Маршал Салинз - Экономика каменного века
Что за вид? Согласно Гоббсу, это общество без монарха, без «общественной Власти, которая держала бы их всех в страхе». В позитивной формулировке — общество, в котором право давать сражение сохраняется за каждым по отдельности. Но это следует подчеркнуть: сохраняется, т. е. имеет продолжение, именно право, а не сражение. В следующем важном отрывке, где война природы выносится за пределы человеческого насилия на уровень структуры, где она проявляется не в виде сражения, а как временной период, когда отсутствует уверенность в обратном и когда воля к борьбе отчетливо про-
является, выделение принадлежит самому Г оббсу:
Так как ВОЙНА* — это не просто Битва или акт сражения, но временной промежуток, в течение которого вполне отчетливо проявляется воля к сражению путем Битвы. И поэтому время должно быть включено в понятие Войны, как оно входит в понятие Погоды. Ведь суть Ненастья заключается не в одном или паре ливней, но в их высокой вероятности в течение череды дней. Подобно этому и природа Войны заключается не в конкретных сражениях, но в отчетливой воле к ним в течение всего того времени, когда нет уверенности в обратном. И все остальное время — МИР (часть 1, гл. 13).
'" Почему это особенно прослеживается в «Левиафане», по сравнению с более ранними «Элементами права» и «Ое Cive» («О государстве»), становится понятным из недавнего анализа МакНейли, согласно которому в «Левиафане» завершается трансформация взглядов Г оббса и формируется идея о формальной рациональности межличностных отношений (при отсутствии суверенной власти), предполагающая, по логике рассуждений, отказ от первоначального упора на содержание человеческих страстей. Таким образом, в ранних работах «Гоббс пытается извлечь политические следствия из определенных (весьма сомнительных) предположений о специфике природы каждого отдельного индивида... выдвинутые же в „Левиафане" утверждения базируются на анализе формальной структуры отношений между индивидами» (McNeilly, 1968, р. 5). 1 Г П ' В оригинале — Wirre. I Q U
Дух дара
По счастью, Гоббс нередко использует устаревшие формы написания слов, например «Warre»*, и это дает нам возможность понимать под этим словом нечто другое, определенную политическую форму. Напомним, что решающая характеристика Warre — свобода прибегать к силе: у каждого имеется в запасе возможность прибегнуть к силе в погоне за властью или выгодой либо для защиты себя и своей собственности. И Гоббс настаивает на том, что пока эта раздельная сила не будет отдана общественному авторитету, никакая гарантия мира невозможна. И хотя Мосс нашел эту гарантию в даре,оба соглашаются с тем, что примитивный строй — это отсутствие закона, иначе говоря, каждый может взять закон в свои руки, а это значит, что человек и общество находятся в постоянной опасности насильственной гибели.
Конечно, Гоббс не рассматривает всерьез естественное состояние как общий, когда-либо имевший место эмпирический факт, как подлинную стадию исторического pal-вития, несмотря на то, что существуют люди, которые «по сей день живут такой дикой жизнью», подобно дикарям различных районов Америки, не знающим никакого управления за пределами эгоистического согласия в небольшом семействе. Но в каком смысле шла речь о естественном состоянии, если не в историческом?
С позиций галилеевской логики говорится: уходить в размышлениях от искажающих сложные явления факторов к идеальному движению тела, не испытывающего сопротивления. Данная аналогия близка, но поскольку она ослабляет напряжение и сглаживает многослойность сложного явления, постольку она, видимо, не совсем справедлива ни для Гоббса, ни для параллелей между ним и Моссом. Warre действительно существует, только когда люди «наглухо запирают двери», а князья «постоянно одержимы завистью». И все же, хотя она и существует, ее необходимо «придумывать», питому что вся видимая действительность создана, чтобы подавлять ее, скрывать и отрицать как смертельную угрозу. Поэтому она создана воображением, сконструирована при помощи метода, который ближе к психоанализу, нежели к физике: путем зондирования скрытой субструктуры, которая во внешних проявлениях предстает переодетой и преобразованной в свою противоположность. В таком случае, дедуктивный вывод о неком исходном состоянии не является прямым расширением экспериментальных приближений, но все же согласуется с опытом, даже если и проецируется за пределы наблюдаемого. Реальное противопоставляется здесь эмпирическому, и мы вынуждены видимость вещей принимать скорее за отрицание, нежели за выражение их подлинного характера.
