Империя законности. Юридические перемены и культурное разнообразие в позднеимперской России - Штефан Кирмзе
Отчеты из Казани и Симферополя также ставят под сомнение предположение, что стремление населения уклониться от участия в суде присяжных привело к тому, что присяжные в основном состояли из крестьян, которые, не понимая юридических понятий, придерживались собственного правового сознания и по большей части оправдывали преступников. В Крыму процент присяжных крестьян был невелик. К середине 1880‐х годов доля крестьян составляла около 50 % присяжных заседателей лишь в Перекопе; во всех остальных частях полуострова она составляла треть и меньше598. В Симферопольском уезде большинство присяжных заседателей состояло из мещан, купцов или чиновников; только 39 человек из 601 потенциального присяжного заседателя уезда в 1883 году принадлежали к крестьянскому сословию599.
Более того, предположение, что крестьяне были более милосердны, не подтверждается данными из регионов. Глава Казанского окружного суда доложил Сенату о своем впечатлении, будто за пределами городов судебные приговоры, как правило, более суровые. На самом деле приговоров присяжных крестьян порой боялись настолько, что адвокаты защиты часто ходатайствовали об отложении дела, когда присяжные не присутствовали в полном составе (в надежде, что в следующий раз явятся более образованные и милосердные присяжные)600. То, что это было не только частное мнение, подтверждается данными окружного суда. Например, в 1877 году самый низкий процент оправдательных приговоров в Казанской губернии был в Спасском, Тетюшском и Мамадышском уездах (15, 16 и 17 % соответственно)601. Напротив, три самых высоких показателя оправдательных приговоров в губернии были зафиксированы на заседаниях в городе Казани: февральская и декабрьская сессии окружного суда закончились 42 % оправдательных приговоров, а июльская сессия дала поразительный результат — 51 %602. Хотя точные цифры по другим годам разнятся, общая тенденция остается неизменной: чем ближе к городу, тем больше шансов получить более мягкий приговор. Так, решение оправдать того или иного обвиняемого имело мало общего с юридическим невежеством; скорее это было сознательным действием.
Выездные заседания стали еще одним камнем преткновения. Несмотря на то что идея выезда суда туда, где он был нужен, приветствовалась как потенциальными тяжущимися (вспомним купцов Армянского Базара), так и юристами, ее реализация оказалась сопряжена с трудностями. Судебные выезды не только сопровождались расходами на проезд и проживание, но и требовали привлечения дополнительного персонала. Оказалось, например, что некому охранять подсудимых во время выездных сессий603. Когда Министерство юстиции в циркуляре обратилось к окружным судам с вопросом, как решить эту проблему, глава Симферопольского суда признался, что неофициально полагается на воинских часовых.
В Санкт-Петербурге возникли дополнительные вопросы по поводу делопроизводства. В 1872 году Министерство юстиции приняло новые правила о том, когда и как подавать отчеты о выездных сессиях, приложив к правилам форму с десятью вопросами, которую с 1 января 1873 года должен был заполнять каждый окружной суд604. Информация должна была представляться в министерство каждые шесть месяцев и содержать сведения о месте и продолжительности заседаний, имена членов суда, присутствовавших на них, и результаты рассмотрения дел (обвинительные, оправдательные и смешанные приговоры, а также причины отсрочки рассмотрения дел). Данные из архива окружного суда свидетельствуют о том, что эти формуляры действительно были введены и использовались (см. ил. 1)605. Тем не менее в последующие десятилетия отчетность продолжала носить бессистемный характер, даже в рамках юрисдикции одного и того же суда. Например, к концу XIX века судья Симферопольского уезда указывал только номера гражданских и уголовных дел, в то время как его коллега из Евпаторийского уезда записывал имена всех сторон, а также пункты обвинения (в уголовных делах) или предметы исков (в гражданских делах).
Ил. 1. В данном документе представлены данные сессии в Чистопольском уезде, состоявшейся 3–17 декабря 1877 года. Источник: НАРТ. Ф. 41. Оп. 1. Д. 244. Л. 70
Условия работы выездных судов и присяжных характеризовались как сложные во многих регионах империи606. Хотя подробные описания выездных сессий в Крыму и Казани в архивах не сохранились, материально-техническое обеспечение было в целом сопоставимым на значительной территории Европейской России. В своих неопубликованных воспоминаниях молодой юрист Сергей Городецкий описал следующий порядок своих регулярных поездок в маленький городок Тотьма, расположенный примерно в 215 километрах к северо-востоку от Вологды, в 1890‐х годах:
Остановились, по обыкновению, всем составом в лучшей местной гостинице Киренкова. Председатель, как всегда, занял № 1, а мы — канцелярия и кандидаты — ютились на последнем этаже в более дешевых607.
То, что такие условия проживания были типичными, связано с бюджетом окружных судов и регламентом проведения выездов. На каждую выездную сессию ответственному отделу выдавалось пособие на проживание («квартирные деньги»), на питание («суточные деньги») и проезд («прогонные деньги»). Размер пособия зависел от должности: судьи получали в три-четыре раза больше денег на оплату проживания, чем сотрудники канцелярии608.
Окружные суды старались проводить выездные заседания в городах, где имелись подходящие условия. Однако эти усилия иногда оказывались тщетными, как мы видели в случае с Перекопом в Крыму. В Казани один из судей выездной сессии подал жалобу в окружной суд на условия в Мамадыше в 1879 году, объяснив, что суд платил существенную арендную плату за проведение заседаний в здании, где размещались мировые судьи, владелец которого отказался провести в нем уборку или оборудовать необходимой мебелью609. В своей жалобе он добавил, что это отсутствие содействия заставило его обратиться к местному депутату, который заверил его, что земство выделит средства на ремонт здания.
Хотя нет сомнений в том, что выездные суды сталкивались с трудностями — от нехватки персонала и средств до неприспособленных зданий, не говоря уже о трудностях передвижения по немощеным дорогам, —
