Эволюция архитектуры османской мечети - Евгений Иванович Кононенко
В отличие от ровных рядов окон в стене киблы в Баязид-джами в Эдирне высокая михрабная ниша стамбульской мечети окружена пятью проемами одинакового размера, повторяющими очертания арки. Подобное окружение михраба окнами станет обычным приемом в османской барочной архитектуре (яркий пример – Л ал ели-джами, 1760–1783). Обращение стены киблы турецких мечетей к югу обеспечивает преимущественное направление света именно от михраба ко входу, и при таком расположении световых проемов на полу культовых зданий образуется освещенный полукруг, объединяющий молящихся.
Особенностью композиции Баязид-джами по сравнению с другими стамбульскими мечетями являются крылья, проходы в которые открываются из угловых северных ячеек. Эвлия Челеби описал эти крылья как табхана86. Единственным аналогом подобной планировки является непосредственно предшествующая Баязид-джами в Эдирне, и очевидно, что монарший заказ подразумевал функционирование стамбульского памятника в том числе и как текке, а архитектор безусловно учитывал уже имевшийся планировочный опыт. В современном виде структура этих боковых приделов не логична – они представляют собой вытянутые помещения, состоящие из пяти планировочных ячеек, из которых четыре угловые перекрыты куполами на «турецких треугольниках», а центральная – куполом большего диаметра, поднятым на парусах выше, чем перекрытия соседних ячеек; это заставило расширить центральную часть каждого крыла в продольном направлении с помощью стрельчатых арок с широким интрадосом.
Легко представить, что в первоначальном варианте в крыльях находились по четыре угловых купольных помещения-табхана, а центральная ячейка выполняла функцию общего проходного помещения, войти в которое можно было через сохранившиеся на северных стенах порталы; повышенные купола центральных секций должны были иметь либо окулюсы, либо световые фонари. При такой реконструкции «крылья» стамбульской Баязид-джами оказываются суженными версиями изолированных табхана ее «тезки» в Эдирне, лишенными купольных «айванов» между комнатами. Очевидно, что в какой-то момент текке были ликвидированы, а отдельные табхана – слиты в единые помещения, открывающиеся в угловые ячейки молитвенного зала мечети, и произошло это уже после описания Эвлии Челеби87. Вопрос о времени перепланировки боковых крыльев здания, равно как и вопросы об оформлении их северных фасадов внешними портиками и первоначальной высоте их помещений88 не принципиальны для констатации сходства первоначальной планировки стамбульской Баязид-джами с мечетью комплекса Баязида II в Эдирне, и показательно, что два 87-метровых минарета в мечети новой османской столицы поставлены так же – на внешних северных углах текке, визуально расширяя размеры здания и захватывая окружающее пространство89.
Однако если в эдирнской мечети текке воспринимались как органичная часть объема мечети, закрывая боковые фасады и лишь немного выступая за пределы расширенного двора, то в Баязид-джами в Стамбуле боковые стены двора оказываются продолжением восточной и западной стен молитвенного зала, и пониженные по сравнению с основным объемом крылья воспринимаются как пристройки, препятствующие обходу стройного по своим пропорциям здания. Если в предшествующем фракийском комплексе двор оказывался вытянутым по поперечной оси (6x7 купольных ячеек), то в стамбульской мечети он представляет собой квадрат, все стороны которого составлены из семи одинаковых ячеек, перекрытых куполами на парусах. Средние ячейки каждой стороны сделаны проходными – таким образом, в планировке двора возникает крестообразное пересечение центральных осей, напоминающее планировку иранских айванных мечетей, однако же архитектурно никак не выявленное: проходные ячейки ни размерами, ни высотой (только барабан купола над северным входом чуть выше), ни оформлением не отличаются от соседних – снаружи входы оформлены высокими сталактитовыми порталами, но изнутри их объемы скрываются аркадами галерей, поднятыми на колонны-сполии. В отличие от всех предшествующих османских мечетей, имевших двор, декорация южного портика двора, значительно пониженного относительно молитвенного зала, не отличается от оформления других галерей ни размерами куполов, ни их высотой (за исключением повышенного центрального), ни очертаниями арок; Д. Кубан считал этот портик «наиболее гармоничным во всей османской архитектуре» и полностью соответствующим ренессансной эстетике90.
Значение Баязид-джами в истории османской архитектуры во многом определяется ее сохранностью – после вынужденных перестроек мечетей Эйюп и Фатих в XVIII в. она оказывается самой ранней «имперской» мечетью Стамбула, сохранившей первоначальный вид (за исключением ремонта купола и перепланировки крыльев-текке). Однако, помимо сохранения замысла зодчего, мечеть Баязида II явилась очередной значимой вехой в эволюции османской культовой архитектуры. А. Куран охарактеризовал ее как следующий этап в развитии комбинированного пространства мечети (multi-unit mosque) после Фатих-джами; для Дж. Фрили она оказалась «началом классического этапа»; Г. Гудвин счел ее величайшим памятником правления Бязида II и «финальным шагом» на пути к классической фазе эволюции османской мечети91. Д. Кубан определил это сооружение как наиболее выдающееся не только среди построек Баязида II, но и среди всех османских монументальных мечетей до Синана, «один из наиболее показательных примеров модульной системы», а ее архитектора (личность которого точно не установлена) назвал одним из величайших мастеров всего османского зодчества92.
В эволюции османской мечети ключевое место Баязид-джами предопределено сразу несколькими обстоятельствами.
Султанские архитекторы впервые отважились полностью воспроизвести конструкцию Св. Софии – пусть и в меньшем масштабе и в соответственно сокращенном виде (без врезанных в полукупола конх и второго яруса галерей). Собственно, композиция молитвенного зала мечети Баязида II была предопределена появлением полукупола в михрабной части мечети Фатих и легко может быть представлена как развитие симметрии последней относительно поперечной оси посредством добавления северного полукупола, фланкированного угловыми ячейками.
Обратясь к конструкции Айя-Софии, создатель Баязид-джами использовал модульные планировочные ячейки, что позволило добиться и большей ясности интерьера, и жесткой симметрии в пределах каждой из композиционных частей мечети (зал и двор), и лучшей освещенности. Ему оказываются не чужды визуальные эффекты, направленные на зрительное увеличение размеров интерьера и усложнение восприятия конструкции здания.
Двор огромной мечети трактуется уже не как дополнительное пространство, аналог места «для опоздавших», но как полноправная композиционная составляющая ансамбля, равная перекрытому залу (зулла) и по площади, и по возможности проникновения через три прохода, и по крестообразной планировке осей.
При создании нового крупного стамбульского здания мастерам Баязида II удалось если не полностью отказаться от дополнения конструкции внешними элементами (достаточно напомнить заметные контрфорсы в Баязид-джами в Амасье и крупные объемы текке в мечети в Эдирне), то предельно закамуфлировать их, ограничившись сравнительно небольшими выступами на боковых стенах зала и относительно узкими (в сравнении с площадью мечети) пониженными крыльями, пятикупольная композиция которых воспринимается как подобие основного объема. Тем самым делается
