Н. Арутюнова - Проблемы морфологии и словообразования
К этой же семантической группе, как ее разновидность, принадлежат насмешливые нарицательные имена, даваемые представителям определенных профессий вообще или горе—специалистам. Большей частью сложные слова этого рода имеют как тот, так и другой семантический оттенок. Точно так же, как и все другие существительные этой группы, презрительные клички профессионалов построены на образной характеристике, например, el matasanos (букв. 'тот, кто и здорового убьет') употребляется как презрительная кличка врачей, el sacamantas (букв. 'тот, кто стаскивает одеяла') служит кличкой сборщиков податей и судебных исполнителей, el matatías (букв. 'тот, кто убивает теток') употребляется как прозвище ростовщиков, el pintamonas (букв. 'тот, кто рисует обезьян') означает 'плохой художник', el chupatintas (букв. 'тот, кто сосет чернила') используется как кличка канцелярских чиновников, писцов, el rascatripas 'скверный музыкант' (букв. 'тот, кто раздирает внутренности'), el picapleitos (букв. 'тот, кто возбуждает судебные процессы') является кличкой адвокатов, юристов, el tapagujeros (букв. 'тот, кто затыкает дырки') – прозвище плохих каменщиков, el saltatumbas (букв. 'тот, кто прыгает по могилам') – прозвище священников, зарабатывающих на похоронных церемониях. Сюда же относятся такие слова, как sacamuelas и rapabarbas, не имевшие, по—видимому, раньше презрительного оттенка. Destripaterrones (букв. 'потрошитель земли') является презрительной кличкой крестьян. Иногда в народе это слово употребляется в испорченной форме estripaterrones. Ср. например, следующие куплеты, приводимые Ф. Кабальеро:
El cielo nos dé pacienciacon estos hombres de campoque son estripaterronessepulturas de gazpacho
(Caballero 1882, 246)
('Да пошлет нам небо терпенье с этими мужиками, которые потрошат землю и наедаются похлебкой').
Уже приведенные примеры показывают, что часть слов этой семантики является ироническими прозвищами представителей определенной специальности или категории людей, а не только горе—специалистов (например, sacamantas, chupatintas, matatías, apaga—candelas).
В других случаях преобладающим является значение плохого специалиста (например, matasanos, pintamonas, rascatripas). Соответствующие слова также, впрочем, иногда означают представителей определенной профессии вообще. Ср. например, следующий пример употребления слова matasanos у Ф. Кабальеро: Dígale Vd. a ese matasanos que si cuida bien a la chica le pagaré a peseta la visita (Caballero 1860, 325) 'Передайте этому лекарю, что если он будет хорошо ухаживать за девушкой, я заплачу ему по песете за визит'.
Внутренняя форма этих слов, как уже говорилось, дает образную, а не функциональную характеристику означаемому лицу. Иногда эта образность, обладающая выразительной силой гротеска, достигается тем, что внутренняя форма слова указывает на функцию, противоположную той, которую должен исполнять представитель данной профессии (например, el matasanos).
Наблюдения над сложными словами, дающими образную характеристику лица, показывают, что среди них распространена синонимия. Причем специфика синонимов заключается преимущественно в оригинальности того образного представления, которое содержится в каждом. «В н у т р е н н я я ф о р м а слов есть отношение содержания мысли к сознанию; она показывает, как представляется человеку его собственная мысль. Этим только можно объяснить, почему в одном и том же языке может быть много слов для обозначения одного и того же предмета…».[204]
Это определение А. А. Потебни хорошо характеризует синонимику среди сложных существительных данной семантической группы. Синонимы, которые встречаются среди них, отличаются друг от друга именно своеобразием содержащегося в них представления. Например, имеется следующий ряд синонимов со значением 'льстец': quitamotas букв. 'тот, кто снимает пылинки', tiralevitas 'тот, кто одергивает сюртук', lavacaras 'тот, кто обмывает лица', alzafuelles 'тот, кто поднимает облака (лести), lameculos 'задолиз', quitapelillos букв. 'тот, кто обирает волоски'. Все эти синонимы отличаются от adulón и lisonjero тем, что являются словами с живым, колоритным образом, заключающимся внутри каждого из них и различающим их между собой.
Ряд сложных слов этого типа имеют значение 'обжора': например, tragaldabas[205] букв. 'тот, кто глотает щеколды'; на близком к нему образе построено tragamallas – 'тот, кто глотает кольчугу'. Это же значение имеет zampabodigos – букв. 'тот, кто поедает буханки'. Слово bodigos, ставшее неупотребительным, было заменено близкими по значению словами, в результате чего возникли: zampabollos – 'тот, кто поедает булки' и zampatortas букв. 'тот, кто поедает пирожные'. Кроме перечисленных синонимов существует еще zampapalos – букв. 'тот, кто съедает палки' и, наконец, tumbaollas – букв. 'тот, кто опрокидывает горшки'. Наиболее употребительными из 7 перечисленных синонимов являются zampabollos и особенно zampatortas.
