Карбарн Киницик - Стивен Эриксон Кузница Тьмы

И тут лорд Аномандер оказался рядом, опустился на колени и обнял его. И заговорил, казалось, не со священником. - Зачем она делает это? Сколько еще ран она нам нанесет? Я не согласен. Мать, если ты хочешь разделить вину, выбери меня одного. Я приму ее и познаю, как лучшую подругу. Но нет, ты решила возложить наследное бремя свое на всех детей. - Он грубо засмеялся. - Ну что за жалкая семья.

Он помог Эндесту встать. - Передай мне свою тяжесть, жрец. Последние шаги свершим вместе. Опусти руки на камень, место могилы ее, и пометь кровью. Ей быть верховной жрицей? Видит Мать, попользовались ей как следует.

Горечь слов пронизала Эндеста но, как ни нелепо, он нашел в них силу и обновленную решимость.

Вместе встав с колен, владыка и священник прошли по тракту.

Замутненными глазами Эндест видел низкие груды недавно копаной земли. Видел вход в дом с высаженной дверью. Видел более высокие могилы, захоронения лорда Джаэна и Крила. Впрочем, он уже видел всё это в грезах.

Они шагали туда молча. Кровь снова потекла по рукам, мерно капая на порог дома.

Лорд Аномандер замедлил шаги. - Внутри кто-то есть.

Камни пола у входа лежали неровно, на многих была грязь и следы рук. Увидев это, Эндест замер. - В видениях, - сказал он, - она еще умирает.

- Боюсь, все мы разделяем с тобой эту истину. - Аномандер прошел мимо него. - Андарист? Я пришел, чтобы отложить мщение...

Но вставший с камня очага даже в тяжком сумраке не освещенной комнаты не походил на Андариста. Мужчина был грузным, на плечах меховой плащ.

Эндест стоял, наблюдая, кровь сочилась с рук на камни могилы Энесдии. Лорд Аномандер подошел к незнакомцу.

- Камень очага? - спросил Первый Сын.

- В осаде, - пророкотал мужчина. - Доверие под угрозой, пятна крови не смыть и это место теперь не очистить.

Лорд Аномандер, казалось, не знал что делать. - Тогда... зачем ты явился?

- Мы связаны, Первый Сын. Я ждал тебя.

- Зачем?

- Защитить дар.

- Защитить? От меня? Я не порушу доверие - хотя Андарист от меня отказался. Я его найду. Я всё исправлю.

- Боюсь, Аномандер, ты не сможешь. Но знай: ты постараешься.

- Так оставайся здесь, Азатенай, до смерти последнего дня! Защищай пародию на святость, так искусно вытесанную твоими руками!

- Мы связаны, - повторил Азатенай, не смущенный вспышкой Аномандера. - Отныне на всех путях ты будешь видеть меня рядом.

- Мне этого не нужно.

Гость пожал плечами: - Уже между нами есть нечто общее.

Аномандер потряс головой. - Ты не друг, Каладан Бруд. И никогда не будешь. Не могу увериться: вдруг твой дар был проклятием и причиной всего случившегося?

- Я тоже, Аномандер. Еще что-то общее меж нами.

Первый Сын схватился за рукоять меча.

Однако Азатенай покачал головой: - Не время, Аномандер, вытаскивать такое оружие в таком месте. Вижу за твоей спиной священника. Вижу в руках его силу Матери Тьмы, вижу кровь, кою она пустила. Итак, сделка веры завершена.

- Не понимаю...

- Лорд Аномандер, отныне она наделена всей властью Азатенаи. Власть наша от крови, и при рождении бога или богини высшая сущность первой должна ее отдать. А вы, ее дети, должны отдать свою в ответ. Так выковывается Тьма.

Аномандер попятился. - Я не заключал такой сделки, - сказал он.

- Вере не интересны сделки, Первый Сын.

- Она ничего мне не дала!

- Она оставила тебя одного. Делай со свободой что пожелаешь, Аномандер. Делай что должен.

- Я покончу с гражданской рознью!

- Так давай. - Каладан Бруд ступил к нему. - Если попросишь, лорд Аномандер, я покажу, как этого добиться.

Аномандер явно колебался. Он оглянулся на Эндества, но аколит торопливо отвел глаза - узрев, что камни под ногами стали багряными. Ощутил себя слабым и встал на колени, падая на неровно сложенную могилу.

И услышал словно с далекого расстояния: - Каладан, если я попрошу, чтобы ты показал... здесь будет мир?

И Азатенай ответил: - Здесь будет мир.

Аратан встал у окна башни, по высоте уступавшей лишь Башне Ненависти. Утренний свет лился на него, наполняя теплом.

Кория позади села в постели. - Что такое? - спросила она.

- Извини, что нарушил твой сон.

Она хмыкнула. - Это впервые, Аратан. Юноша влетает в мою комнату, даже не постучав, но замечает ли он мою нагую красу? Нет. Вместо того несется к окну и там стоит.

Он оглянулся.

- Что там, снаружи? - спросила она. - Всего лишь пустая равнина и развалины упавших башен. Слушай, - продолжала она, вставая и закутывая изящные формы одеялом, - мы живем на пустоши в компании жалкого Джагута, со всех сторон унылый вид. Разве ты не нашел меня привлекательной?

Он смотрел на нее. - Нахожу тебя очень привлекательной. Но не доверяю. Прошу, я не хотел обидеть...

- Правда? Тебе еще учиться и учиться.

Он отвернулся к окну.

- Что же тебя так восхищает?

- Готос пробудил меня загадочными словами.

- Ничего в этом нового, полагаю?

Аратан пожал плечами. - Загадка разрешилась.

Послышался шорох, и она встала рядом. Поглядела на равнину и словно задохнулась.

Не сразу произнесла она: - Что же сказал Владыка Ненависти, Аратан?

- "Он такой дурак, что, боюсь, мое сердце разорвется".

- Только-то?

Аратан кивнул.

- От мне говорил... теперь есть врата.

- Путь в королевство мертвых, да. Худ намерен пройти в них.

- И повести невозможную войну. - Она вздохнула. - Ох, Аратан, может ли сердце не разбиться, видя такое?

Они стояли бок о бок, глядя на равнину внизу. Там собрались тысячи ответивших на зов Худа. Нет, не тысячи. Десятки тысяч. Джагуты, Тел Акаи, Бегущие-За-Псами... потерянные души, тоскующие души все как одна. И приходили еще многие.

"О Худ, знал и ты? Мог ли вообразить такой отклик?"

- И Готос больше ничего не сказал?

Аратан потряс головой. "Но я нашел его сидящего в кресле и увидел слезы. Дети плачут легко. Но слезы стариков - иное дело. Как ничто иное, они разрушают мир ребенка. А в это утро я снова ребенок" . - Нет, - сказал он, - ничего.

Я не ходил среди них, Рыбак Кел Тат. А надо было. Он воздел знамя горя, это поколебало мою решимость, а лорд Аномандер в тот роковой миг был не готов видеть. Они были слишком далеко. Пойманы своими жизнями. Слишком многие и слишком неотложные необходимости гнали их.

Но подумай же... Под такое знамя будут вставать без конца - не под тяжестью неудач, но под проклятием живучести. Вражду самой Смерти готов объявить только легион живых.

Смотри на эту армию. Она обречена.

Но даже слепец может в такой миг увидеть сияние твоих глаз, друг мой. Ты лучишься жаром поэзии, воображая то сборище, такое молчаливое и решительное, такое безнадежное и такое... великолепное.

Давай отдохнем от рассказов.

Времени хватит даже у стариков, чтобы поплакать.