Карбарн Киницик - Стивен Эриксон Кузница Тьмы
Сержант кивнул, глядя снизу вверх. - Отлично, сержант. Ох, и добро пожаловать.
Она посмотрела на него с подозрением, но служака казался искренним. Серап проехала мимо телеги и сквозь толпу. Настроение вокруг еще не казалось озлобленным - уже кое-что. Но она не позавидовала бы Йельду и его взводу.
Остановилась она, резко натянув поводья, у каменного дома Гуррена. Оглядела закрытые ставнями окна, заметила вьющуюся над трубой струйку дыма. Спешившись, оставила коня стоять на дороге, подошла к входной двери. Постучала по черному дереву.
Ответа не было.
Серап выждала, затем пошла к заднему двору. Толкнула дверь и увидела Гуррена, горбившегося над горном. Он помешивал угли.
Серап подошла, держать у стены, чтобы он ее заметил. Кузнец метнул короткий взгляд и вернулся к работе.
- Старый Кузнец, - начала она. - Мы не встречались, но я знаю вас и, разумеется, вашу супругу. Я полна искренней приязни.
Он промолчал.
- Гуррен, где ваша дочь?
- Дома.
- Она не подошла к двери.
- Не удивлен.
- Почему?
Он повернулся к ней лицом. Кузнец оказался не таким старым, как намекало местное прозвище, но согбенным; наработанные годами жизни с молотом и щипцами мускулы еще бугрились, но кожа на них обвисла, словно он долго болел. Водянистые серые глаза - словно разбитые стекла. Он сплюнул на сторону желтую мокроту и сказал: - Вчера ночью она едва добрела к дверям, избитая до полусмерти. Ведьма Хейл пришла и потрудилась над ней, потом вышла ко мне. Сломана челюсть, сломана скула; левым глазом уже хорошо видеть не будет.
- Кто-то убил того, кто это сделал.
- Знаю. Хейл заставила девочку разговориться.
- Что же она сказала?
Лицо Гуррена было невозможно спокойным, невероятно пустым, лишенным всяческих эмоций. - Насколько могла понять Хейл, сынок Урусандера поимел ее, хотя нежно. Но Миллик видел достаточно, чтобы догадаться и понять. И теперь Миллик мертв, задушен в Северной аллее, а Оссерк сбежал.
- Все верно. - Серап не видела нужды утаивать. - Хотят и такие слухи, что вы виновны в убийстве.
Гуррен кивнул. - Их я распустил, лейтенант.
- Чтобы запутать следы.
Он посмотрел на нее и ответил: - Долго я держал злобу на вашего лорда и ваш Легион. Они видели, как убили жену, отняв у нас с Ренарр.
Она кивнула. - Поэты сочиняли стихи о горе Урусандера после гибели вашей жены.
- Пусть поэты трахнут себя в рот.
- Э...
- Я умираю. Ведьма Хейл сказала, слишком поздно. В этом Миллике я с самого начала сомневался, но вот она была по уши, и с моего благословения... всё такое...
- Мне жаль, что так...
- Было бы еще хуже, - рявкнул он, - оставить ее в жизни, полной побоев и унижений. Пусть так. Я должен Оссерку и если будет возможность, встану перед ним на колени, возьму руку убийцы и поцелую.
Серап ошеломленно молчала.
Гуррен отвернулся к горну. - Передайте своему господину, лейтенант. Между нами вода чиста.
- Передам, - прошептала она.
- Но я хочу, чтобы позаботились о моей дочери.
Серап кивнула. - Обещаю.
Он метнул взгляд. - Клятва Легиона?
- Клятва легиона, Гуррен.
Мужчина вдруг улыбнулся, и помолодел на годы, хотя глаза остались больными. - Скоро я увижу жену. Ожидание легко, когда близится к концу. Идите же. Я должен перековать эту цепь в гвозди, а горн еще не вполне горяч.
- Командир, рада вновь видеть вас.
Вета Урусандер, казалось, чуть замешкался, всматриваясь в нее. Жестом велел садиться. Они были в комнате, которую Хунн называл Склепом. Полки тянулись по всем стенам до потолка. Свитки, сшитые тома, манускрипты и глиняные таблички заставляли полки прогибаться. Центр занимал огромный рабочий стол. К нему были подвинуты два стула, тогда как низкие обитые кресла, словно часовые, встали по сторонам арки входа.
Сидеть в низком кресле оказалось неудобно - Серап не могла видеть лицо Урусандера, приходилось изгибаться. Как она и ожидала, командир остался к этому равнодушен. Он имел рассеянный вид, как всегда в последние два года. Она видела взор потерявшегося человека, и это причиняло боль.
- Как Севегг и Рисп? - спросил Урусандер.
Серап вздрогнула и пожала плечами: - В полном порядке, сир. Заняты.
- Чем заняты?
- Сир, у меня вести из Харкенаса.
Он отвел глаза, словно изучая архивные полки. - Хунн Раал тебя послал.
- Да, сир.
- Не сомневаюсь, Рисп и Севегг загоняют лошадей, чтобы донести вести до гарнизонов.
- Сир, снова возникает нужда в Легионе. Нужда в вас.
