Невротический характер - Альфред Адлер
То, что черты характера подчиняются руководящей фикции, особенно хорошо видно на таких противоположных чертах, как упрямство и послушание[328], которые, по отдельности или смешанные в разной степени, во многом определяют колорит невротической психики. Эти черты характера, происходящие из нейтральных реальных впечатлений того периода, когда невроза еще не было, абстрагируются, невротически группируются и преобразуются в направляющие линии, и если понять сложившуюся из них конструкцию, то можно раскрыть возникновение, смысл и цель этого характера. Идея о врожденности характера не имеет под собой никаких оснований, поскольку реальный психический субстрат, необходимый для формирования характера, преобразуется под влиянием руководящей идеи до тех пор, пока не будет соответствовать ей. И упрямство, и послушание являются не чем иным, как психическими установками, которые, как и другие черты характера, показывают нам скачок из небезопасного прошлого в надежное будущее. С этой точки зрения понятие «воля» можно трактовать как стремление к компенсации в противовес некоему чувству неполноценности. Логическая ошибка, свойственная человеческому мышлению: апперцепция «мужское – женское» позволяет, соответственно, воспринимать «волю» как проявление мужского начала.
Застенчивость, будучи выражением страха перед принятием решения, часто сопровождается у нервозных людей такой чертой характера, как молчаливость. «Удобство» такой позиции заключается, например, в том, что она способствует изоляции невротика и тем самым не дает окружающим возможности нападать на него. Кроме того, своим молчанием невротик порой демонстрирует свое превосходство и тенденцию принижать других, когда «портит им всю игру». Или же он своей неразговорчивостью и необщительностью как бы доказывает, что он еще «не дорос» до других, особенно если они в большинстве, что он «не годится» для любви и брака. Фиктивная противоположность молчаливости – болтливость – иногда, казалось бы, доказывает, что пациент не способен ничего сохранить в тайне, однако во всех случаях я видел желание выдвинуться вперед, то есть привлечь общее внимание. Еще одна форма нападок и обесценивания – это вызывающая манера некоторых нервозных людей перебивать любого собеседника. Это намерение часто становится еще более очевидным, если человек начинает отвечать на каждую реплику словами «нет», «но», «наоборот». Во всех таких случаях сквозит намерение увеличить, а не уменьшить дистанцию между собой и собеседником, возвыситься над ним.
Есть черта характера, которая во многом определяет остроту и значимость невроза и является, вкупе с упрямством и негативизмом, сильнейшим средством выражения мужского протеста, – это тенденция поступать всегда иначе, делать все наоборот. Эта черта проявляется в стремлении к компенсации, а также в склонности к невротическим уловкам, она присутствует в неуступчивости и в тенденции к обесцениванию и очень хорошо подходит для нападок на окружающих. Она является противоположностью педантичности, консерватизма, но точно так же позволяет невротику проявить свое властолюбие. В основе протеста, если он принципиален и сконструирован по невротической антагонистической схеме, можно найти стремление все изменить и обратить вспять.
«Народная мудрость так объясняет суть женской диалектики: всегда хотеть чего-то другого», – пишет Э. Фукс в книге «Женщина в карикатуре». Что-то от этого духа противоречия всегда проявляется в одежде, обычаях, манере держаться и двигаться, обычно под каким-то предлогом. Одна моя пациентка часто переворачивается во сне так, что просыпается лежа головой в изножье кровати. Да и в состоянии бодрствования она пытается все сделать наоборот. Одно из ее любимых слов – «Наоборот!»: так она возражала против чьего бы то ни было мнения. У таких пациенток необычайно ярко выражены желания быть «наверху», ездить верхом, носить брюки. При психотерапевтическом лечении эта черта сохраняется с начала и до конца, ее наличие можно предполагать всегда, как негативизм у кататоников, и распространяется она на самые ничтожные мелочи. Очень часто эта невротическая тенденция – противоречить – проявляется у невротиков, например, в требовании, чтобы врач пришел к ним, а не они к нему, в желании принципиально изменить часы приема, назначить другое время. При лечении неврозов вообще следует остерегаться давать благоприятные прогнозы, устанавливать сроки и т. п., даже если врач совершенно уверен в своей компетенции. При наличии сильного «духа противоречия» всегда есть риск осрамиться.
«Верх» и «низ», «правое» и «левое», «назад» и «вперед» с легкостью переставляются местами, потому что руководящая фикция требует все делать «наоборот», в частности превращать «женское» в «мужское». Слова, почерк (зеркальный почерк), моральное, сексуальное поведение, сюжеты в сновидениях, ход мыслей – все переворачивается в обратном порядке и превращается в свою противоположность – играючи, но в то же время агрессивно. Применяемый при этом искусный трюк – вести себя «по-мужски» – обычно имеет в себе что-то от разрушительной ярости.
Нервозные люди нередко применяют такое «наоборот» как суеверие – например, дразнят судьбу, как будто ожидая чего-то противоположного тому, чего им очень хотелось бы. Эта черта указывает на всю их неуверенность и позволяет понять огромное значение и почти неограниченный радиус действий невротической осторожности в душевной жизни невротика.
Вокруг этого ядра – осторожности – в зависимости от толерантности того, кто является образцом для подражания, или смотря по ситуации, могут группироваться такие черты, как правдивость или лживость, которые всегда выражают стремление к превосходству, иногда прямолинейно, а иногда окольным путем. Близкие им черты – притворство и открытость, при этом первое качество явно происходит из чувства обделенности, «нахождения внизу». Сильную склонность к предвосхищению обнаруживают такие черты характера, как мнительность и чувствительность к боли: они дают понять окружению и самому пациенту, что из всех жизненных ситуаций он может выбирать только те, которые мог бы перенести безболезненно. Само собой разумеется, что в построении этой направляющей линии нередко участвует предвосхищение родовых болей. У одной пациентки, страдающей лактопсихозом и находящейся в сумеречном состоянии сознания, я наблюдал выразительные движения, в точности имитирующие таковые при родах. Это свидетельствовало о твердой позиции, занятой ею довольно давно, – она не должна рожать – и направленной против того, чтобы завести второго ребенка.
Сродни осторожности такие явления, как сомнение, колебания
