Галина Синило - История мировой литературы. Древний Ближний Восток
Древние хаттские сюжеты реконструируются именно благодаря хеттским текстам, а хаттские и хеттские мифы в свою очередь обнаруживают родство с общераспространенным на Ближнем Востоке и в Средиземноморье мифом об исчезающем и возвращающемся божестве плодородия. Однако на этом фоне, как отмечает В. В. Иванов, «хеттские мифы отличаются глубокой архаичностью и примитивностью, наглядностью изображения обожествляемых природных сил»[560].
В период Древнехеттского царства (XVII–XVI вв. до н. э.) хеттские писцы не только переводят и записывают тексты на языке хатти, уже мертвом, но и активно усваивают вавилонскую премудрость, аккадскую клинописную поэтическую традицию (среди хеттских писцов этого времени много выходцев из Вавилона). В архивах хеттских царей были обнаружены тексты на шумерском и аккадском языках, рассказы о деяниях хеттских царей часто записывались в хеттском и аккадском вариантах (например, «Рассказ об осаде города Уршу», «Летопись Хаттусилиса I», «Завещание Хаттусилиса I», «Таблица Телепинуса»).
Постепенно ведущим жанром хеттской литературы становится историческая проза, летопись (это было продолжением традиции, начатой надписью царя Аниттаса). Так, одной из древнейших летописей в Передней Азии является уже упомянутая «Летопись Хаттусилиса I», написанная, как и анналы вавилонских и ассирийских царей, от имени самого царя. Предполагают, что именно хеттская традиция оказала влияние на становление жанра анналов (царских хроник) в ассирийской культуре три столетия спустя. Показательно, что в конце летописи Хаттусилис I сравнивает себя с Саргоном Аккадским. Хеттский царь считает себя избранником древней хаттской и хеттской богини Солнца, покровительницы священного города Аринна. Богиня покровительствовала ему во всех его свершениях. Повествуя о своих героических деяниях, Хаттусилис I не раз именует себя львом, что, по-видимому, восходит к хаттской традиции (на языке хатти слово «лев» одновременно означает и «герой»). В «Завещании Хаттусилиса I» царь, обращаясь к народному собранию, говорит: «Ваш род да будет единым, как волчий!». В. В. Иванов подчеркивает: «Сам тотемистический образ Царя-Волка и его языковое обозначение восходят к глубочайшей индоевропейской и евразийской древности»[561].
К числу известнейших хроник Древнехеттского царства принадлежит «Таблица Телепинуса» (XVI в. до н. э.), в которой ранняя история Хеттского царства представлена как образец разумного правления, контрастирующего с последующей смутой. Как и «Завещание Хаттусилиса I», «Таблица Телепинуса» построена в виде речи царя, обращенной к собранию.
В многочисленных фрагментах исторических сочинений описаны походы хеттских царей на те или иные города Малой Азии (например, Цальпа на Черном море) или Северной Сирии (например, Хальпа; совр. Алеппо). Одним из важнейших событий для истории Древнехеттского царства был выход хеттов к Средиземному морю в Северной Сирии. Воспоминание о нем отразилось в целом ряде исторических и ритуально-мифологических текстов. В одном из сказаний выход к морю описывается как подвиг героя, превратившегося в Быка и сдвинувшего с места гору, преграждавшую дорогу хеттам:
«Поглядите, превратился он в огромного Быка,Поглядите, у него рог немного согнут!»Спрашиваю: «Отчего рог немного согнут?»Отвечает он тогда: «Я ходил в поход.Загораживала путь нам гора большая.Подошел тогда к ней Бык, гору он отодвинул.Море победили мы. Оттого и согнут рог!»
(Перевод В. Иванова)[562]Возможно, легенда о превращении героя в быка является вариацией общей восточносредиземноморской легенды, одной из версий которой выступает и греческий миф о Минотавре, восходящий к культу быка в критской культуре и к общим ближневосточным и средиземноморским представлениям о быке как о воплощении мужской плодоносной силы (божественной и царской).
Хеттским историческим текстам свойствен необычайный лаконизм, напоминающий стиль латинских авторов. Так, В. В. Иванов приводит в качестве примера подобного лаконизма фрагмент из рассказа о военачальнике с хурритским именем Анумхерва: «Они сражались под Цальпой. Его ранили. Анумхерва был в Цальпе. И из города он увидел отрезанную голову своего сына. Он наполнил золотую чашу и в нее налил яду. И ее он выпил»[563]. В таком же стиле написана и дворцовая хроника, представляющая собой собрание кратких назидательных рассказов, похожих на анекдоты, – о проступках придворных и их наказании царем.
Хеттская литература Среднего и Нового царств (XV–XIII вв. до н. э.)
