Империя законности. Юридические перемены и культурное разнообразие в позднеимперской России - Штефан Кирмзе
На новом вашем служебном поприще вы сумеете доказать, что новый суд в руках способного председательствующего есть лучшая школа для народа, научающая преданности престолу, уважению к религии, закону и правде646.
В своем письме сенатор указывает на один аспект, важный для понимания задач новой судебной системы. Окружные суды были предназначены не только для внедрения принципов судебной реформы, но и для воспитания уважения к имперскому государству. Вместо того чтобы подрывать монархию, они должны были ее укреплять. Большинство юристов и ученых-правоведов были умеренными реформаторами, которые призывали не только к большему равенству и юридической независимости, но и к уважению и преданности по отношению к самодержавию. Как же новые суды отражали эти призывы?
ОБРАЗЫ МОНАРХИИ И ДЕМОНСТРАЦИЯ ИМПЕРСКОЙ ВЛАСТИ
Праздничное открытие Казанской временной палаты в мае 1869 года, сопровождавшееся инаугурацией новых мировых судей, следовало обычному церемониалу, сочетавшему религиозные и светские элементы:
Присяге судей предшествовало благодарственное молебствие с провозглашением многолетия Его Императорскому Величеству и всему Царствующему Дому647.
Преданность и послушание государю были определяющими характеристиками русской «нации» задолго до того, как в конце XVIII века на первый план вышли споры о культурной сущности «русскости». Даже после Великих реформ единство народа России продолжило объясняться коллективным подчинением императору. По мнению либеральных юристов, образы Александра II в особенности «объединили весь русский народ, все русское общество, без различия звания и состояния, происхождения и веры…»648. Они видели власть императора уже не в якобы божественной миссии, а в его способности модернизировать Россию. Новая правовая система считалась доказательством этого, достижением, вокруг которого могли сплотиться и объединиться все подданные империи:
В тесной связи с крестьянской реформой стоит новый суд — правый, милостивый, равный для всех <…> В завете «правды и милости», начертанном для нового суда, отражается кроткий и благодушный образ Монарха, царствование которого было не только ознаменовано великими реформами, но каждая реформа ознаменована <…> творческой печатью самого Свершителя великих преобразований649.
В этих строках, опубликованных на первой странице юридической газеты, новые суды представлены как личная заслуга императора. От чьего имени он действовал, проводя свои реформы? Статья не дает однозначного ответа на этот вопрос. Подчеркнув объединяющую роль императора, далее автор изображает его крестоносцем русского православия:
…но в величавых и кротких чертах Императора Александра II русский народ читает не одно прославление прошлого подвига, а еще обетование великих грядущих судеб своих, тот благовест, который мощно прозвучал с высоты Престола: «Осени себя крестным знаменем, православный народ, и призови с Нами Божие благословение на твой свободный труд, залог твоего домашнего благополучия и блага общественного»650.
Император был не только центром единения всех подданных, независимо от конфессиональных и иных различий, но и воплощением государственной религии. То, что это высказывание оканчивается воззванием из заключительных слов Манифеста об отмене крепостного права (1861), написанного митрополитом Филаретом, подчеркивает связь между государством и православной церковью и одновременно утверждает образ императора как освободителя и модернизатора России651.
В то время как специалисты прорабатывали детали реформ, сам император был представлен как источник вдохновения и воли к переменам. На праздничном обеде, устроенном в Санкт-Петербурге 28 декабря 1857 года в честь царского рескрипта по поводу освобождения крепостных крестьян, предприниматель и журналист Василий Кокорев сформулировал это следующим образом:
Государь вложил в ростила общедумия первое и главное зерно нашего обновления, судьбу крестьян, и Россия выработала из него многоплодную жатву. Предлагаю тост в честь и славу тех людей, которые в чувствах истинной любви к Государю, будут содействовать нашему выходу из кривых и темных закоулков на открытый путь гражданственности652.
Кокорев объединил в этом тосте несколько идей. Он признал роль Александра II как инициатора реформ и подтвердил слова императора о том, что любовь лежит в основе отношений между монархом и его подданными. Более того, будучи человеком, обязанным своим социальным положением экономическому успеху, а не происхождению, Кокорев также приветствовал начало новой эры, в которой люди работали бы сообща для достижения конечной цели: создания более открытого и равноправного гражданского общества.
Демонстрация верности императору, будь то русскими, татарами или представителями других народов, оставалась крайне важной. На протяжении веков дворяне из числа татар и других меньшинств посещали коронации, балы и другие светские мероприятия653. Если в Санкт-Петербурге их основная задача состояла в том, чтобы придать церемониям экзотичность и подчеркнуть власть государя над разнообразными территориями и народами, то в таких городах, как Казань, они были важным социальным и экономическим фактором. Официальная демонстрация преданности императору была частью городской жизни. Уже в 1826 году оренбургский муфтий издал указ, согласно которому все имамы должны были читать на общих молитвах особую молитву за здравие императора654. Интересно, что молитва должна была читаться на русском языке, что свидетельствует о том, что в некотором смысле это ритуальное нововведение было направлено скорее на сторонних наблюдателей, желающих убедиться в преданности подданных, чем на мусульманские общины. Иногда использовались и иные способы выражения преданности. 4 апреля 1868 года «татарское общество» приняло участие в молебне в честь императора на центральной площади Казани655. Двумя годами ранее в тот же день Александр II пережил покушение Каракозова. Таким образом, татарская община воспользовалась возможностью и отправила поздравительную телеграмму (извинившись при этом за неподобающее поведение нескольких татарских крестьян во время молебна). Действительно ли татары искренне почитали царя — несущественно; главное, что они публично продемонстрировали свою преданность государю.
Преданность монарху отразилась и на внутреннем оформлении новых судов. Как объединяющий символ империи изображение царя было важнейшим декоративным элементом. Портреты императора служили не только визуальным напоминанием о присутствии и власти государя, но и объектом, используемым для публичной демонстрации преданности. Не случайно обед в честь инициативы царя по освобождению крестьян завершился именно таким образом:
Праздник <…> кончился, но одушевление, наполнявшее всех присутствовавших, еще некоторое время удерживало их перед портретом Государя. Долго раздавалось громогласное «ура!» и внезапно перешло в стройные звуки народного гимна «Боже, Царя храни!»656.
Повторюсь, суть не в том, были ли эти проявления преданности и чувства подлинными, а в том, что изображения императора побуждали к определенным формам поведения. При Александре II эти образы приобрели особое значение, поскольку он, в большей степени, чем его предшественники и последователи, строил свое правление на личной связи между собой и своими подданными.
