Александр Гвоздев - От первых слов до первого класса
Я: А как надо было сказать? Он: *Я е'сьть хачю'* (Я есть хочу).
Уже давно отмечалось, что он обращает внимание на какофимизмы.
(3, 9, 11).
Принесли судака, и он говорит: *А мне' бу'дiт хво'сьтик рыби'нъй, судаки'нъй. Я то'лькъ судаки'нъи хвасты' люблю'* - А мне будет хвостик рыбий ("рыби'ный"), судачий ("судаки'ный").
Я только судачьи ("судаки'ные").
хвосты люблю. Начал усваивать "четыре". Когда мы сидели втроем и он сосчитал "три", пришла Татьяна Северьяновна, и он, спросив "А с бабушкой сколько?" и услышав ответ, все повторял: "Четыре". Потом во время гулянья, увидев четверых стоявших извозчиков, говорил: "Четыре лошади", на обратном же пути, когда один уехал, говорил "Три".
(3, 9, 14).
*Ма'м, я ф сьтёклъх ви'жу читы'ри бума'жък. А на са'мъм де'ли - льве'* - Мама, я в стеклах вижу "четыре бумажек" (четыре бумажки), а на самом деле - две. Говорит, глядя в бинокль на две пестрых бумажки, лежащих на стуле. Не раз отмечалось, что образование творительного падежа единственного числа мужского рода прилагательных сходно с местным, то есть одинаково с подчиняющими существительными. Так: *За э'тъм до'мъм* - За этим домом (буквально - За этом домом).
Были случаи подобного образования и с ударением на окончании
(3, 9, 15).
Сегодня я рассказывал ему историю о скворцах и между прочим говорил, как скворчиха снесла яйца: "Она снесла одно яичко, потом еще одно. Сколько стало?". Он: "Два". Я: "А потом еще одно. Сколько стало?". Он: "Три". Так он правильно досчитал до пяти. Но когда я стал говорить, что из одного яйца вывелся скворчонок, то он не смог ответить, сколько осталось яиц. При сумме же "три" он правильно отвечал, сколько оставалось после "отнятия" одного, и без применения наглядных пособий. После умение считать до пять я проверил трижды на косточках, начиная с одной и кончая пятью. Он последовательно правильно называл сумму. Но когда я ему предложил: сосчитать косточки, лежащие вместе, он считал: "Один, два, три, восемь, пятнадцать". Этот ряд у него существует очень давно. Пальцы он не умеет считать потому, что знает названия пальцев: мизинчик, безымянный и т.д., и когда я предлагал ему цифровой счет, он все сбивался на эти названия. *Ачи'сьтю* - "очистю" (очищу).
(3, 9, 16).
Утром, глядя на зарю, спрашивает: "Заря бывает на земле?". Я: "Нет, на небе". Он: "А земля это что ль небо?". Я: "Как?". Он: "Вот когда кто умирает, и закапывают, и зовут небо". Очевидно, он пытается совместить два имеющихся представления: что люди, когда умрут, идут на небо и что их закапывают в землю. Эта попытка, по-видимому, и заставила его задать первый вопрос. Вообще же он не раз говорил, что заря бывает на небе. Был разговор о его кашле, и он говорит: "Володя тоже подкашливает". Вера: "Я что-то не слыхала". Он: "Он медленно кашляет. Я шибчее кашляю". Были и еще случаи употребления "медленно" в значении "тихо". Смотрит на волосики на своих ногах и говорит: *Ва мне' таки'и ма'лiнькии ше'рьсьти* - Во мне такие маленькие шерсти.
(3, 9, 18).
Говорит вдруг: *В О'лiчькинъй зимле', та'м, ф саду' агро'мнъм - бе'лъи чiрьвики'. Сафсе'м биз нок. На э'дъкъй чiрьвичёк паймаи'ш агро'мную ры'бу. На се'мьдiсiть капе'iк. Ни даро'жъ судака'* - В Олечкиной земле, там, в саду огромном - белые червяки. Совсем без ног. На эдакого червячка ("на эдакий червячок").
поймаешь огромную рыбу. На семьдесят копеек. Не дороже судака. Винительный одушевленного равен именительному. Видел ли он этих червяков, не знаю. В последнее время он очень часто называет цены различных предметов, и, конечно, ни с чем не сообразные. Много говорит и о "дороже" и "дешевле" - так же нелепо. Но всегда подобные рассуждения относятся к вещам покупаемым и продаваемым. Вера говорит, что для себя будет готовить рыбу, а для него голубцы. Он начинает просить тоже рыбу. Ему напоминают, что вчера отказался от рыбы. Тогда он заявляет: "Это я пошутил". Это не первый случай, когда, желая отказаться от своих слов, он объявляет их шуткой. Купили розовое масло. Когда я стал мылить им руки, то он спросил, будут ли они красными, а после спрашивал, из красного ли сала сделали это мыло. "Помнишь меня дядя Буреловский хотел стричь весною, а я зашел в дом, затворил дверь туго и сел сюда на стульчик". Воспоминание верное. Я спрашиваю: "Зачем так сделал?" Он: "Это я так. Я играл". Это его обычная извиняющая себя отговорка. Я рассказывал ему, как мы ходили в огород и, между прочим, впервые упомянул, что по приходе домой вечером ему чистили зубы. Он живо возразил: "Да я тогда не чистил зубы!" Действительно, он оказался прав. На огороде мы бывали летом 1923 года (в позапрошлом году), а чистить зубы он начал с лета 1924 года. Здесь, таким образом, редкий пример того, что он помнит о временных границах такого давно ставшего привычным занятия, как чищенье зубов. Мы четверо сидим за обедом. Он говорит: "Бабушка, если ты уйдешь в кухню, будет три людей". Я: "А теперь сколько?" Он: "Теперь - четыре".