В среднехеттский период (XV в. до н. э.) все более активную роль начинают играть южные и юго-западные области Малой Азии, в которых преобладало лувийское и хурритское население. Имена некоторых царей этого времени являются лувийскими по происхождению (в отличие от прежних – хаттских). На печатях они зафиксированы двумя видами письма – клинописным хеттским и иероглифическим, заимствованным у хурритов и лувийцев (как предполагают, это письмо было создано по образцу египетской иероглифики, но знаки имели самостоятельный характер и поэтому хеттская иероглифика до сих пор плохо изучена).
Среднехеттское время – период наибольшего влияния на хеттов хурритских мифологических представлений и литературы. Из собственно хеттских сочинений выделяются гимны и молитвы богам, в которых, тем не менее, варьируются мотивы шумерской и аккадской поэзии, а в некоторых обнаруживаются параллели с египетскими гимнами времени Эхнатона и ветхозаветными текстами. Так, в «Молитве Кантуцилиса», обращенной к его личному богу, оживают мотивы шумерской «Поэмы о невинном страдальце» и ее вавилонских версий, создававшихся примерно в то же время, что и хеттский текст, звучат мысли, отчасти родственные библейским Иову и Экклесиасту:
К смерти привязана жизнь. К жизни привязана смерть.Вечно никто не живет. Годы у нас сочтены.Если же вдруг человек вечно живущим бы стал,Злые болезни тогда были б ему нипочем!……………………………………………………………………Из-за болезни моей дом мой стал домом тоски:Из-за печали моей им тяготится душа —Кровлю худую пробьют слезы, как капли дождя.Словно я годы уже, десятилетья болел,Выросла в сердце печаль, стал тяжелее недуг.…………………………………………………………………….Ночью в постели томлюсь. Сладкого сна не видать!К ложу ночному тогда вести дурные идут…
(Перевод В. Иванова)[564]Нельзя не услышать в «Молитве Кантуцилиса» и отзвуков египетских «Песни Арфиста» и «Беседы Разочарованного со своей душой» (разговор человека с его душой используется и в хетто-хурритском эпосе для передачи размышлений героя).
В XV в. до н. э. усиливаются связи Хеттского царства с Египтом (как сообщает летопись первого хеттского царя Нового царства Суппилулиумаса, предполагался даже брак вдовы фараона с хеттским царевичем). Неудивительно поэтому, что дошедшие от среднехеттского периода и начала Новохеттского царства гимны Солнцу обнаруживают сходные черты с солнцепоклоннической религией в Египте времен Эхнатона. Солнце предстает как всевидящий и справедливый судия, как покровитель человечества («человечества пастух»). Несомненно здесь также влияние шумерских гимнов Уту и аккадских – Шамашу (в текстах упоминаются шумерские боги Энлиль и Нингаль, а также лазуритовая борода Солнца – непременный атрибут всех шумерских богов мужского рода):
Господин мой, бог небесный Солнца,Человечества пастух! Из моряТы приходишь в вышину, небесныйСолнца бог. Вступаешь ты на небо!…Солнце, господин мой справедливый,Суд вершащий! Царь земли и неба,Ты страною правишь и даешь тыСилу мужества, о справедливый!Солнца бог, всегда ты благосклонен,Исполняешь только ты моленья!Милостивый бог, благое Солнце!Как ты милостив, о справедливый!Только праведного человекаВозвышаешь ты, благое Солнце!Сын богини-матери Нингаль,Зрелости достиг ты совершенной,Из лазури борода твоя!Посмотри! Перед тобой склонилсяЧеловек – твой раб… [232]
Как совершенно новое в мифологическом плане исследователи (в частности, В. В. Иванов) отмечают в хеттских гимнах мотив колесницы Солнца, запряженной конями (квадрига Гелиоса, квадрига Феба-Аполлона)[565]. Как полагают, это мотив митаннийского (хурритского) происхождения, сходный с индоиранским и греческим:
Четверым коням твоей упряжкиЧеловек – твой раб зерно насыпал.Если ест зерно коней четверка,Значит – будешь жить, о Солнце, ты.…Царственный герой, благое Солнце!Объезжаешь ты на колесницеСвета стороны четыре. СлеваОт тебя летят по небу Страхи,Справа от тебя несется Ужас…Справа от тебя летит Бунене —Колесничий и советник верный.Слева от тебя летит Мишару,Праведный помощник и слуга… [233–234]
В. В. Иванов отмечает, что этот фрагмент обнаруживает разительную параллель с Авестой («Яшты», Х, 126), где демон Рашну летит слева от Митры. Как полагает исследователь, «весь этот круг представлений мог быть усвоен через посредство хурритов, испытавших сильное влияние индоиранцев, сосуществовавших с хурритами в Митанни. Но в хеттском гимне эти представления совмещены и с наследием хаттской обрядовой поэзии, из которой, в частности, заимствован оборот “Страхи и Ужасы”, позднее оказавший влияние на гомеровскую греческую традицию»[566].