Точно так же, как мне кажется, Мосс построил свою общую теорию подарка на некоей идее о природе общества, природе не всегда явной — не явной потому, что ей противостоит (и ее сглаживает) именно дар. Более того, речь идет о той же самой природе — Warre. Примитивный порядок — это сознательное соглашение отвергать собственную прирожденную раздробленность, заложенное в его основание разделение на группы с отдельными интересами и противостоящими силами — клановые группы «как у дикарей во многих областях Америки», которые способны соединиться толыс в конфликте или же должны расходиться в разные стороны, чтобы избежать его. Коим" но, Мосс начинал не с психологических принципов Гоббса. Его видение человеческой
Экономика каменного века
природы безусловно тоньше, чем «бесконечная и неустанная жажда Власти, власти и еще раз власти, — жажда, которая прекращается только с приходом Смерти»19. Но с его точки зрения природа общества состоит в анархии, при которой одна группа поднимается на другую группу и обладает известной волей к сражению путем битвы и предрасположенностью к ней в течение всего того времени, когда нет уверенности в обратном. В контексте этого утверждения хау — лишь подчиненное предположение. Эта предположительно принятая этнографом туземная рационализация сама по себе, по схеме «Дара», — рационализация более глубинной необходимости проявлять рецип-рокность, причины которой в другом: в угрозе войны. Эта вынужденная реципрокность, встроенная в хау, является реакцией на взаимную неприязнь между группами, встроенную в общество. Сила привлекательности, заложенной в вещах, доминирует, таким образом, над привлекательностью силы, царящей среди людей.
Хотя и менее эффектный и подкрепленный, чем довод, почерпнутый в хау, довод, исходящий из Warre, все же настойчиво вновь и вновь возникает в «Даре». Так как Warre содержится в посылках, заложенных Моссом в самом определении всеобщего «presta-tion»: все эти операции обмена,
«предпринимаются, казалось бы, с виду добровольно... но в конечном счете строго вынужденно, под угрозой тайной или открытой войны» (Mauss, 1966, р. 151; курсив мой). Иными словами: «Отказаться дать или не пригласить, как и отказаться принять, равнозначно объявлению войны. Это означает отказ от альянса и союзничества» (там же, pp. 162-163).
Вероятно, это еще раз убеждает в правомерности моссовской оценки потлача как сублимации тяги к войне. Давайте обратимся к заключительным абзацам очерка, где по нарастающей развивается и обретает ясность противопоставление между Warre и обменом, начиная с метафоры Корробори Сосновой Г оры и заканчивая общим утверждением, которое звучит так:
Все описанные нами выше общества, за исключением нашего европейского, являются сег-ментарными. Даже индоевропейцы: римляне до издания законов двенадцати таблиц, германские общества до недавнего времени — вплоть до эпохи Эдды, ирландское общество до появления основной литературы были основаны на кланах, или, по крайней мере, на крупных семействах, более или менее неделимых внутри и изолированных друг от друга внешне. Все эти общества были далеки от нашего уровня унификации и оттого единства, которым их наделяют неадекватные исторические исследования (Mauss, 1966, р. 277).
Из подобной организации — эпохи повышенного страха и враждебности — возникает настолько же повышенная щедрость.
Когда, во время племенных пиров и церемоний соперничающих кланов и семей, поддерживающих взаимные брачные связи или вступающих в отношения реципрокности, группы наве-
" В определенном типе современных взаимодействий Мосс увидел некоторые «фундаментальные мотивы человеческой активности: соперничество между индивидами одного пола, „укореняющее мужской империализм", в основе своей социальный, но отчасти также животный и психологический...» (Mauss, 1966, pp. 258-259). Вместе с тем, если, как утверждает Макферсон (MacPherson, 1965), представление Гоббса о человеческой природе — это увековеченная натура буржуа, то у Мосса представлена прямая ее противоположность (Mauss, 1966, pp. 271-272).
Дух дара
щают друг друга; даже когда, в наиболее развитых обществах — с развитым законом «гостеприимства» закон дружбы и союзничества с богами дает гарантию «мира» на «рынке» и между городами; в течение очень долгого времени в значительном количестве обществ люди вступают в контакт друг с другом, находясь в своеобразном состоянии духа, характеризующемся повышенным страхом и враждебностью и настолько же повышенной щедростью, что, однако, не выглядит безумием ни для кого, кроме нас (там же, р. 277).
