Религии мира. История духовных поисков человечества - Олег Витальевич Корытко
Но более интересны великие мистерии, которые совершались осенью, когда Персефона, погостив у мамы Деметры на земле, должна вернуться в Аид.
В самые древние времена в мистериях участвовали особо посвященные люди – мисты, позднее посвященных стало столько, что едва ли не все Афины участвовали в этих великих мистериях, кроме убийц, гетер (публичных женщин) и варваров. Последние просто не могли соблюсти первое «техническое» условие, ибо для участия в мистериях нужно было знать греческий язык (поскольку там произносилась сакральная формула на греческом).
Великие мистерии были очень сложным действом, длившимся несколько дней, и включали в себя, в частности, знаменитую процессию с избранием ритуального царя (при том, что у греков была тогда демократия, но на это время появлялся царь), с приготовлением жертвы, шествием с жертвами из Афин к Элевсину, прохождением по мосту через реку. Во время этого шествия специально назначенные лица поносили скверными словами участников процессии, тем самым демонстрируя переворот, которому подвергаются все человеческие устои, когда вмешивается божественное начало.
Затем мисты во главе с мистагогом (предводителем) входили в элевсинский храмовый комплекс – и врата затворялись. Известно, что частью ритуалов были символические танцы под звуки песнопений и имитация при свете факелов действий Деметры, ищущей Персефону. Следующий день проходил в посте, а также жертвоприношениях. Затем происходило самое таинственное…
За закрытыми вратами элевсинского храмового комплекса совершались следующие действия. Телете – «посвящения», связанные с инициацией, принятием в число мистов новых членов, и эпоптея – «созерцание» – высшая часть мистерии, к которой готовились целый год.
У нас крайне мало информации о сути закрытых частей мистерий, и это несмотря на то, что, как мы уже говорили, едва ли не все Афины плюс гости из других городов участвовали в них. Большинство имеющихся свидетельств имеют косвенный характер, а некоторые – еще и полемический, связанный с обличениями христианскими авторами языческого нечестия Элевсина.
Одно, в частности, принадлежит Клименту Александрийскому, который приводит некую формулу, произносимую от лица миста, примерно следующего содержания: «Я постился, пил кикеон (священный напиток из ячменя, некое подобие пива), получил из корзины (что?!), потрудившись, отложил в лукошко и из лукошка в корзину». Это нам дает очень мало, если не сказать почти ничего…
Есть и другие косвенные свидетельства о том, что, например, мист возглашал во время таинства: «Владычица Бримо родила священное дитя Бримоса!» Можно предположить, что речь шла о прорастании зерна, брошенного в землю, и рождении священного колоса (Бримо – одно из имен Персефоны).
Есть предположения, что мисты в состоянии священного экстаза могли видеть, как буквально на глазах происходил этот процесс прорастания и вызревания колоса. Вокруг царила мгла, и только мистагоги освещали факелами какие-то отдельные участки священного пространства. Говорится также о том, что мисты переживали какое-то приобщение к участи блаженных душ, которые вкушали сладость вечности на полях Элизиума, а все остальные виделись им находящимися в грязи и мраке.
В отличие от библейского восприятия Бога, Который невидим, но слышим, ибо говорит с избранными Своими, здесь приобщение к божественному происходило через созерцание. И переживания эти были настолько сильны, что все авторы однозначно говорили о том, что тот, кто приобщился к подобному опыту, становился блаженным – он теперь имел не просто надежду, а до некоторой степени даже гарантию на блаженную участь в Элизиуме.
При этом мисты давали клятву, что они никому и никогда, ни при каких обстоятельствах не расскажут о том, что видели. Известен случай, когда казнили одного миста за то, что тот просто кивнул головой в ответ на предположительный вопрос. Это было достаточным основанием для того, чтобы обвинить его в разглашении тайны и казнить. Удивительно – такой широкий круг людей участвовал в мистериях, а рассказать о своем опыте никто не смел!
Эта амбивалентность нам хорошо известна в христианской традиции. С одной стороны, христианство нацелено на спасение всех людей, и Церковь, в идеале, должна вобрать в себя все человечество, потому что Бог, как прямо говорит апостол Павел, хочет, «чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1 Тим. 2: 4). С другой стороны, таинства Церкви потому так и называются, что они недоступны для внешних, людей, не вошедших в число христиан через крещение.
Мисты переживали нечто такое, что заставляло их потом хранить эту тайну, даже став христианами. Ведь святой Климент Александрийский, которого мы цитировали выше, в доцерковный период своей жизни был посвящен в элевсинские мистерии. Став христианином, он немало потрудился над приобщением людей к евангельской истине, он даже сообщил нам формулу, употреблявшуюся в Элевсине, – но так и не рассказал о том, что означала эта формула и что же он видел своими очами во время мистерий.
«Священное безумие», вино и жертва
Дионисийские мистерии известны еще под именем вакханалий. Это слово имеет неприличный оттенок и связано в современном языке с чем-то совершенно аморальным. Впрочем, исторически все было сложнее.
В основе дионисийских мистерий тоже лежит миф, точнее, комплекс мифов о Дионисе – боге, олицетворявшем вино и все, что с ним связано: безудержную радость, бьющее ключом веселье, и в том числе исступление, которое мыслилось как божественный экстаз. Сам Дионис присутствует в вине и дарует людям эти ощущения.
Дионис – особая фигура в греческом пантеоне. Он был известен еще с минойских времен. Он упоминается среди других богов в критском линейном письме В.
Уникальность Диониса в том, что он считался трижды рожденным. Миф рассказывает, что, изменив в очередной раз своей жене Гере, Зевс явился красавице Семеле (чье имя родственно нашему слову «земля»), которую прятали от него за решеткой, и проник к ней в виде дождя. Дождь оплодотворил землю – во чреве Семелы зачался Дионис. Но ревнивая Гера решила погубить соперницу и внушила ей желание увидеть Зевса в его настоящем образе. Семела, не зная, чем ей это грозит, настойчиво просила об этом своего возлюбленного. Ему пришлось уступить – Зевс явился в громе и молниях, что испепелило бедную Семелу. Но в последний момент Зевсу удалось выхватить недоношенного Диониса из материнской утробы (вот первое рождение) и зашить его себе в бедро, чтобы доносить. В свой срок Дионис родился
