Дина Азми - Система права и ее строение: методологические подходы и решения
Добавим, что гражданские правоотношения связаны не только с инициированным заинтересованной стороной исковым порядком защиты субъективных прав, но и со значительной ролью договорных, внесудебных способов разрешения споров. Эти способы, базирующиеся на автономии воли и равенстве субъектов, более быстры и экономичны, и, по нашему мнению, наиболее соответствуют существу самих отношений – реализации частных интересов.
Верно и то, что в гуманитарной сфере нельзя проводить абсолютных классификаций, отграничений. Впрочем, во всех областях познания принято отмечать условный характер любого деления, разграничения, размежевания. По словам В.Д. Ермака: «В адекватном переводе… классификация… – “группирование"… Классификация как процедура является частным случаем логической операции деления объема понятий, которая заключается в делении родового понятия некоторой совокупности предметов… на виды, классы или типы… на основе их общих признаков с образованием определенной системы классов данной совокупности предметов, фиксирующей закономерные связи между ними и определяющей постоянное местоположение классов… в системе (классификация как система). Общие признаки, в соответствии с которыми производится деление, называются основанием деления. В теории классификации одной из важных характеристик признаков является ясность… Если смысл признака определен отчётливо и однозначно, признак называют содержательно ясным или просто ясным; если обозначаемое признаком четко очерчено, говорят, что признак точен»[130].
Еще один яркий представитель первой дискуссии – С.Ф. Кечекьян, считал необходимым выделять трудовое право в качестве отрасли права, т. е. обособлял его и от гражданского, и от административного права. Самостоятельность трудового права ученый обосновывал его актуальностью, а также наличием профильного (отраслевого) нормативного правового акта. «Особое значение в этом направлении имеет Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26 июля 1940 г. “О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений". Все это делает необходимым уделить трудовому праву особое место вне гражданского права»[131]. В свою очередь семейное право ученый отраслью права не считал. По словам С.Ф. Кечекьяна семейное право является составной частью гражданского права.
Представляется, что наличие структурного элемента в системе права не может объясняться существованием отдельного нормативного правового акта. Построение системы права, как неоднократно провозглашалось в ходе дискуссии, ориентировано на выполнение в отношении нормотворчества направляющей и преобразующей функции. Именно поэтому теория системы права должна носить применительно к юридической документации первичный характер, а не предопределяться ею.
Говоря же именно о трудовом праве, отметим следующее. В настоящее время Трудовой кодекс Российской Федерации включает в себя более десяти разделов, регламентирующих различные стороны трудовой деятельности. Например, разделы о социальном партнерстве в сфере труда и о профессиональной подготовке, переподготовке и повышении квалификации работников[132]. На уровне законодательства регионов России корреспондирующая названным разделам тематика иногда даже представлена самостоятельными законодательными актами[133]. Это, однако, не означает, что резонно говорить о существовании таких отраслей права, как социально-партнерское или профессионально-подготовленническое. И сущностная причина этого заключается не в наличии единого федерального законодательного акта, не в способе систематизации юридических норм, а в малой правофункциональной способности указанных соответствующих групп правовых предписаний. По факту – создание правовых предписаний всегда обусловлено социальной потребностью, а не наличием или отсутствием какой-либо отрасли права.
Интересно, что уже во время первой дискуссии о системе права и ее структуре некоторое освещение получил вопрос, на котором пристальное внимание научной общественности сконцентрировалось только более полувека спустя. Речь идет о проблеме комплексных и межотраслевых правовых институтов (которые в некоторых случаях отождествляются). Истоки концепции межотраслевых правовых институтов усматриваются у Н.Д. Казанцева, поддерживавшего идею о неабсолютном характере обособления отраслей права. Ученый указывал: «Колхозно-кооперативная собственность в целом изучается и в государственном и в гражданском праве. Но это не должно исключать того положения, что колхозная собственность представляет собою основной институт колхозного права. Институт личной собственности в целом изучается и в государственном и в гражданском праве, но это не противоречит тому, что институт личной собственности колхозного двора является одним из институтов колхозного права»[134]. Освещение в ходе первой дискуссии получили и вопросы, относящиеся к международному праву. Они затрагивались, в частности, М.М. Агарковым и Е.А. Ровинским.
Но прежде всего следует указать, что именно применительно к международной правовой системе можно встретить формулировку, наиболее ярко демонстрирующую влияние политико-идеологических факторов на развитие юридической доктрины. «Задачей советской науки… после окончательного разгрома и выкорчевывания враждебных концепций, после решительной критики всех неправильных взглядов, извращающих в корне марксизм-ленинизм, является разработка вопросов международного права в соответствии с ленинско-сталинской теорией внешней политики»[135]. Вместе с тем, для нас наибольший интерес представляют разработки осуществленные в собственно-юридической области и, в частности, по вопросу о структуре системы международного права.
М.М. Агарков высказывал возражения против полного отнесения внешнеторговых вопросов к области международного права. «Когда СССР вступает в торговые соглашения с каким-либо государством, это действительно международные отношения. Но когда то или иное наше государственное объединение покупает или продает товар той или иной иностранной фирме, создаются отношения, подпадающие под действие нашего гражданского права…»[136].
По сути, в процитированном высказывании затрагивается проблема соотношения международного публичного и международного частного права. При этом международное частное право понимается М.М. Агарковым как совокупность норм национального права различных правовых систем, регулирующих общественные отношения с иностранным элементом. Толковательным путем выявляется и восприятие ученым категории «международное право» именно в значении «международное публичное право». Авот по поводу системного ранга международного (публичного) права М.М. Агарков не высказывался.
О месте норм международного частного права в системе права рассуждал и Е.А. Ровинский. Он указывал, что все нормы права, регулирующие общественные отношения международного (межгосударственного) характера, должны включаться в систему не национального, а международного права. При этом под международными ученый подразумевал именно те нормы права, которые созданы субъектами международного права. В свою очередь, совокупность отношений, отягченных иностранным элементом, но регламентирующихся нормами внутригосударственного права, Е.А. Ровинский считал международным частным правом.
При таком подходе получается, что правовые нормы международной правовой системы, в зависимости от своего генезиса, могут быть подразделены на две группы, условно именуемые международными нормами в собственном смысле слова и национальными правовыми нормами международного характера. Первую группу составляют правила, созданные самими субъектами международного права, а вторую – нормы права исходящие от государств, т. е. имеющие национально-правовое происхождение. Ученый подчеркивал, что все общественные отношения с иностранным элементом (и, соответственно, отображающие их нормативно-правовые формы), составляют именно международное право. Это обусловлено межнациональным, межгосударственным, межправосистемным содержанием корреспондирующих правил поведения.
Рассмотренные нами ранее юридические позиции имели базовое значение для формирования доктрины о структуре системы права. Вместе с тем, они не были исчерпывающими, т. к. в ходе первой дискуссии высказывались и такие воззрения, которые не укладывались в ее общее содержание. Выражавшие их ученые подходили к вопросу о системе права не с классификационно-прагматических или догматических, а с агностических, субъективных, или скептических позиций. В частности, в 30-х гг. прошлого века вновь нашла свое выражение позиция о невозможности полного распознавания и адекватной эмпирической проекции системы права.
