотрим образы и идеи, транслируемые новыми судами, и то, как они отражали культурное разнообразие.
Глава IV
ОБРАЗЫ И ПРАКТИКИ В НОВЫХ СУДАХ
Воплощения монархии, скромности и культурного разнообразия
В предыдущей главе рассматривались сложный процесс установления нового правового порядка вдали от имперского центра и то, как в учрежденных судах постепенно внедрялись новые правовые принципы. В данной главе будут проанализированы идеи, лежащие в основе судебной реформы, их реализация в зале суда и способы их донесения до общественности. Как абстрактные понятия законности, равенства и культурного разнообразия достигали простых людей и как эти люди на них реагировали? И как новые принципы отражались в общественном восприятии судебной системы, включая оформление суда, образы, используемые на судебных процессах, и церемониал? Обсуждая включение татар-мусульман и других меньшинств в публичный образ суда, я также рассмотрю культурное разнообразие в повседневной судебной практике. Какие должности в новой судебной системе занимали татары и насколько они были важны в контексте правовой системы в целом?
ЗАКОН КАК ИНТЕРПРЕТАЦИЯ: ЗНАЧЕНИЕ ЦЕРЕМОНИАЛА
Новые суды преследовали ряд целей. Они должны были не только сделать правовую систему более справедливой и эффективной — оба эти качества считались «современными», — но и легитимировать и укрепить монархию, а также представлять ее. Так как суды, помимо прочего, должны были просвещать массы, они выполняли и педагогическую функцию. В то же время, когда в правящих кругах бурно обсуждались идеи модернизации, в Петербурге большую тревогу вызывали низкий уровень грамотности и урбанизации в России, а также нехватка молодых специалистов. Залы суда, судебный церемониал и открытые судебные процессы, по крайней мере отчасти, были призваны произвести впечатление на присутствующих, продемонстрировать примеры того, что считалось правильным и неправильным, и таким образом просветить участников процесса, присяжных и зрителей.
К началу Великих реформ зрелищность и церемониал уже давно занимали центральное место в жизни российского самодержавия. Они были встроены в механизм правления и способствовали поддержанию власти элиты над бесправным населением624. Хотя церемониальная зрелищность использовалась также для демонстрации инноваций и реформ, она всегда подчеркивала власть государя и его окружения; до 1860‐х годов население в целом практически не участвовало в подобных церемониях. Лишь с ростом гражданского самосознания при Александре II церемониальный монолог постепенно уступил место публичным мероприятиям, в которых участвовали представители малоимущих слоев населения625. В то же время развитие прессы способствовало тому, что все больше людей знакомились с новой символикой и церемониями. Помимо мероприятий с участием императорской семьи, судебные процессы вскоре стали одними из наиболее широко освещаемых ритуализированных действий.
То, что публичные церемонии могут использоваться для внедрения новых идей в массы, подтверждается примерами из различных исторических периодов626. Придворные церемонии не являются исключением. Многие российские обозреватели середины XIX века часто отмечали воспитательную функцию судов, о которой и сегодня говорят юристы и ученые по всему миру. Суд — это не просто место для решения юридических споров. В своем архитектурном оформлении и использовании образов, в регламентах и приговорах суды доносят важные идеи и смыслы. Они показывают и поучают. Социальные историки, наряду со специалистами по колониальной истории, продемонстрировали, что эта функциональная особенность судов была, в частности, направлена на формирование ореола справедливости и легитимности вокруг правителя627. Даже в современных судах регламент, штат и структура несут в себе нормативные идеи о социальной иерархии, власти, «незаконном» поведении и порядке628. Однако производимый судами эффект не обязательно является желанным. Хотя суды и легко организовать как громкие театрализованные представления, гораздо труднее добиться того, чтобы люди правильно воспринимали сигналы, которые эти представления должны передавать629.
Так или иначе, смыслы, извлекаемые из различных образов, правовых документов или судебных прений не являются неизменными; они вырабатываются в процессе взаимодействия. Это наблюдение основывается на теории интерпретации, сформулированной Клиффордом Гирцем, утверждавшим:
«Правовая» составляющая — это не ограниченный набор норм, правил, принципов, ценностей или того, из чего можно извлечь правовые оценки конкретных событий, а часть особого способа представления о действительности630.
С этой точки зрения право воспроизводится в коллективном воображении. Это набор взаимодействий и смыслов, которые люди придают этим взаимодействиям. Сами по себе правовые нормы — будь то письменные или устные — являются пустыми словами, которые необходимо распространять, использовать и интерпретировать. Законодатели, юристы и участники судебных процессов постоянно воспроизводят право, придавая ему смысл в повседневной жизни. При этом отношения между правом и культурой носят взаимный характер631. В то время как культурное взаимодействие порождает нормы права, правовая деятельность формирует культуру: например, когда такая деятельность порождает новые формы труда и землевладения, порядки брака и развода, когда с помощью правовых норм меняются требования к формам одежды, рассадке и поведению в суде или когда они дают возможность обездоленным подавать в суд на своих начальников.
Согласно этой концепции, судебные заседания — это формализованные, ритуализированные представления, в ходе которых интерпретируется и регулируется повседневный опыт людей. Таким образом, исследование судов не только выдвигает на первый план разнообразные интерпретации повседневной жизни, но и демонстрирует конкурирующие представления о государстве и его отношениях с представителями различных групп населения.
ПРОСВЕЩЕНИЕ «ТЕМНЫХ» МАСС
Для реформаторов Российской империи задача была ясна. Ведущие юристы превозносили новые суды как «школы для народа», как места, где у необразованных масс начнет формироваться гражданское самосознание632. Григорий Джаншиев даже считал, что главная функция судов заключается в педагогически-нравственном
