Владислав Шейченко - Курс молодого овца, или Самозащита в уголовном суде

То, что сторона обвинения по-своему понимает содержание доказательств – это их право. Следуя своему пониманию, обвинители строят выводы об обстоятельствах и формулируют собственно обвинительные претензии. Сторона защиты вправе иметь собственную оценку достоверности, в том числе и на предмет наличия догадок, домыслов, предположений. Это, в свою очередь, даёт право всесторонней перепроверки информации любыми доступными способами.

Самыми сложными к уяснению и пониманию для быдла (такого, как ты и я) являются Заключения экспертов и специалистов, особенно, по исследовательской их части, а также материалы от различных узкопрофильных контор, например, акты бухгалтерских ревизий, экономические, технические, научные данные. Такая информация требует специальной посвящённости в язык и специфику производства. И то, как подобную информацию определённым образом поняли мусора ещё не определяет правильность этого понимания, соответствия выводов действительному содержанию информации. В этом всего лишь позиционная выгода именно такого понимания. В случае неясности или наличия противоречий мусора всегда и беспрепятственно могут вызвать и раздобыть дополнительные разъяснения от специалистов (статьи 80, 207 УПК). А могут, наоборот, воспрепятствовать уточнениям. Так и ты, имея собственное мнение и понимайку содержания «навороченных» сведений вправе настаивать на правильности своего восприятия смысла и значения, возражать выводам второй стороны в споре или добиваться в связи с этими разночтениями дополнений и разъяснений от самих авторов сведений (кстати, в этом – одно из средств вызова специалистов и для постановки им других вопросов). И не стоит принижать свою восприимчивость и мнение.

Временами, когда защита выражает не(до)понимание или иное понимание информации, чем это дано обвинением, представители последнего или суд пытаются самостоятельно давать разъяснения и толкования. Знай же, не их это прерогатива, ведь и они не всегда «в теме», могут ошибаться. Достоверно разъяснить заложенную мысль способен только равный по квалификации специалист, а в первую голову – сам автор исходной информации. Посему, при всяком разночтении ты вправе игнорировать толки мусоров и настаивать на своих выводах до тех самых пор, пока не выскажется по этому поводу автор. К чему я клоню? А к тому: когда ты добиться сумеешь перепроверки, например, какого-либо Заключения с привлечением к этой процедуре эксперто-специалиста, то через вопросы (с чего вы взяли? почему так решили? как это понимать?) оказаться может, что большинство внешне категоричных их утверждений на поверку окажутся только догадками, домыслами и предположениями. Гирлянды твоих «почемучек» чудо сотворят: сдуют дутую авторитетность с этих прихвостней.

Эх, ещё раз. Обнаружив свободомыслие и предположения в сообщениях, сообщай о своей оценке недостоверными (недопустимыми) таких сведений органу расследования или суду (кому из них сочтёшь уместным) и требуй исключения данных сведений, если они активированы обвинительными доками. После таких вычленений естественно образуются рванные дыры в общем объёме доказательственной базы. Дыры эти, часто невосполнимые, мусора, конечно, попытаются законопатить, стыдливо затыкать станут ветошью. Жалкие потуги. Источники-то не резиновые, не плодятся как дрозофилы, а сведения и до того скудны были. Кто ж из Них раньше рассчитывал, что трубы рванёт на морозе. В России живём – откуда мистер Фрози в наших широтах?

Делать некуй, мусора другой попыткой замахнуться перешагнуть через те сквозняки, станут заслонять их собственной попой. Они, например, через повторное обращение к тем же источникам, допустим, через повторный допрос или дополнительную экспертизу, будут добиваться от той же инстанции прежней информации, но уже с учётом ошибок, в нашем случае – с категоричной и утвердительной формой изложения точных знаний. А нам приём сей не страшен, мы готовы к нему. Среди наших аргументов «против» довод о явном противоречии: каким образом свидетель, опираясь на тот же объём своих показаний и восприятий оказался владельцем фактически новых, более точных знаний? Тем более при большем отступлении по времени от самих событий, в то время, как память человека более эффективна на ранних этапах. Каким образом эксперт (специалист), владея тем же объёмом исходных данных для тех же исследований (а то и меньших, так как образцы утрачивают свойства), приходит к новым фактическим выводам? На такие вопросы убедительных ответов мусорам не сыскать, хотя могут тупо ссылаться на улучшение памяти, на прежние помехи и неточности, новые возможности и всё такое.

