Символическая жизнь. Том 2. Работы разных лет - Карл Густав Юнг
1632 Конечно, если сразу трактовать Христа как complexio oppositorum (сочетание противоположностей. – Ред.), уравнение благополучно решается. Но мы сталкиваемся с потрясающей исторической контрпозицией. Поскольку речь идет о вопросе первостепенной важности, я хотел однозначно прояснить суть дела. Вот чем объясняется мой многословный ответ, за который прошу простить.
II
В «Ответе Иову» Юнг утверждал, что Иисус «воплощает Собой одну только светлую» сторону Бога. Возможно, таково нынешнее представление об Иисусе большинства западного населения, однако не противоречит ли такая трактовка Новому Завету и христианской школе мышления?
1633 Вы должны учитывать, что я психиатр и практикующий психолог, который должен принимать все вокруг таким, каково оно есть, а не таким, каким его можно или следует понимать. Гностики думали, будто Христос отсек Свою тень, и я никогда не слышал, чтобы Он воплощал зло, как это очевидно в случае с Яхве. Католическое и протестантское вероучения настаивают на том, что Христос безгрешен. Как ученого меня больше всего заботит то, во что обычно верят, хотя и не может оставить равнодушным то обстоятельство, что церковные поучения не воздают должного отдельным указаниям Нового Завета. Так или иначе, приходится опираться на consensus omnium (общее согласие. – Ред.) в вопросе о Христе как избавленном от macula peccati (первородного греха. – Ред.). Если я скажу, что в Христе имеется толика зла, эти слова наверняка настроят против меня церковников. Как психолог я не могу придерживаться богословского представления об истине. Моя область деятельности – общие убеждения людей.
1634 Поскольку меня интересует главным образом не богословие, а, скорее, восприятие богословских понятий обывателем (факт, который Вы должны постоянно иметь в виду), я склонен высказывать множество противоречивых суждений (подобно средневековому человеку, излагавшему забавные истории об Иисусе, как Вы правильно отметили). Евангелия действительно содержат немало намеков на Его темную сторону, но мы все же имеем образ lumen de lumine[445], общепринятый и повсеместно распространенный. Психолог во мне размышляет обо всякого рода ошибочных представлениях, которые продолжают бытовать, существуют, несмотря на авторитетную критику и точную экзегезу, вопреки всем достижениям богословских исследований. Моя задача – изучать общее состояние христианского ума, а не предаваться богословию, в котором я совершенно не разбираюсь. Поскольку идея lumen de lumine имеет первостепенное значение для обывателя, осмелюсь указать на некоторые библейские свидетельства (доступные непрофессионалу), рисующие нам иного Христа. Я уверен, что Вашему представлению о Христе будет трудно утвердиться в массах. То же самое верно для идеи о зле, заключенном в Боге. Меня интересуют догмы, предрассудки, иллюзии, заблуждения и всякого рода сомнения в сознании обывателя, и я пытаюсь внести определенный порядок в этот хаос средствами, доступными обывателю – то есть самому себе как представителю обывательского слоя скромных «ignoramus»[446].
III
Был задан вопрос о взаимоотношениях между верой и проекцией: верно ли, что в работах Юнга вера увязывается с внешней формой религии?
1635 Этот вопрос я не совсем понимаю. Конечно, «вера» – это отношение к проецируемому содержанию. Но я не могу понять, что значит, что она «на практике соответствует отмене проекции». Напротив, вера, как мне кажется, поддерживает убежденность в том, что проекция является реальностью. Например, я проецирую на кого-либо представление о святости. Моя вера поддерживает и усиливает эту проекцию и создает с моей стороны благоговейное отношение. Но вполне возможно, что человек, на которого направлена проекция, вовсе не святой; быть может, он, скажем, неприятный лицемер. Или же возможно спроецировать – гипостазировать – религиозное убеждение определенного рода, которое я ревностно поддерживаю. Где тут «отмена проекции»?
1636 В случае сомнений лучше обращаться к «Символам трансформации». Некогда, в пору расхождения с Фрейдом в 1912 году, я стоял в начале пути и испытывал немалые сомнения, не имея еще ни малейшего понятия ни о коллективном бессознательном, ни об архетипах. Мое образование подразумевало в основном естественные науки с малой долей классической филологии. Это было время «бури и натиска»[447]. Работа «Метаморфозы и символы либидо»[448]стала для меня интуитивным прыжком в темноту, потому в ней было в избытке неточных формулировок и незавершенных размышлений.
1637 Я провожу общее различие между «религией» и «вероучением» ради обывателя, поскольку мои книги читают главным образом простые люди, а не академические исследователи. Ученого не интересует ум обывателя. Более того, он, как правило, обижен на психологию. Должен еще раз повторить: я – психолог и потому человеческое сознание привлекает меня в первую очередь, хотя мне очень хочется узнать истину, о которой вещают проповедники. Мирянин отождествляет религию с вероучением, то есть с «делами, совершаемыми в церкви». Так ислам, иудаизм, буддизм и прочее превращаются в религии, подобные христианству. Наличие подлинной внутренней жизни, общение с трансцендентными силами, возможность религиозного опыта, – все трактуется как слухи. Церковники, со своей стороны, тоже не слишком-то симпатизируют мнению, будто альфой и омегой религии выступает субъективный индивидуальный опыт; они ставят на первое место общину, не обращая внимания на тот факт, что чем больше людей, тем меньше индивидуальности. Оставаться наедине с Богом – очень подозрительно; заметьте, это потому, что воля Божия может быть ужасной и способна отделить индивидуума от семьи и друзей, а того, кто достаточно смел или глуп, вообще может завести в беду и отправить в сумасшедший дом. Но все же возможна ли религия без переживания божественной воли? Все сравнительно просто, пока Бог не требует ничего, кроме исполнения Его законов; но как быть, если Он хочет, чтобы человек их нарушал (а такое совсем нельзя исключать)? Бедный Осия мог поверить в символический характер своего неловкого брака[449], но возьмем не менее страждущего врача, который поклялся отдать душу за спасение человеческих жизней: он не может даже намекнуть на то, какие
