Владислав Шейченко - Курс молодого овца, или Самозащита в уголовном суде

Черпанули глубже. Ё-моё, а лицензия-то на деятельность самого филиала на время разбоя была просроченной; заявленью к ущербу и в качестве объектов посягательства денежные средства не были оприходованы даже, текли «мимо кассы»; составивший финансовый отчёт работник филиала не являлась бкхгалтером-экономистом-кассиром, а так – баба с вокзала; сам же отчёт не соответствовал по форме и порядку составления законодательным и инструктивным правилам; находившаяся на кассе тётка ещё не была официально трудоустроена; оригинальные видеозаписи с камер видеонаблюдений исчезли странным образом, а представленные филиалом копии видеоданных обнаружили следы монтажа. Заявление защитой о данных нарушениях привело к развалу дела через возврат на доп. расследование. При этом некоторую часть нарушений защитой намеренно умолчала, предъявила руководству банка компроматом, и под давление таких улик банкиры оказали содействие защите – обвинение склонили к большим уступкам.

Как и по любому другому критерию, оценка недопустимости требует изначально критического отношения к доказательствам, то есть заведомого недоверия к ним с точки зрения законности получения. Оценщик при исследовании порядка получения сведений не оставляет свой разум в свободном парении мысли и не отдаёт своё восприятие на волю случая, дескать, вдруг нарушение само дурнинкой обнаружиться – то ли нечаянным вниманием, то ли по сторонней указки выниманием. Не позволительно, чтоб критическое отношение исходило из самодостаточности или куталось в голословное недоверие «не верю, да и всё тут». Нет, выяснение качества опирается на активный поиск недостатков. Та самая Презумпция Порока. Мы, проникнутые заведомым недоверием, усердно проверяем все обстоятельства получения доказательств. И только когда установим отсутствие каких-либо нарушений, убедимся в чистоте всех осуществлённых процедур получения, тогда и позволяем считать доказательства допустимыми.

Закон прямым текстом обязует суд и орган расследования проводить проверку на допустимость, а стороне защиты только право в этом полагает.

Но действительность омрачает нас неизбежностью: у суда и прочих активных участников прежде должен возбудиться интерес, стимул к проверке; должны коим-то образом обозначиться выгоды или, напротив, ущербные перспективы. Обстановочка такова, что сторонники от обвинения и иже с ними суд, в силу искренней незаинтересованности либо вообще отстраняются от изучения сведений на предмет их допустимости, либо, при видимости нарушений, склонны умалчивать о них. Есть им чем отбрехаться впоследствии, «если что»: пардоньте, не заметили. А заявяться вредные обвинению доказательства защиты – ну, тут сам Бо-бо велел – не сомневайся, мусора изойдутся в рьяной критике. По-человечески их можно бы понять: воля любого противиться разорению врагами родного гнезда, не позволяет рубить сук под собой. (Не руби сук, из-за которых сидишь).

Однако Закон не преклонен, представители властей призваны безусловно исполнять его, а исполнительность должна преобладать над личными или должностными тягами, эмоциями, усмотрениями. Обязаны – значит обязаны!

И точка. А раз обязаны, так исполняйте беспрекословно, гады!

Что твои попытки побудить мусоров к исполнению указанных обязанностей только лишь нагими требованиями, находясь в пассиве – морока одна. Но вот же, сторона защиты своими силами обнаружила нарушения правил по получению конкретного доказательства, защита заявила собственной оценкой о его недопустимости и просит: «Исключи, судья». Обвинение, естественно, аозражает, а суд удовлетворяет требования защиты – признаёт наличие нарушений и саму недопустимость, суд исключает доказательство из оборота. Сей факт, кроме прочего, определяет ещё и то обстоятельство, что те же обвинитель и суд, чья и была первейшая обязанность данное доказательство проверить и оценить по достоинсту, этих своих обязанностей не выполнили. А не выполнили обязанность – значит нарушили Закон. Ведь нарушили же, гады!

Ну, да ладушки, как говаривал в подобных ситуациях судья Михайло Литягин – это всё лирика. Нам ли ждать милостей от властей? Помятуя реалии, сами пороемся в их сорных баках, словим паразита на его огрехах и пороках, так как право на это имеем железное.

