Дина Азми - Система права и ее строение: методологические подходы и решения
Однако М.А. Аржанов не признавал того, что сама многогранность предмета правового регулирования и метода правового регулирования свидетельствует о весомой значимости толковательного аспекта в проработке проблемы (тем более что система права и ее структура может рассматриваться с различных позиций). Кроме того, М.А. Аржанов не упоминал и о значении такого гносеологического показателя как научная обоснованность исследовательской цели, в которой не следует доминировать политико-идеологическим мотивам и (или) только эмпирическим данным.
Изложенное выше позволяет констатировать, что позиция М.А. Аржанова относительно трактовки системы права, возможности, актуальности, обоснованности и четкости критериев ее построения не претерпела в ходе дискуссии сколь-нибудь существенных изменений.
В пределах первой дискуссии вопрос о структуре системы права рассматривался лишь в русле отраслевой дифференциации урегулированных нормами права общественных отношений. Иные версии получили клише изживших себя надстроечных компонентов, несоответствующих потребностям социалистического базиса. Это объясняется тем, что в конце 30-х гг. XX в. юриспруденции требовалось не установление и осмысление системы права как таковой, не выявление ее структуры, а формирование ориентиров размежевания и интеграции создаваемого юридического материала. Сказанное подтверждается многократным обращением к прикладному значению тематики системы права, к многочисленным указаниям на потребность нормотворческих органов в ее разработке. Ориентирующее значение отраслевой модели до сих пор считается ее главной практической ценностью. Не оспаривая этого, отметим, что научное познание не должно ориентироваться только на удобство прикладной реализации полученных знаний. Ценность научного познания гораздо многограннее, глубже и шире. Результаты научного познания способны и должны оказывать на нормотворчество и правоприменение преобразующее воздействие.
Обобщенные итоги дискуссии могут быть представлены следующими тезисами: система права зависит от типа правовой системы общества; система советского социалистического права представлена отраслевой моделью; фактором формирования отраслей права является материальная основа – содержательная совокупность общественных отношений, отображаемая юридической категорией «предмет правового регулирования»; перечень отраслей права не имеет ни константного, ни универсального, ни абсолютно-определенного характера.
В свою очередь по вопросу о размежевании и интеграции нормативного правового материала учение о системе права и времен первой дискуссии, и последующих периодов представлено двумя базовыми направлениями. Представители первого, превалировавшего в конце 30-х гг. прошлого века, считали, что общественные отношения и отображающие их правовые нормы объединяются в отрасли права по материальному показателю. Их оппоненты полагали, что отрасли права должны формироваться на основе нескольких факторов, наибольшее внимание среди которых, помимо предмета правового регулирования, уделялось методу правового регулирования.
Сторонники монистического направления полагали, что предмет правового регулирования является и надлежащим, и достаточным критерием выделения отраслей права, т. к. он носит материалистический характер, согласуется с диалектическим методом познания, имеет практическую направленность, согласуется с определением права А.Я. Вышинского. В свою очередь сторонники плюралистических оснований предлагали для систематизации норм права такие показатели как предмет правового регулирования, метод правового регулирования и (или) цель правового регулирования, принципы права, специальный понятийный аппарат, состав участников правовых отношений, исторический тип правовой области. К слову сказать, почти все эти факторы (за исключением двух последних), встречаются у С.Н. Братуся, воззрения которого в юридической литературе чаще всего связывают почему-то лишь с обоснованием метода правового регулирования.
Оценивая многокритериальный подход, отметим, что ложные способы и приемы выражения права неизбежно отражаются на его содержании. Отсюда вытекает, что форма и содержание права не должны рассматриваться в отрыве друг от друга. Они представляют собой разные аспекты единого объекта (явления и феномена).
Также заметим, что идея о влиянии основополагающих идей права на его внутреннее строение и типологизацию была представлена в рассматриваемый период лишь в зачаточной форме. Но этого оказалось достаточно для ее активного развития в более позднее время.
Итак, в ходе первой дискуссии были названы те критерии, которые затем стали считаться традиционными факторами формирования отраслей права. Особенно ценно в данном контексте указание М.А. Аржанова на то, что отрасли права более-менее развиты во всех системах права. И хотя в настоящий момент в рамках учебных курсов чаще всего говорят об отсутствии отраслей права в англосаксонской и (или) мусульманской правовых семьях, замечание ученого все же верно и обосновано. Правда, с поправкой на то, что ценность отраслевой модели заключается в концентрированном отражении сведений не только нормативного, но и практического и доктринального толка.
Интересно также, что сторонники разных подходов к познанию структуры системы права были едины в признании необходимости дифференциации правовых норм. Причем большинство из них, в явной или скрытой форме, придерживались в этом отношении предметно-методологических позиций. Кроме того, многие вопросы разрабатывались в ходе первой дискуссии не по формуле: «идея – данные о ней – вывод», а по схеме: «данные – идея – вывод» (т. е. исходя из уже предопределенных параметров, подводимых под нужную концепцию). При этом вопрос об исчерпанности и подвижности набора отраслей права решался учеными по-разному. Большинство из них склонялись к мнению об открытости и динамичности перечня отраслей права.
Здесь важно отметить следующее: не столь существенно, как именовать области социальной жизни и (или) корреспондирующие им компоненты права. Более значимо то, что общественное бытие, будучи единым, содержательно подразделяется на некие составляющие, обусловленные как минимум наличием соответствующих интересов и потребностей. При этом отношение какого-либо конкретного лица к тому или иному компоненту не влияет на факт его существования (ибо он представляет содержание стандартизированной социальной потребности). В то же время, поскольку в вопросе о структуре системы права речь идет уже не об общесоциальной, а именно о правовой сфере, то только предметное основание оказывается здесь недостаточным для проведения последовательной дифференциации (интеграции).
В отношении воззрений на конкретные отрасли права отметим, что особого внимания заслуживает позиция об основополагающем значении конституционного (государственного) права. А вот гражданское (а зачастую и административное) право анализировалось в рассматриваемый период сквозь призму превалирования имущественных отношений. Личному неимущественному (и собственно управленческому) аспекту при этом не уделялось достаточного внимания.
Примечательно, что изначально при указании на компоненты права подразумевались не отрасли права в современном понимании, а направления юридической науки, перед представителями которых ставилась задача выявления соответствующих предмета, объема и содержания. Именно в таком значении говорил об отраслях права А.Я. Вышинский в 1938 г. Последнее указывает на отсутствие изначального отождествления предмета правового регулирования с содержанием регулируемых правом общественных отношений. В 1939 г. уже прослеживается четкое размежевание систем права, юридических наук и учебных дисциплин. На систему права указывается как на упорядоченную совокупность позитивного права, а на системы юридических наук и учебных дисциплин – как на сферы ее исследования и изучения. Производилось в этот период и сопоставление перечней отраслей общественных отношений и норм права. В результате был сформулирован вывод о производности вторых от первых.
Акцентировать внимание надо и на том, что хотя в рамках первой дискуссии вопрос о соотношении систем права и законодательства фактически не ставился, отдельные суждения на эту тему учеными все-таки высказывались. Например, встречались указания на то, что на метафизическом уровне юридические нормы права могут представлять собой единство, в то время как на практике они распределяются по нескольким отраслям права (законодательства). Причем, если с позиций прагматики наиболее приемлемым оказывается именно дифференцирование, то его и следует реализовывать. Здесь прослеживается некая утилитарная трактовка отрасли права, чрезвычайно сближающая ее с отраслью законодательства.
