Гениальный язык. Девять причин полюбить греческий - Андреа Марколонго
Гомер и вообще все греки не видели связи между различными основами одного глагола, а если и видели, не придавали ей значения. Лингвистически они ее явно не ощущали. Выбор основы подчинялся необходимости быть понятым.
Нам он может показаться механическим, чересчур сложным, но греки понимали друг друга превосходно, пожалуй, даже лучше, чем мы, слишком часто не понимающие друг друга. Несомненно, они более точны и более искренни: ничто у них не говорилось и не делалось просто так.
Коль скоро «Илиада» и «Одиссея» — самые, что называется, мейнстримные эпические поэмы в истории и самый действенный инструмент нарратива в обществе, это значит, что греки, к какому бы социальному слою они ни принадлежали, понимали их отменно, даже не имея ученой степени по филологии.
В противном случае, предназначайся Гомеров язык лишь для немногих академических ушей, греки быстро выбрали бы себе другого национального поэта, а работы Гомера выкинули в корзину — так же, как поступили бы и мы, если финал футбольного Чемпионата мира (в котором Италия побеждает по пенальти) комментировался языком Данте. Мы бы срочно переключили канал, осыпая проклятьями Данте, Тоскану и, возможно, даже Маремму.
Прежде чем перейти к рассмотрению каждой основы, приведу пример, от которого бросит в дрожь любого лицеиста, хоть нынешнего, хоть бывшего, и упадет в обморок тот, кто греческого совсем не знает. Тем не менее, я считаю, это самый быстрый способ понять проблему. Во всяком случае, самый смелый.
Возможно, до вас доходили слухи о существовании семи так называемых «супплетивных» глаголов (изысканный эвфемизм для очумелых глаголов, не подчиняющихся никаким правилам), глаголов, столь же логичных для греков, сколь нелогичных для нас. Если нет, те, кто еще прикован (или был прикован) к вечно тесной лицейской парте, верно, слышали хотя бы о трех. Как нередко бывает в языке и особенно в жизни, чтобы высветить смысл, нужна странность. Так вот, именно благодаря этим неправильным глаголам мы видим с предельной ясностью, как говорится, своими глазами, важность видового смысла, привязанного к каждой основе.
Потому выберем самый неправильный из всех — ὁράω — и ограничимся на минуту просмотром его парадигмы, как будто она выстроена на странице любого школьного учебника — настоящее, будущее, аорист, перфект, пассивный аорист:
ὁράω, ὄψομαι, εἶδον, οἶδα, ὤφθην.
И вот неслучайная ирония: ὁράω как раз и значит «смотреть глазами». Так что смотрите как следует.
Вы хорошо посмотрели? Вовсе необязательно уметь читать по-гречески. Можете представить, что это японский. Видите хоть одно слово, немного похожее на другое? Разумеется, нет. Хорошо. Даже превосходно.
Теперь попробуйте совершить скачок во времени — в подлинном, из большой истории. Если вы окажетесь на афинской агоре и вам придет в голову остановить первого встречного и спросить: «Будьте добры, ради Зевса, объясните мне парадигму глагола ὁράω», — бьюсь об заклад, он покрутит пальцем у виска или, хуже того, примет вас за варвара, и вы вмиг угодите на каторгу или будете проданы в рабство на невольничьем рынке.
Каждой из этих основ соответствуют абсолютно разные значения, и употребляются они совершенно независимо друг от друга. Никого не волнует, что οἶδα восходит к ὁράω. Это важно для наших грамматик в той же мере, в какой нам важно, что итальянские слова «pazienza» («терпение»), «pazzia» («безумие») и «passione» («страсть, страдание») происходят от одного корня. Самым благожелательным откликом 99% людей наверняка станет: «Ну и что? Мне-то какое дело?»
Учитывая опять-таки цель языка — быть понятым — посмотрим, что понимали греки под различными основами ὁράω:
— ὁράω, «смотрю сейчас»: яблоко, красивая женщина, небо, трагедия, то, что мне нравится.
— ὄψομαι, «намереваюсь посмотреть, посмотрю»: на что? — смотри выше или оглядись вокруг.
— εἶδον, «посмотрел».
— οἶδα, «знаю», так как посмотрел внимательно, теперь знаю, и точка. (Здорово, правда? Вот бы применить такой подход к знанию сейчас, когда все говорят обо всем, ничего не видя и, стало быть, ничего не зная, тогда мир, на мой взгляд, станет намного лучше.)
— ὤφθην, «на меня посмотрели» — и кто-то потом будет знать.
Еще один аномальный, а следовательно, пригодный для просветления глагол — «говорить»: то же, что по-итальянски, он значит только в аористе εἶπον, тогда как основа настоящего времени колеблется между ἀγορεύω, «выступаю публично» (от ἀγορά, площадь публичных собраний), и λέγω, означающим «выбираю, перечисляю». Основа перфекта εἴρηκα — «я сказал, значит, вы меня услышали» — совершенно иная и имеет другое происхождение.
Семантические колебания, которые мы наблюдали в парадигме ὁράω, действуют и в отношении всех прочих греческих глаголов. Действуют так активно, что многие глаголы могут недосчитаться одной или более основ, так как их значение несовместимо с существованием данной конкретной основы. Лингвисты называют такие глаголы «недостаточными». Привести примеры?
Οἰκέω, «обитаю», βασιλεύω, «царствую» почти всегда имеют всего одну основу настоящего, потому что действие неизменно совершается: либо обитаешь где-то, либо являешься бездомным, либо ты царь, либо нет.
Θνήσκω, «умираю», тоже имеет одну основу аориста, ибо трудно себе представить нечто более определенное, чем действие испускания духа. То же самое касается глагола βιόω, «жить», когда мы благодарны жизни только за то, что живы и можем наслаждаться ею, хотя не всё в ней совершенно.
Ἥκω, мой любимый, имеет одну основу перфекта, поскольку выражает результат действия «отправился и наконец-то прибыл». Я бы перевела это не слишком академично как «вот и я», но вряд ли преподаватели это оценят, поэтому вполне подойдет «я пришел».
Также ἔοικα, «кажусь, я похож» и δέδοικα, «боюсь» имеют только основу перфекта, ибо являются результатами уже свершившихся действий: я поглядел на кого-то, и он напомнил мне кого-то другого, что-то стряслось и внушило мне страх: пришло время выбора — мужаться или нет.
Добравшись до этой точки, начинаем спуск. То есть различные основы проиллюстрированы, можно любоваться пейзажем. Ах да, забыла предложить вам бокал вина (разбавленного) — поднимете тост по дороге. Всё дальнейшее годится для любой формы изъявительного, сослагательного, желательного, повелительного наклонения, причастия, инфинитива и даже для отглагольного прилагательного — без комментариев, я знаю, что в школе их почти никогда не проходят, они разве что встречаются в экзамене на аттестат зрелости.
– Основа настоящего времени, самая простая, та, к которой относится глагол в словарной форме, указывает на действие еще не завершенное, а находящееся в процессе свершения. Никакое следствие данного действия не затрагивает говорящего, потому что он пока переживает его, нечто вроде carpe diem [8], если прибегнуть к неустаревающей латыни.
Словарь
Мучительна ностальгия по легендарным переводам «Роччи», словаря греческого языка, из-за которого итальянские школяры теряли зрение (а оптики гребли деньги лопатой) почти восемьдесят лет.
В 1939 году монах-иезуит, отец Лоренцо Роччи, опубликовал в издательстве «Данте Алигьери» одноименный словарь, который считался непревзойденной энциклопедией древнегреческого языка