(3, 9, 22).
Показывает на мои ременные завязки у штиблет и называет их: *Смали'твъи ни'тки* - Смолитвые нитки. Очевидно, 'просмоленные нитки' или от выражения "с молитвой", которое встречалось в басне о знахарке из "Крестьянской газеты". Увидев, как брали снег из проулка, он вспомнил, как там откидывали снег Вера с Любой. Это было два года назад. В сказке о скворце два раза верно просчитал до пяти.
(3, 9, 23).
Ему предложили подобрать разбросанные бумажки, он упирается и говорит: *А я ни бу'ду пъдбира'ть. Я сари'тель тако'й* - А я не буду подбирать. Я соритель такой. *Падбра'ть* - подобрать.
(3, 10).
Вера спрашивает, когда я получу командировочные деньги. Я говорю: Там, в Москве. Он (тоном сомнения): *Та'м в Маскве' есьть што'ль шко'лы?* (Там в Москве есть что ли (= разве).
школы?).
Очевидно, думает, что деньги можно получить только в школе. Потом принес листок и говорит: *Пълучи'л листо'к де'нiк* (Получил листок денег).
Я: Где? Он: *Вон та'м есьть нидълико' шко'лъчька* (Вон там есть недалеко школочка).
(3, 10, 16).
Показывает мне исписанный им листок, говоря: *Эт я нъписа'л, штъп ты скаре'й прие'хъл. Ты и прие'хъл* - Это я написал, чтобы ты скорее приехал. Ты и приехал. Оказывается, он очень ждал меня и писал мне письмо. Пристает, чтобы ему купили пароход на колесах, какой он видел в окне магазина. Я вместо того обещаю сделать ему пароход из вагона. Он: *Ра'зи мо'жнъ ваго'н зьде'лъть пърахо'дъм?* - Разве можно вагон сделать пароходом? Показывает язык и говорит: *У миня' йизы'к-тъ кра'снъй. Йизы'к-тъ мя'съ. И я мя'съ, и ты мя'съ - фсе' мя'сы* - У меня язык-то красный. Язык-то - мясо. И я мясо, и ты мясо - все мясы. Приносит полено с сучком и говорит: *Сучя'въй - Суча'вый* Указывает на сучок: *Ма'лiнькъй су'чь* - Маленький суч (сучок).
(3, 10, 18).
Неожиданно говорит: *Мы ра'ньшъ Ле'ны ку'пим ле'тъм щiвиля. В адин жъ день, толькъ мы ра'ньшъ* - Мы раньше Лены купим летом щавеля. В один же день, только мы раньше. Вспоминает самостоятельно: в прошлом году и Шахи, и мы покупали щавель. Вспомнил, что Лена обещала прийти, а не идет. Вера говорит, что она придет позже. Он: *Я йийо' шьчя'с зва'л, а ана' бо'знът када' придёт. Сафсе'м ни придёт. А мне' ску'шн ыгра'ть* - Я ее сейчас звал, а она "богзнает" когда придет. Совсем не придет. А мне скучно играть. "Бо'знът" в таком именно произношении иногда (редко).
употребляет Вера. При с прогулки на разлившуюся реку, говорит, оживленно: *Мы хади'ли сматре'ть во'ду на' реку, там бабра'ми* (= баграми).
*па'лки выта'скъют. Бальшыи бабры'* (багры).
Редкий теперь случай замены одного слова другим, фонетически близким.
(3, 10, 19).
Он просит пить. Его предлагает напоить Татьяна Северьяновна. Но он упирается и говорит, что хочет, чтобы папа. Приказываем попросить у бабушки прощение. Он обещает, но с условием, что тогда ему ласт пить папа. Действительно, сейчас же попросил прощения. Но в это время Татьяна Северьяновна сама приносит воду. Он (резко недовольно): *Я' ба'бушкину во'ду ни люблю*. Вера: "А я тебя не люблю". Он: *А я' вот тибя' кру'шкъй па за'дницъ нахло'пъю*. Бежит и выливает принесенную воду в умывальник. *То'лькъ я хачю' па'пину во'ду, а ба'бушкину ни хачю'. Я ба'бушкину-тъ вы'лил*. Случаи такого своеволия не часто, но встречаются. Он ест рис. Я подхожу. Он: "Я набиваю погреб". Я: "Где же погреб?" Он: "В роту'" - во рту. Просит, улегшись спать, что-нибудь ему рассказать. Я отнекиваюсь. Он: *Ръскажы'. А бiз раска'зъф ни засну' во'фси* - Расскажи. А без рассказов не засну вовсе. В последнее время бесконечное число раз говорит о том, кто раньше родился. В его глазах "раньше родиться" огромное преимущество. Поэтому он с неизменным удовольствием повторяет, что родился раньше Олечки и Леночки. С этим связаны и рассуждения о росте, мечта вырасти "до потолка", быть "выше всех", радость, если он случайно оказывается выше других (например, когда сидят, а он стоит на кровати; когда я высоко поднял его на руках и т.д.).
Он постоянно перебирает всех, кто ниже его ростом (Володя, Олечка); строит предположения, когда он догонит в росте других.