- Не будет вторжения из моря Витр. Сама идея об этом смехотворна. - Он встретил ее взгляд суровыми и острыми глазами. - Хунн Раал желает видеть государство впавшим в панику. Сеет страх с единственной целью воскресить Легион - не ради встречи с воображаемой угрозой, но ради противостояния знати, Драконусу и особенно Матери Тьме. До сих пор не залечил рану нашей отставки.
- Не стану лгать, сир. Он до сих пор ранен. Как и все мы.
- Старым солдатам не подходит спокойный мир. Они чувствуют себя призраками и тоскуют по активной жизни, но знают они лишь жизнь в насилии. Война для них зелье, от которого не отказаться. А для многих других... видя старого солдата, они вспоминают, что никогда не приносили жертв, не платили по счетам, и поэтому они предпочитают не замечать старых солдат. Они желали бы всё забыть. А иным, Серап, старый солдат напоминает о потерях, и горе жалит их снова. Мы уходим, это верно; более того, мы уходим в одиночество и тишину. Мы наглотались ужасов, и теперь мы призраки, ибо стоим рядом со смертью и не можем покинуть ряды ее армии.
Серап вытаращила глаза на командира. Его слова, падавшие как отлитые из свинца пророчества, холодили ее изнутри - негаданные дары, полные нежеланных истин. - Сир, Азатеная появилась из моря Витр. Женщина. Хранители нашли ее и сопроводили через Манящую Судьбу. Одна из хранительниц назвала ее Т'рисс. Монахи Ян перехватили их и приняли покровительство над Азатенаей. Привезли в свой оплот. Это стало серьезной ошибкой. Сир, женщина воскресила давно мертвого речного бога, которому поклоняются Ян и Йедан. Затем она, в компании испуганных монахов, двинулась на Харкенас. Входя в город, разлила потопом реку. Вода сочилась из камня даже в ночных покоях Матери.
- Погоди, - вмешался Урусандер. - Ты описываешь покушение на Мать Тьму.
- Да, сир. Были жертвы.
- Кто?
- Верховная жрица Синтара...
- Она мертва?
- Нет. В Палате Ночи Т'рисс напала на жрицу и оставила ее... униженной в глазах Матери Тьмы. Она вынуждена была бежать и ищет убежища у Легиона...
- Стой! - Урусандер вдруг вскочил. - Ты несешь чепуху. Мать Тьма не жестока. Она не стала бы изгонять свою верховную жрицу! Ты описываешь какое-то безумие!
- Возможно, я ошиблась, - сказала Серап. - Мы не знаем точно, что случилось в Палате Ночи в миг конфронтации Азатенаи и Матери. Даже лорд Аномандер не успел. Но Синтара выбежала из палаты. Отыскала Хунна Раала - сир, жрица изменилась, видимо для всех изменилась. Возможно, новое ее достояние - это проклятие, как заявили служители Тьмы. Но, возможно, совсем наоборот. Истинный дар. Сир, она едет сюда, к вам...
- Ты вообразила, я дам ей убежище от Матери Тьмы? Совсем ум потеряла?
- Сир, она едет не к командующему легионом, но к ученому, знатоку истории. Едет умолять вас о помощи, о знании. Что она ныне хранит в себе? Проклятие ли это, как говорят противники, или дар?
- Где эта Азатеная?
- Изгнана Матерью Тьмой.
- А Драконус вернулся с запада?
Серап моргнула. - Нет, еще нет, даже в свой Оплот, где ждет собранная им армия.
- Армия? Не глупи - Консорт ищет единения, дабы иные из знати не воспользовались видимой слабостью. Знает, как неустойчивы его позиции, как его презирают. Думаешь, я не понимаю истинного смысла бесконечных донесений Хунна Раала? Нет, Серап. Я вижу все искажения, что он вложил в твои речи.
Холод внутри стал еще сильнее, она пыталась не опустить глаз под его непреклонным взором. - Сир, я не искажаю истину, говоря, что отрицатели видят возрождение своей древней веры. Что речной бог призвал поклонников, даже монастыри Ян и Йедан заставил встать на колени. Культ Матери Тьмы в опасности. Харкенасу на берегах Дорсан Рил угрожает наводнение. Старый храм в самом сердце Цитадели узурпирован. Если всё это не тревожно, сир, у нас есть донесения - отрывочные, разумеется - о демонах на берегах моря Витр. Капитаны Шаренас и Кагемендра Тулас уже возвращаются от Витра, но едут не в форты Хранителей - нет, они едут к вам, сир.
Пока Серап перечисляла, Урусандер стоял, опустив руки на спинку кресла. Заканчивая, она видела, как белеют костяшки пальцев - и вдруг кресло размытым пятном полетело по неширокой комнате. Столкнулось с тяжелым столом и развалилось, как от удара осадного орудия. Звук удара, грохот и треск дерева повисли в воздухе.
Серап вдавило в кресло от силы гнева Урусандера. Онемев, она застыла, ничем не желая привлекать его внимания.
А тот смотрел на устроенный им погром. Потом тихо сказал, не оборачиваясь: - Что еще?