Замечу, что догадкой, домыслом или предположением в некоторых случаях может оказаться более обширный участок информации, чем это усматривается при отрывочном восприятии речи (текста). Даже если отдельные высказывания и воспринимаются твердым изложением, но по смыслу привязаны, предвкушают или производны догадкам, домыслам и предположениям – эти высказывания равно являются ничтожными ввиду их не самостоятельности. Используя критический подход мы вправе речевые неустойки мысленно распространять на рядом стоящие высказывания, постольку, поскольку это позволяет смысловая общность описанных событий и обстоятельств. И, опять же, наше мнение в такой оценке презюмируем правильным и предпочтительным, пока нас железно не разубедят. Ну, что ты носик морщишь? Айда к примерам.

Пример. Заключение эксперта-баллиста. Выводы: Представленный на исследование объект является скорее всего фрагментом безоболочечной пули калибра 5,6 мм…. Применяются такие пули в зарядах к пистолетам моделей… и охотничье-промысловым и спортивным ружьям моделей…, имеющим нарезные стволы…

Заключение судмедэксперта. Выводы: в результате исследований могу сделать выводы… Пулевым ранением повреждены…

Уверен, цепким взглядом ты выхватил из текста оборотец «скорее всего», который обращает выводы эксперта в предположительность. Нам важно, что этот предположительный определитель распростёр смысловой вакуум на все следующие за ним высказывания по предложению. Как в целом, так по каждой составной фразе. Читаем и понимаем: скорее всего фрагмент; скорее всего… безоболочечной; скорее всего… пули; скорее всего… калибра 5,6 мм. Однако на этом не тормозим. Если применённое «пуля» – предположение, то и все другие выводы по этой же экспертизе о применении пуль в каких-либо зарядах и по модельному ряду оружия, а также выводы по судмедэкспертизе о «пулевом» характере ранений – блин, это тоже предположения. Медик в определении «пули» опирался ведь на (предположительные) оны баллиста.

Оп, внимание на высказывание: «Выводы. В результате исследований могу сделать выводы…». Ай, да эксперт, ай, да сучий потрох! Суть его выводов в том, что он может сделать выводы, а не делает их. То есть, все нижеследующие за этим высказыванием заключения на самом-то деле и не выводы вовсе, а лишь их проект. Эксперт остался в рамках сообщения о наличии у него только способности делать выводы, заявил о намерениях и потенции в этом направлении. Значит любой тот субъект, кто по такому заключению возьмётся утверждать о перечисленных в Заключении фактах (а соблазн такой будет непременно), оный использует домысливание.

В тихом омуте черти водятся и по нашу честь. Закон не запрещает использовать догадки и предположения в показаниях обвиняемого (тем паче – подозреваемого). Это вполне в духе ПН и гарантии защиты. И это означает, что сам по себе факт наличия в твоих показаниях догадок и предположений не является основанием для исключения таких сведений из рассмотрения. Мелочь, а приятно. Такие предположки-догадлики в показаниях не только должны быть допущены к обсуждению, но и станут довлеть над позицией обвинения, аки меч занесённый (снегом), пока мусора не опровергнут их категоричными анти-доками своими. В ином случае, – когда опровержений твёрдых не представлено с их стороны, все не опровергнутые версии оставляют сомнения. Таким образом тобой сформулированные догадки и предположения имеют силу доказательств о невиновности (непричастности, иной событийности) на равных с любыми другими, но утвердительными доказательствами. Усёк? А это позволяет мыслить более дерзко: приниматься к рассмотрению должны при такой парадигме любые догадки, предположения и по любым иным видам доказательств при условии, если они имеют защитное свойство, заявлены в числе доказательств защиты и, страховочно, сопровождены показаниями обвиняемого.

Допустим, какие-либо отдельные выводы эксперта или мнение о следах на вещдоке являются по характеру предположительными. Если этими сведениями обвинение пытается обосновать свою позицию – на свалку их, а если ими оперирует защита – принимаются в зачёт по курсу 1:1.