Получение всякого доказательства сопровождено выполнением правил; правил общих для всех и любых видов доказательств, правил частных – то есть применимых только к отдельно взятым докам. Если общие и частные правила прописаны в УПК, то существо индивидкально-частных выясняется лишь из посторонний Кодексу законов и подзаконных актов (локальных и ведомственных). Например, правило об осуществлении следственных действий при условии возбуждения уголовного дела – это общее для получения любых доказательств правило (ст. 149 УПК). Поэтому, что показания потерпевшего, что сведения по осмотру вещдока в отсутствие решения о возбуждения уголовного дела – недопустимы. Правило об участии педагога при допросе несовершеннолетнего (ст. 191 УПК) является частным (или специальным), так как относится только к такому виду доказательства, как показания, но при той специфике (особенности), что допрашиваемый является по возрасту недорослем. Поэтому факт неучастия педагога определяет недопустимость показаний от несовершеннолетнего и незаконность осуществлённого допроса. Правило об аттестации педагогической деятельности (наличие решения аттестационной комиссии) является индивидуальным, так как всякий раз будет иметь отношение к конкретным допросам с получением показаний от несовершеннолетнего терпилы, где и участвовал данный педагога. Поэтому факт нарушения (не выполнения) аттестационного Решения, указывающий об отсутствии соответствующего допуска к педагогической деятельности, просрочка аттестации у участвующего в допросе в качестве педагога какого-то гражданина, тем более отсутствие такого Решения вообще, определит отсутствие у него статуса «педагог»; влечёт недопустимость конкретно этих, полученных с его привлечением показаний.

Имея перед глазами доказательство, мы определяем его видовую принадлежность и индивидуальные характеристики, выясняем наиболее полный объём правил, которые подлежали выполнению в ходе получения этого доказательства, само собой, включая общие правила. Каждое из привил примеряем к процедурам, всякий раз выясняя вопросы: 1) выполнено ли данное правило; 2) если правило не выполнено, в чём выразилось нарушение; 3) какие последствия наступили, могли наступить или угрожают наступлением из-за этого нарушения. Последний вопрос имеет факультативный характер, то есть он как бы и не обязателен для выяснения. Последствия от нарушения, их размерность и даже отсутствие последствий – эти обстоятельства сам факт нарушения не оправдывают. Но как мы уже замечали это нам необходимо из-за придирок судей к нарушениям по признакам «существенность».

Доказательств по делу будет «с горочкой», а правил, их получение регулирующих, – гряда до горизонтов. Меньжоваться перед этим массивом не надо, лиха беда – начало! Знаем, как горы свернуть – трубочкой. С первой пятёркой-червонцем доказательств ты, конечно, натрахаешься. А дальше пойдёт, как по-смазанному, быть может, даже во вкус (кислинки) войдёшь. Так как к тому времени общие правила в башке уже утрясутся, и ты будешь «на автомате» реагировать на любые отступления от них. Будет малый повод порадоваться, возгордиться о себе – ого, в тебе рождается Процессуалист, рык из блеяния твоего прорезается.

Из-за великого множества вероятных нарушений и их оттенков не представляется возможным здесь по всякому и любому доказательству, и даже по отдельному их виду привести сколь-либо полный перечень проверочных действий. Эти, невольно обозначенные мною, ограничительные рамочки могут укорениться в твоём сознании, что помешает среагировать на нарушения, оказавшиеся за границей моего перечисления. В последующих Главах будем обсуждать порядок получения различных видов доказательств, и по приводимым там правилам станут более различимы признаки недопустимости из элементарного невыполнения правил. А сейчас главное уяснить общий подход. Но пример необходим. Пробно покажу круг правил-вопросов, потребных для выяснения нарушений по отдельному виду, по самому простецкому, на мой взгляд, доказательству.

Предлагаю разобраться со Сведениями по Протоколу обыска жилого помещения. Подлежит выяснению:

– возбуждено ли уголовное дело, в рамках которого проводится следственное действие. Насколько законно и обоснованно постановление об этом (раздел VII УПК);

– не было ли время обыска производство по делу приостановлено или прекращено преследование (ст. 28, 29 УПК);

– соблюдены ли правила подследственности и иные условия предварительного расследования (Глава 21 УПК);