Все различие между этими синонимами сконцентрировано в образах, на которых они построены. Специфика этих слов определяется, следовательно, их внутренней формой. Такие существительные, как azotacalles в отличие от vago, zampatortas, в отличие от glotón и tonto, tiralevitas, в отличие от lisonjero, echacuervos, в отличие от alcahuete и т. д. постоянно ощущаются в двух планах: со стороны своего лексического значения и того внутреннего образа, из которого оно вытекает. Поскольку основное значение этих слов для языка связано с их внутренней формой, последняя проявляет повышенную сопротивляемость опрóщению. Лишь очень немногие существительные этой группы функционируют теперь в языке в одном плане – в своем лексическом значении. Например, papanatas, pisaverde, cascarrabias фактически превратились в обычные безóбразные слова. Однако часто бывает иначе. Ослабление внутреннего образа ведет к замене данного сложного слова новым, построенным по тому же словообразовательному принципу. Разговорный язык стремится постоянно освежать, обновлять свои выразительные средства. Так, alzafuelles, lavacaras, quitamotas, сменяя друг друга в той или иной последовательности, отошли на второй план, оттесненные вновь возникшими синонимами lameculos и tiralevitas.
Иногда на примерах употребления сложных слов этой семантики удается проследить, как отчетливо, наряду с лексическим значением, выступает их внутренняя форма. Существительное matacandelas – букв. 'тот, кто гасит свечи', означает 'церковный служка', а также является презрительной кличкой духовенства.
Любопытен следующий случай его употребления в романе Галь—доса «Кадикс»: Los matacandelas de toda luz de la razón no quisieran que alumbrase al mundo más luz que la de las hogueras inquisitoriales (Galdós 1951, 123.) 'Гасители светоча разума хотели бы, чтобы мир освещали только костры инквизиции'.
На этом примере видно, как слово matacandelas функционирует в двух планах: автор пишет о «гасителях светоча разума» и одновременно сообщает, что ими являются «гасители церковных свечек». Роль внутренней формы заметна и в выборе варианта слова: это matacandelas, а не apagacandelas, потому что внутренняя форма первого из них является более выразительной, (matar значит 'убивать', но употребляется также в значении 'гасить', apagar означает просто 'гасить'). Интересно отметить, что через две страницы в менее экспрессивно насыщенном контексте автор употребляет слово apaga– candelas (Ibid., 125).
Другим примером функционирования в двух планах сложных существительных этой семантики может служить следующий диалог между персонажами романа Валье—Инклана «El ruedo ibérico» («Арена иберийского цирка»).
– Tú no eres lo que aparentas – Vallín disimuló.
– Ahí atrás me han tomado por el saca—mantecas.
– Ni eres saca—untos ni saca—bolsas.
– Pues seré lo que tú quieras (Valle—Inclán 1940, vol. I, 104.)
(– Ты не то, чем кажешься. – Вальин притворился: – Там меня приняли за вора—убийцу. – Нет, ты даже не взяточник и не карманник. – В таком случае, считай меня, кем хочешь').
Внутренний смысл этого диалога строится на том, что один из собеседников, Вальин, употребляет слово sacamantecas (вор, убивающий своих жертв[206]), которое буквально значит 'тот, кто выпускает жир (т. е. потрошит, распарывает живот). Используя внутренний образ, содержащийся в данном существительном, цыганка, собеседница Вальина, отвечает ему, очевидно, ситуативным словом (оно не отмечается в словарях) saca—untos, второй компонент которого (unto) является синонимом manteca (жир), но употребляется также в жаргоне в смысле 'деньги'. Затем, продолжая игру слов, она заменяет в обычном cortabolsas 'карманник' первый элемент глаголом sacar по аналогии с saca—mantecas.
Приведенные примеры показывают, какими стилистическими возможностями обладают существительные этого типа благодаря содержащемуся в них образу, позволяющему автору создать насыщенный смысловыми оттенками подтекст.
Именно в силу прозрачности своей внутренней формы существительные этого типа часто возникают непосредственно в речи и не закрепляются в языке совсем или оказываются недолговечными. Другие имеют областной характер и варьируются от одной провинции к другой, не входя прочно в общенародный язык.
В произведениях художественной литературы нередко встречаются слова этого типа, не отмеченные в словарях и не являющиеся стойкими лексическими соединениями. Это зафиксированные писателем различные разговорные словечки, а также результат его собственного словотворчества.
